Свободен
Свободна
,тогда зайди сюда:
Скрыть опции темы
Привет, гость!
Зарегистрируйся, чтобы получить полный доступ и возможность писать в форуме, группах и блогах.
Вход Регистрация
Вход Регистрация
 link82
|
|
|
Эх... бейте меня, пинайте. да я и сам с avtor'ом дискутировал по этому поводу, но вам еще одна история, честно, я смеялся. Сильно смеялся.  Друган мой, Колян, на работу новую устроился. И по этому поводу нихуйова так проставился. Пазитиф канешна, но бля посреди недели такой хуйней занимацца по любому западло. Напиткоф накупил я eбу – каждай твари па паре, ф смысле асартимента. Весело было, хуле гаварить, но утро убило напрочь. Такого пахмелья у миня давно не было. А хуле делать, проблевался, позафтракал, исчо проблевался и на работу папездавал. Сижу, работать нимагу, руки трясуццо, сасредаточинно пережовываю пачку орбита с марознай сцука свежестью. И нимнога так переживаю – хуле на совесчание пригласили за каким то хером, а я такой бл@ никакой бля. Хуяк, Колян мудило звонит: - Здарованах … бля пездец … а чо фчера за телки были? - Да какие фпезду телки бля. Похмелиццо бы. - Ну так пифка еб@ни, проблемы то. - Не, запалят фпезду, мне на савесчание черес час пездовать исчо. - А ты клизмой хуякни. - Эт как? - Как бля, в жопу епта. - Ты ахуел? Ахтунг! - Заебал уже с ахтунгом сваим. Медицина ето. Мой братан, когда на КАМАЗе работал, тока так и похмелялся, беспезды. И что характерно никакого запаха. Я ща тож клизмачку ебану наверно, хуле работа новая палиццо не хочеццо. - А скока нада то? - Пива? А хуй его знает. Бутылки по любому хватит. Хуле, посидел, подумал, партфель взял и типа я па делу – съебался в аптеку. Взял клизму на поллитра, балтику третью и абратно на работу. В сартир заруливаю. Сцуко надо было с братом колянафским перетереть как он переливает пиво в клизму, должна быть какаита технология у опытных пацаноф. Пиво бля пениццо и ниохотно так миняет темнату стикла на ризину клизмы. Но бл@ перелил, пралил правда нимного, но бля хуле. Штаны стягиваю, раком фстал, лбом в бачок уперся – сцуко холодный бля што пездец, но с похмелья ничо так, даж легче стало. Начинаю вводить мидицинский инструмент в жопу, а сцука хуйова так идет – ачко сжалось, инородный предмет по идейным соображениям принимать отказываеццо. Хуле, на трубку плюнул и ничо так, засунул карочи. Давлю на грушу, пиво пошло тока сцука опять же пеницца и пена ета йобанная из ачка выливаиццо и на штаны капаит. Хуйня, я бумаги сартирнай на штаны побросал и аккуратнинько так процидуру закончил. И что характерно – полегчало. Беспезды. Тока я бля до места сваиго рабочего дошел, присел и бля фскачил как ашпаренный. Срать!!! Срать бля!!! Подперло што пездец, можит пиво какое некачественнае – хуй знает. Лечу в сортир, за ручку дергаю – занят бля. Похуй, ломлюсь в саседний, с бальшой буквай Жо на двири. Еле успел штаны снять – забило фонтаном. Сцуко исчо и пеницца, фсю жопу се забрызгал. Пра унитаз васче молчу, ето надо видеть. Хуле, жопу подтер со всех старон, ноги тож оптер где набрызгало. Выхажу а там замглавбуха, Леначка бля. Посмарела на меня странно как то и заходит. Дверь закрыла, слышу «ой бля, мамочки…. ». Хуямачки епта, но как то нилофка нимного стало. Тока на рабочее место сел, опять бля позывы на посрать. Хуле, хуйачу поновой. Как раз Леначка бля вылазит. Из буквы Жо. Я на ние не смарю и у буквы Мэ ручку дергаю – занято. Хуле делать, мима Елены ебашу в Жо. Дверь закрыл, слышу «казззел». Хуле, он и есть но што мне, обосраццо штоль. А ничо так Ленок сортир отмыла за мной, хозяйственная баба. Мне такие нравяццо – мужик насрал, убрала. И груть у ние пездатая. Примерно об етом я думал пока срал пеной. На рабочее место иду, начальник нафстречу. «Хуле бродиш бигом на савесчание, начинаеццо уже». Заходим, садимся. Чуфствую в районе прямой кишки неприятное бурление и позывы на опорожниццо. Сканцентрировал фсе внутренние резервы аргонизма, тирплю. О чем было совесчание и нах миня звали я так и нипонил, паскольку занят был борьбой с собствинными жиланиями. Из приемнай выскакиваю и бигу ф сартир. По дороге