Что создали для человечества

Достижения в медицине

В гнойной хирургии:

Очерки гнойной хирургии
«Очерки гнойной хирургии» — фундаментальный труд профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого (архиепископа Луки), впервые вышедший в 1934 году. Работа была переиздана 4 раза (последний раз в 2006 году). За неё архиепископ Лука получил Сталинскую премию I степени в 1946 году.

Книга была написана во время, когда в арсенале врача отсутствовали эффективные антибактериальные и противовоспалительные препараты. Успех лечения и исход болезни определялись эффективностью хирургической операции. Ценность данного труда для медицины состоит в том, что автор разработал топографо-анатомическую концепцию хирургического лечения гнойных заболеваний

Книга состоит из 39 глав, которые охватывают детальное описание подходов к лечению гнойных заболеваний практически всех органов и тканей человеческого организма, на примерах клинических случаев. В книгу также входят приложения, посвящённые местной анестезии.

По утверждению профессора Н. Н. Волобуева, по своим научным, клиническим и литературным достоинствам книга представляется уникальной и не имеющей аналогов в мировой медицинской литературе. Она по своей сути является «энциклопедией гнойной хирургии». Об её достоинствах свидетельствует то, что, несмотря на духовный сан и ссылки автора, за свой труд он был удостоен Сталинской премии I степени.

В анестезиологии

В. Ф. Войно-Ясенецким был сделан большой вклад в анестезиологию. В 1915 году в Петрограде вышла первая его монография «Регионарная анестезия»[120]. В 1916 году он успешно защищает докторскую диссертацию «О регионарной анестезии второй ветви тройничного нерва»[121].

О практической значимости метода регионарной анестезии (синоним «проводниковая анестезия») в развитии отечественной медицины он пишет в приложении к «Очеркам гнойной хирургии»[122]: ... значительное большинство смертей, обусловленных применением хлороформа и эфира, зависит от неумелого или недостаточно осторожного применения этих средств, а сельский врач в большинстве случаев вынужден поручать ведение наркоза фельдшеру или акушерке, редко имеющим необходимые теоретические сведения и достаточный навык в этом ответственном деле. [...] Поэтому те способы местной анестезии, которые дают врачу возможность всецело сосредоточиться на операции, имеют огромное значение для начинающего. По моему глубокому убеждению, широкое ознакомление врачей с этими способами составляет одно из важнейших условий процветания и развития хирургии на селе.


Оппонентом на защите Войно-Ясенецкого был хирург А. В. Мартынов. Он так отозвался о представленной диссертации: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил её». За лучшее сочинение, пролагающее новые пути в медицине, Войно-Ясенецкий был удостоен премии имени Хойнацкого от Варшавского университета[123].

Кроме систематизации данных о ранее существовавших методах, было впервые описано обезболивание тройничного нерва путём введения этилового спирта непосредственно в стволы его ветвей (глазничного, верхне- и нижнечелюстного), а также в гассеров узел[124].

Проводниковая анестезия, в совершенствование которой внёс большой вклад В. Ф. Войно-Ясенецкий, предполагает введение местного анестетика в нерв на отдалении от места операции. Блокируя передачу нервных импульсов от места хирургической травмы тканей достигается анестезия болевой чувствительности. В отличие от инфильтрационной анестезии (непосредственного обкалывания анестетиком места операции) выполнение регионарной является технически более сложным, требует определённых навыков и знания топографо-анатомических особенностей прохождения того или иного периферического нерва[125].

Однако, более лёгкая в техническом исполнении инфильтрационная анестезия имеет ряд недостатков. Основным из них классик отечественной хирургии А. А. Вишневский считал равномерное распространение раствора анестетика в тканях. На каждом этапе операции необходимо введение новой порции препарата, что отнимает у хирурга много времени и делает анестезию недостаточно эффективной[125]. Войно-Ясенецкий отмечал, что проводниковая анестезия «нередко почти незаменима именно в гнойной хирургии». «Я много раз убеждался в преимуществах этого вида обезболивания и считаю необходимым поделиться своим опытом» писал он[126].