опять Лена бля попадаиццо. «Подожди»,- грит, - «я вот што тибе хотела сказать…» Я остановился, мышцы очковые нипроизвольно расслабились и по ноге моей потекла теплая струйка раствора третьей балтики с дерьмом. Причом с характерным звукавым сопровождением. Так я и не узнал што она мне хотела сказать. Она подвисла нимного, а я пользуясь етим съеб. Хуйачу в отдел, партфель хватаю, на ходу бросаю «я домой, соседи пазванили дом наш горит», и пока никто не успел чонить спрасить-сказать, съебываю. В митро западло обосранным ехать, неэстетично как то. Ловлю тачку и на заднее сиденье. Вадила фсю дорогу подозрительно на миня касился и окно на полную открыл. Я тоже открыл, но больше ис солидарности, по мне так особо и не пахло. Домой пришел и в сортир сразу. Вот на етом моменте етой беспезды груснай истории я наконец и отосрался от души. Потом бросил адежду в стиральную машину, достал холодного пифка, только собрался расслабиццо Колян звонит: - Как смотриш на после работы похмелиццо? - Да я дома васче, а ты чо не похмелился исчо? - Так работа новая, хуй знает исчо как отнесуццо, а ты чо дома то? - А клизма? - Да какая фпезду клизма смиешъся ебта? гыгыг а ты чо, сделал? - Гыгы да я мудак штоль, отпросился вот сижу, похмеляюсь. - Так я зайду после работы? - Да как хош. Какое то неприятное чуфство после разговора осталось. Мудак я штоль. |
|
avtor
|
|
|
ЛИнк, чувствуется, что автор хочет стать Палаником..) Но эта вещь действительно лучше той, грубой..) |
|
link82
|
|
|
Мне тоже понравилась, особенно из-за того что (только между нами девочками), феньку про клизму с пивом я слышал до того как прочитал эту историю, и можете смеяться (только тихо!) несколько раз в моменты жесточайшего похмельмья и необходимости идти на работу порывался попробовать. Но как где то я уже писал  "Линк всегда отличался умом и сообразительностью" и не повелся на эту фишку.
|
|
avtor
|
|
|
Нет, нет, мы над Вами не смеемся. над такими вещами смеяться некрасиво...)) Однако, автор приведенного Вами рассказа, несмотря на попытки приблизиться к некой мысли, так к ней и не приблизился. Паланик же, выворачивает нас гнусным натурализмом, но несет груду серьезных размышлений... |
|
link82
|
|
|
Я что то растерялся немного, разьве в подобных рассказах мы ищем над чем подумать? Вроде изначально предпологалось просто поясмеяться и всё.
|
|
link82
|
|
|
Ну вот еще одно сочинение, достал из темных уголков своего харда. Даже и забыл, что у самого есть маленькая коллекция подобных текстов. Прошу: В детстве все мечтали поскорее стать взрослыми. И найти себе увлекательную работу. Мальчики бредили космосом или на худой конец просто синим небом, девочки старательно подчеркивая свои материнские инстинкты, играли в (дочки-матери), то есть работать в светлом будущем вовсе даже не думали, ну или врачихами там, учительницами. Была, правда, у меня знакомая, Светочка, она мечтала стать крановщицей. Но это исключение. К тому же Света вскоре попала под поезд и натурально потеряла ногу. А без ноги в крановщицы не принимают. Ну, в общем, хотели мы все стать летчиками, космонавтами, моряками. Героями хотели быть. Время тогда такое было. Благородное и героическое. Должен признаться, что лично мне с детства не везло с героическими профессиями. Кем бы я не желал стать, обязательно появлялись непреодолимые препятствия и прочие всякие разные пиздюки. А начиналось все с неба. Посмотрел я в глубоком энурезно-менингитном детстве кинофильм «В бой идут одни старики» и решил, что всенепременно стану самым шустрым и бесстрашным пилотом. Недели две я носился, растопырив руки-крылья. Подзаебал все свое многочисленное семейство. Вдобавок, я повадился совершать тараны, как героический летчик Талалихин. В результате чего, на моем лбу появились боевые отметины. Равно как и на жопе, потому как папа был хоть и героической личностью, но к небу равнодушным. Зато он очень распереживался, когда я протаранил шкаф с хрустальными реликвиями. Но, несмотря на гонения со стороны взрослых, мои полеты продолжались. За неделю я уничтожил, преимущественно таранным способом, шкаф с хрусталем, телефонную стойку в прихожей с самим аппаратом, три горшка с домашними растениями. Хуле: скорость высокая, маневренность слабая. Вот и врезался во все что можно, и пиздюлей от отца получал, только тягу к небу ремнем не перешибешь. Поняв, что самостоятельно справиться с моей летной страстью им не удастся, родители определили меня в детский сад с пятидневным режимом. Типа в понедельник сдают, в пятницу забирают. Не знаю, есть ли сейчас такие заведения. В детском саду быстро выяснилось, что все парни нашей группы тоже смотрели замечательные фильмы про отважных летчиков, и потому вскоре начался оxуительный патриотический пиздец. Мы все объединились в эскадрилью Нормандия Неман. Даже Гоша Кульман, который вообще то обычно играл больного ребенка при игре в дочки матери, неожиданно стал пикирующим бомбардировщиком. Немного потренировавшись на девочках из своей группы, на следующий день мы подвергли жесточайшей ковровой бомбардировке весь сад. Стаей злобных карликов мы носились по территории с растопыренными руками, подвывая и кидаясь камушками во все встречное, включая окна и воспитателей. Наверное, это был единственный случай массовых беспорядков в дошкольных учреждениях. Нас даже хотели расформировать и раскидать по разным группам. Не раскидали, потому как запретить, вот так вот запросто, сражаться с фашистами, в советском детсадике было сложно, если не сказать опасно. Могли вполне придти ответственные товарищи и спросить у воспитателей строго, какого xуя они препятствуют патриотическому воспитанию у детишек. Поэтому полеты не отменили, но запретили совершать тараны, а также летать во время тихого часа и ночью. Но для меня скоро все закончилось. Причем самым наигнуснейшим образом. Поехали мы всей семьей на экскурсию в телецентр. На предмет порезвиться на Останкинской телебашне и пожрать в ресторане «Седьмое небо». Это был в советское время такой ресторан. Прямо в башне этой и находился и вроде даже, как крутился. Только это конечно, пиздешь - не мог он крутиться, это же не карусель детская, чтобы крутиться. Он бы, скорее всего ебнулся на землю вместе с башней. А этого допускать никак было нельзя, потому как башня эта была самой высокой и пиздатой башней на свете. Гораздо пиздатей и выше, чем все эти сраные небоскребы в Нью-Йорке, даже если их друг на друга поставить. Эта башня - символ могущества советского народа. И не xуй ей было крутиться, как шлюхе помоечной. Ну, в общем, пожрали в ресторане в этом. Еда, к слову, так себе была. Не сказать, чтобы говно полное, но и не шедевр. Мама моя гораздо лучше готовит. После еды, пошли на смотровую площадку, типа балкончик такой, откуда всю Москву видать, а при хорошей погоде и море даже в бинокль зацепить можно. А бинокль я на этот случай взял. Настоящий такой, военный. Железный весь, окуляры больше моей головы, в него даже космонавта срущего в ракете разглядеть можно, не то что море. Только ничего я не увидел. Потому как, выйдя на площадку, заглянул вниз. Отчего весь мой ресторанный обед ломанулся прочь (вот если бы это были домашние макароны с мясом, то xуй бы они куда убежали), сам же я растерянно повтыкал взглядом в окружающих и ебнулся в обморок. Таким вот не самым приятным практичным способом, у меня обнаружилась боязнь высоты. Больше я летчиком не мечтал становиться. И придя в понедельник в садик, я мрачно просидел весь день, созерцая, как остальные маленькие идиоты утюжат друг друга, со слюнявыми заунывными визгами, которые должны были означать рокот моторов и звуки горячего боя. Для меня же все кончилось. Отлетался, бляха, сокол. Придя домой, я даже всплакнул от обиды. Мама это заметила. - В чем дело, сынок? - спросила она меня, думая, что я опять протаранил что-нибудь ценное. - Мама, я никогда не смогу летать! - с трудом сдерживая слезы, прошептал я. - Но сыночек, есть масса других, не менее почетных профессий. - Нету мамочка! Я так хотел стать летчиком и спасти мир от проклятых фашистов! - тут уж слезы прямо таки хлынули мощным потоком из моих глаз, перемешиваясь в районе носа с соплями. Мама