Войно-Ясенецкий готовил второе издание монографии, посвящённой регионарной анестезии, но не смог его завершить по причине ухудшавшегося зрени

На первом научном съезде врачей Туркестана (23-28 октября 1922 года) он выступил с четырьмя большими докладами, где делился с коллегами своим богатейшим хирургическим опытом, поведал о собственных наблюдениях и выводах о хирургическом лечении туберкулеза, гнойных воспалительных процессов коленного сустава, сухожилий рук, рёберных хрящей. Нестандартные решения вызывали в прениях бурные споры. Также профессор рассказал о своём способе операции при абсцессах печени. Пытаясь изучить механизм возникновения нагноительных процессов в реберных хрящах после сыпного тифа, Войно-Ясенецкий совместно с врачом-бактериологом Гусельниковым проводил исследования, которые позволили ему с трибуны I съезда врачей Туркестанской республики в октябре 1922 года пророчески предсказать, что «в будущем бактериология сделает ненужными очень многие отделы оперативной хирургии».

Он предложил немало идей использования климата Средней Азии в лечебных целях.[128] Впервые в республике Войно-Ясенецкий сообщил о поразительных результатах лечения костного туберкулеза, достигнутых солнцелечением в высоких горах, и сказал, «что в столь близких от Ташкента Чимганских горах условия для солнцелечения нисколько не хуже, чем в Швейцарии. Должны быть использованы и могучие по действию грязи в Молла-Кора и Яны-Кургане и купания на Аральском море».

Блестящий мастер хирургических операций на органах зрения, предложивший свою оригинальную методику удаления слезного мешка, он обратился к делегатам съезда с призывом, направленным на действенную борьбу с распространенной среди местного населения трахомой — основной причиной слепоты: «Было бы делом огромной важности организовать очень кратковременные курсы для врачей, на которых они познакомились бы с производством разреза роговицы… выпущенном слезного мешка и пересадкой слизистой на веко. Эти 3 операции вполне доступны каждому практическому врачу в самых глухих углах».

Оба предложения профессора Войно-Ясенецкого нашли свое отражение в резолюции I научного съезда врачей Туркестана, профессорам Турбину и Войно-Ясенецкому было поручено составить краткое практическое руководство для врачей по глазным болезням.

Во время работы в военном госпитале в Красноярске, Валентин Феликсович разработал новые операции и, в частности, резекцию суставов. Разработанная им новая хирургическая тактика при остеомиелите крупных суставов — резекция сустава с исходом в анкилоз, распил пяточной кости и другие — спасала конечности солдат.[129] Его деятельность была отмечена грамотой и благодарностью Boeнного совета Сибирского военного округа.

В Тамбовском военном госпитале его нагрузка была колоссальной: в 67 лет он писал по восемь-девять часов в сутки и делал четыре-пять операций ежедневно.[130] В Крыму его не сразу допустили к работе в больнице. Администрация и коллеги были недовольны тем, что Владыка под медицинским халатом носил рясу и крест. Ему не позволили читать лекции в Крымском мединституте. Его доклады в Хирургическом обществе на двух съездах врачей имели большой успех. Но это многим не понравилось, ему ясно дали понять, что делать доклады в архиерейском виде он больше не должен. Так он совсем перестал бывать в хирургическом обществе.

«Очерки гнойной хирургии», были написаны по наблюдениям предшествовавших 30 лет (1916—1946), когда отсутствовали антибиотики и основным методом лечения флегмон являлся хирургический радикализм, обеспечивающий удаление гнойных масс и дренаж раны. Анатомический анализ фасциально-клетчаточных щелей, основа которого была заложена ещё Н. И. Пироговым, остаётся руководящим принципом в распознавании путей распространения гнойных процессов в клетчатке, возможных их осложнений и выбора разрезов для дренирования гнойников. Хотя частота этих заболеваний значительно снизилась в результате внедрения в практику антибиотиков и хорошей организации медицинского обслуживания населения, однако флегмоны клетчаточных пространств занимают ещё видное место в инвалидизации больных. Поэтому в наше время к анатомическому анализу должны предъявляться более высокие требования, чем в период земской медицины, из которой черпал свои наблюдения Войно-Ясенецкий.