моя, натура очень тонкая и сильно переживающая неудачи ее детей, тоже заплакала. При виде плачущей мамы, не разбираясь в чем дело, но, интуитивно чувствуя, что надо, захныкала и сестра, которая разбудила брата. Тот зарыдал уже в полной несознанке, зато громче всех. Если мои слезы - это были слезы отчаяния, мама плакала от любви к детям, сестра из солидарности, то брат, мелкий гаденыш, ревел просто так, от не xуя делать. Причем требовательно так. Вызывающе. В общем, пришел папа. Который реветь не стал, а поинтересовался, что это за херня в доме творится, которая мешает ему сосредоточиться в написании научного труда. Мама объяснила, что это не херня, а ребенок, то есть я, остро чувствует и переживает свою неполноценность. Папа был мужчиной суровым, но справедливым. К тому же он не любил небо, точнее был к нему равнодушен, впрочем, я это уже говорил. - Ну, это xуйня, сынок, не думай, что быть летчиком это так почетно, - успокоил меня папа. - Подумаешь, сбрасывать с верху бомбочки! Да это как на муравьев срать - легче легкого! - Но папа, они герои! - утирая слезы, прокричал я, от волнения картавя букву «р». - Тоже мне герои выискались! Пидарасы они, а не герои. Вот моряки - это герои. Недаром твой дедушка был моряком в войну. Хочешь, мама тебе почитает перед сном книжку про моряков? - Хочу! - я даже плакать перестал от такого резвого оборота событий. По цепной реакции перестала плакать и сестра, а за ней и брат. Успокоилась и мама. Довольный папа, напевая себе под нос: «По морям, блядь, по волнам», ушел писать свой научный труд, а мама вытащила из шкафа книжку «морская азбука» и стала нам читать про корабли, про море, про бесстрашных моряков. На следующий день, придя в садик, я сдвинул вместе четыре стула, а пятый поставил сверху. Спиздив из туалета швабру, я уселся верхом на конструкцию и невозмутимо наблюдал, как кучка идиотов в спущенных колготках носится по игровой комнате, изображая из себя эскадрильи истребителей. Как только один из таких козявочных истребителей приблизился ко мне, я ловко уебал ему шваброй по сопатке с воплем: - Ты убит! Я тебя подстрелил! - А ты кто? - изумленно спросил меня подстреленный ас. Остальные тоже подлетели, уставившись потными хряками в мою сторону. - Я теперь, - при этом я скорчил неибательски сложную физиономию, которая должна была обозначать мое тотальное превосходство и полное бесстрашие, - я теперь линейный корабль «Севастополь»! И у меня очень мощные пушки и много зениток! пизда вам всем, короче. Поскольку эти имбецилы ничего не поняли, мне пришлось пересказать содержание вчерашней книги. Естественно я припиздил в три короба, для более красочной картины. Стоит ли говорить, что уже через полчаса, вся игровая комната превратилась в море, с кораблями-стульями посредине. Причем все они были линкорами. Пять носили гордое название «Севастополь», еще четыре назвались банальной «Авророй». Только близнецы Федоровы решили воевать на ледоколе «Арктика». В летных же войсках остался один Гоша Кульман, который вскоре был cбит доблестным линкором, а потом и отпижжен морским десантом. Началась новая, морская эра в моей жизни. Кстати, тут надо заметить, что закончилась она еще плачевнее, чем летная. Но до этого трагического финала, мы успели потопить немало вражеских судов. Самая успешная операция - это была ночная атака на фашистскую базу и подрыв военного склада. В общем, мы опрокинули котел с супом на кухне. После этого нас всех злостно отпиздили родители и поставили в сухие доки. А потом наступило лето. И я впервые поехал на море. И вот там то меня и постигла очередная злостная неудача - я с удивлением обнаружил, что не умею плавать. Мало того - я и в воду-то не особенно хочу залезать, боязно мне туда заходить стало. Вдобавок к боязни высоты, у меня выявилась злостная водобоязнь. Тут уж я совсем раскис. Ни xуя себе - летать не могу, по морям ходить, тоже не могу! С отчаяния, я даже подумал, что никогда не вырасту. И что так и останусь сопливым задротом. Так и проходил целую неделю. И только вернувшись домой, меня снова осенила новая