«Дух, душа и тело»

30 мая 1948 года на торжественном богослужении по случаю 25-летия своего архиерейского служения архиепископ Лука проповедовал на тему «Наука и религия», где сослался на Коперника, Пастера, Павлова и других верующих учёных, и добавил от себя: «Наука без религии — небо без солнца. А наука, облачённая светом — это вдохновенная мысль, пронизывающая ярким светом тьму этого мира»[135].

Написал двухтомный трактат, где обосновывал единство науки и религии. Утверждал, что открытия, сделанные в конце XIX — начале XX века доказывают неисчерпаемость наших представлений о жизни и позволяют пересмотреть многие идеи естествознания. В первом — «Дух, душа и тело» он рассматривал движения, соединения и свойства элементарых частиц в человеческом организме, обосновывая, что они могут составлять человеческую душу:
Невидимая глазом часть солнечного спектра составляет 34%. И только весьма незначительная часть из этих 34% — ультракрасные, ультрафиолетовые, инфракрасные лучи — исследована, и поняты те формы, которые лежат в их основе. Но что можно возразить против предположения, даже уверенности в том, что за многочисленными фраунгоферовыми линиями скрывается много тайн, неведомых нам форм энергии, может быть, ещё более тонких, чем электрическая энергия?

Указывал на различие между телесными ощущениями и чувствами души:
Никому не известны центры радости и печали, гнева и страха, эстетического и религиозного чувства. Хотя от всех органов чувств и всех вообще органов тела направляются в мозг и оканчиваются в клетках его сенсорных центров все чувствительные нервные волокна, но они несут только ощущения зрительные и слуховые, обонятельные и вкусовые, тактильные и термические, локомоторные и многие другие. Но это только ощущения. А не делать различий между ощущениями и чувствами значит впадать в самую глубокую психологическую ошибку.

В трактате «Дух, душа и тело» архиепископ Лука размышлял о введённом им понятии христианской антропологии, рассматривавшей человека как единство трёх составляющих: духа, души и тела. Сердце он определяет как орган общения человека с Богом, как орган богопознания[136].

Автор приводит примеры передачи духовной энергии от человека к человеку (врач и больной, мать и ребёнок, единение симпатий или гнева в театре, парламенте, «дух толпы», поток храбрости и отваги) и спрашивает: «Что же это, как не духовная энергия любви?». Войно-Ясенецкого не удовлетворяет объяснение памяти теорией молекулярных следов в мозговых клетках и ассоциативных волокнах. Он убежден, что «кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти». Таковым он считает «дух человеческий, в котором навеки отпечатываются все наши психофизические акты. Для проявления духа нет никаких норм времени, не нужна никакая последовательность и причинная связь воспроизведения в памяти пережитого, необходимая для функции мозга». Считая, что «мир имеет свое начало в любви Божией» и людям дан закон «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный», Войно-Ясенецкий убежден, что должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, бесконечного совершенствования духа — вечное бессмертие. Подтверждал это многочисленными ссылками на Священное Писание.[5] По отзыву митрополита Мануила (Лемешевского), в этом трактате встречаются спорные мнения, не подтверждённые авторитетом церкви.

«Наука и религия»

Второй трактат на эту тему — «Наука и религия» — был опубликован только в 2000 году. Там профессор отстаивал теологическую теорию создания мира, обличал субъективизм человеческого познания:
Вообще, мы не видим предметы, как они есть, а усматриваем их согласно личному углу зрения, из которого их наблюдаем. Тем более мы не можем постигнуть своими научно-познавательными способностями то, что за вещами, то есть их сущности, а ещё более — Первосущность, то есть Бога. Уже потому наука не может отвергать бытие Бога, ибо эта тема лежит вне её компетенции, как и вся область сущностей.

— "Наука и религия"

Выступал в защиту христианских и Евангельских ценностей:
Иногда говорят, что христианская мораль будто бы построена на принципе индивидуализма: каждый за себя, один Бог за всех, и что, например, наиболее нравственным является не тот, кто, жертвуя своей жизнью, выносит из горящего дома ребёнка, а тот, кто смиренно молится о спасении погибающих, не ударяя палец о палец, чтобы спасти их жизнь. Но ведь как раз все это наоборот.

Приводил аргументы в пользу историчности Христа (Ссылался на Иосифа Флавия, Плиния Младшего, Тацита, Светония), утверждал, что именно вера в Бога помогает науке — в общем, выступал против всех тезисов, господствовавших в советской исторической науке:
Так называемый «научный» атеизм действительно противоречит религии, но он есть лишь предположение некоторых образованных людей, недоказанное и недоказуемое. Попытка атеистов доказать недоказуемое невольно наводит на воспоминание стихов Пушкина: Художник-варвар кистью сонной Картину гения чернит И свой рисунок беззаконный Над ним бессмысленно чертит.

В этой работе он цитировал и приводил примеры из биографий Сократа, Ньютона, Канта, Гёте, Пастера, Владимира Соловьёва, Пушкина, Чехова, Репина и других известных людей.

...уже в первые годы после выхода книги Коперника один из высокопоставленных ватиканских чиновников, управляющий Папским дворцом Бартоломео Спина призвал к запрету гелиоцентрической системы...с 1616 года, когда книга Коперника попала в индекс запрещенных книг «до исправления», подвергшись цензуре (1620 год), католическая церковь стала считать любые попытки объявить гелиоцентрическую теорию реальным отражением движения планет (а не просто математической моделью) как противоречащее основным положениям вероучения...Во второй половине 20-х годов XVII века Галилей счёл, что обстановка постепенно разряжается и выпустил свой знаменитый труд «Диалоги о двух главнейших системах мира, птолемеевой и коперниковой» (1632 г.) Хотя цензура разрешила публикацию «Диалога», очень скоро римский папа Урбан VIII счёл книгу еретической, и Галилей предстал перед судом инквизиции. В 1633 году он был вынужден публично отречься от своих взглядов... Многие учёные воздерживались от выражения их действительных мнений, опасаясь преследования инквизицией, в их числе, вероятно, Джованни Борелли и Пьер Гассенди. Некоторые другие астрономы (в основном иезуиты, в их числе Риччиоли) искренне считали, что церковный запрет гелиоцентризма является решающим аргументом в пользу геоцентризма, перевешивающим все научные аргументы; можно полагать, что если бы этого запрета не было, они внесли бы гораздо больший вклад в развитие теоретической астрономии XVII века.
В России о гелиоцентрической системе впервые узнали в 1657 году, когда монах Епифаний Славинецкий перевел на русский язык Космографию Иоганна Блау, где излагались как геоцентрическая система, так и система Коперника. С 1815 года c одобрения цензуры издавался анонимный трактат «Разрушение коперниковой системы», в котором автор называл гелиоцентрическую систему «ложной системой философической» и «возмутительным мнением».
Старообрядческий епископ Уральский Арсений (Швецов) в письме от 21 марта 1908 г. советовал учителям при ознакомлении учеников с системой Коперника не придавать ей «безусловной справедливости», а преподавать её «как баснь какую». В 1914 году была опубликована книга старообрядческого священника из Нижегородской губернии Иова Немцева Круг земли неподвижен, а солнце ходит, в котором система Коперника «опровергалась» с помощью традиционных цитат из Библии.
Ещё при жизни Коперника вожди протестантов Лютер, Меланхтон и Кальвин выступили против гелиоцентризма, заявляя, что это учение противоречит Священному Писанию. Мартин Лютер, например, сказал в адрес Коперника в частной беседе:
"Этот безумец хочет перевернуть с ног на голову всю астрономическую науку, но Священное Писание говорит нам, что Иисус Навин приказал остановиться Солнцу, а не Земле."