идея. Я решил, что когда вырасту, то стану пограничной собакой Рекс! А что? Вполне героическая профессия. Буду гнаться за преступниками, и спасать всяких мудаков, типа раненых оленей или крестьян заблудившихся в лесу. Чем дольше я думал об этой идее, тем она мне больше нравилась. Еще бы - собака, это вам не летчик и не моряк. Надо только шустро бегать и кусаться. Ну, бегал то я как таракан, а вместо кусания, вполне можно и переебать врага ногой в челюсть. Радостно лая, я побежал поделиться своими идеями с мамой и папой. Но те, к великому моему сожалению, восприняли это совершенно неадекватно. Папа даже рассердился на маму. Они долго шипели друг на друга. - Я тебе говорил, что нельзя ребенка после менингита возить на море! Ты посмотри на него - кретин, бля! Уже собакой стать захотел. А завтра кем он захочет стать? Почтовым голубем?! - Не захочет, он высоты боится. Андрюша, - пыталась заступиться за меня мама, - у мальчика очень развитое воображение. Нельзя с ним так строго. - Развитое воображение?! Таких развитых знаешь куда помещать надо? Ох, ужас! Просто ужас! Я так хотел, чтобы мой сыночек захотел стать, как и его отец, географом, ученым. А он собакой хочет быть! - папа сокрушенно вздыхал, глядя на меня. Я же, как ни в чем не бывало, сидел рядом, пытаясь понять, о чем они разговаривают. Наконец, родители успокоились, и папа спросил, как можно ласковей: - Сынок, а не хочешь ли ты стать танкистом? - Танкистом?? - я не знал еще, что такое танки и танкисты, поэтому слегка приxуел услышав новое слово, - а что такое «танкистом»? - Танкисты - это самые отважные люди в мире. Они ездят на больших очень мощных машинах с пушками и стреляют по врагу. - Но ведь мне, наверное, нельзя? Я боюсь высоты и воды! - спросил я на всякий случай. - Да танкам все поxуй! Там ни надо не летать уметь ни плавать. Едешь себе, да xуяришь во все стороны из пушки. В общем, поедем в музей, покажу тебе, что такое настоящие танки! На следующий выходной мы поехали с папой в музей Вооруженных сил, и я вдоволь насмотрелся на стальные чудища. Даже умудрился проебать сандалик внутри КВ. Новый выбор профессии был определен. Тут уж ничего не могло меня остановить. Никакие фобии и всякая другая, омрачающая молодую жизнь, xуйня Теперь я твердо знал, что стану танкистом! Начиная с осени, в саду разразилась непрекращающаяся Курская битва, которая окончилась гибелью двух волнистых попугаев и моим отчислением. Дома мне вкатили пизды за поведение, но похвалили за настойчивость. А танкистом я так и не стал. Потому как спустя год после моего увлечения, мы поехали в Крым и там при посещении одной из пещер, выяснилось, что у меня клаустрофобия, причем неебических масштабов. Я даже в метро с тех пор боялся зайти. К героическим профессиям я начал резко остывать. Еще какое то время мечтал стать бородатым геологом, потом суровым лесничим. Был период, когда я собирался стать инспектором милиции, и даже ходил общаться со старым генералом, знакомым бабушки, который мне рассказывал о героических буднях милиции, при этом каждые десять минут норовил заснуть, так что мне даже пришлось несколько раз ебнуть по нему, дабы дослушать увлекательный рассказ. Но время шло, я взрослел, а вместе со мной взрослели и мои мечты. Скоро я уже мечтал просто найти несколько тонн золота и ни xуя потом не делать всю жизнь. Кстати, это желание оказалось самым живучим, я до сих пор мечтаю об этом. В результате, как и многие другие, я стал распиздяем и алкашом. Но танки люблю до сих пор. Чего и вам желаю. |
|
link82
|
|
|
Вот ссылочку увидел, это что такое???  Прикол или крышу рвет не только у молодежи?http://sibdom.uralsib.net/index.html |
|
Эйнастия
|
|||
|
Без комментариев.(+) |
||
|
Эйнастия
|
|
|
Мне тут в темку "скинули" идейку:-Юз Алешковский "Н.Н." По- моему,это сюда..."Чистая наука чистыми руками делается, господа менделисты-морганисты! " |
|
Джелу
|
|
|
Передача была про падонков, создателей этиого арго. Так они сами признались, что им надоели глупые дети, которые лезут с этим везде, где их не просят, и тем самым, портят саму идею.
|
|
Эйнастия
|
|||
|
А это ты о чем? |
||
|
Джелу
|
|
|
Да все про этот слэнг, черт его забери! Типа: "Афтор" и еже с ними.
|
|
Эйнастия
|
|||
|
|
||
|
Эйнастия
|
|
|
Ой,а вот это:ПОСЛУШАТЬ ЗДЕСЬ Шура Каретный-Литература или разговорный жанр? Если тексты распечатать-то оно "мэйнстримом" и получится.. 
|
|
avtor
|
|
|
Линк82, за рассказ про мальчика и за ссылку смешную - тебе плюсик...))) Потешно. Вообще люблю тоже детей жутко. Эйнастия, касательно Алешковского. Для меня - его Кенгуру в свое время взорвало представления о литературных правилах. Как прорыв плотины. Юз показал, что можно о кошмаре писать с сардонической усмешкой, что сродни еврейскому юмору газовых камер и гетто. Юз показал, что совсем необязательно величаво раздуваться дирижаблем, как Солженицын...) Кстати, Линк, ты чо своих в журнал не пускаешь? Или вы там ослиц, как древние ( Лолита, пардон) армяне, имеете? |
|
link82
|
|
|
ок, раз понравилось, выложу еще что нить из своей коллекции (когда отрою) По поводу дневника, так я его собственно не виду, как капитан команды на литературном конкурсе, предоставил его для обсуждения вопросов, соответственно вход только для членов команды. Конкурс закончится я его убью, сомневаюсь что когда нибудь буду вести дневник, было пару раз... но не долго, лень... И потом переживания моей черной души это слишком мерзко, лучше переваривать в одиночку молча. |
|
link82
|
|
|
ну что ж продолжим помаленьку. Последний девственник общаги Геру любили все. Впрочем, эта любовь была сродни жалости. Так раньше, наверное, относились к юродивым. Гера не был убогим калекой, но люди его знающие, не могли не отметить некий налёт «неотмирасегойности» этого молодого человека. Он неплохо учился в универе и у преподов был на хорошем счету. В общаге же за ним закрепилась репутация тихого торчка. Хотя это было неправильно, ведь он не нюхал кокс и не ширялся. Мог, конечно, дунуть травки, и даже с удовольствием, но даже это ему было не надо. Гера торчал по жизни и от жизни. Он мог часами валяться на кровати, подложив сцепленные руки под голову, и пялиться в потолок. Глаза при этом были настолько пусты, что любому постороннему человеку сразу на ум приходила мысль о том, что не все грибочки одинаково полезны. Особо следует выделить принимание Герой гигиенических процедур, то есть поход в душ. Когда он заходил в ванную и закрывался, время останавливалось. Вы могли умереть от жажды в случае отсутствия питьевой воды в чайнике либо истечь кровью от царапины, которую нет возможности промыть. Геру в дУше это не колебало никаким образом. Поначалу соседи пытались колотить в дверь и орать дурными голосами. Стойкий оловянный солдатик Гера не реагировал никак. Однажды Степан в нафаршированном водкой состоянии даже выломал хлипкую щеколду. Гера стоял в ванной под душем с закрытыми глазами и медитировал. После этого его решили оставить в покое и только взяли клятву не принимать душ, пока в блоке есть живые люди. Степан с Кривым бегали по бабам, а Гера слушал БГ и читал Кастанеду. И это было неправильно. По крайней мере с точки зрения Степана. Он долго, но безуспешно пытался выволочь его на промысел сексуальных развлечений, а Гера только загадочно улыбался и надевал наушники. - Наверное, он ещё девственник, - высказал как то предположение Кривой. С этим было трудно поспорить. Степан сей факт воспринял как личное оскорбление и удар по собственной репутации. В конце концов, Гера был его соседом по комнате. Решение быстро придумал Кривой. - Надо ему бабу подогнать. Чтоб она его трахнула. Может хоть в человека превратится. Вариант был достаточно простым и, в то же время, обещал стать весьма забавным. На том и порешили. Вскорости подвернулся замечательный повод – Гере стукнуло 20 лет. Он привёз по этому поводу из дома несколько банок тушенки, купил 5 бутылок водки и кораблик веселящей мечты ботаника. На днюху не приглашались посторонние, все были только свои. В качестве основного подарка Степан и Кривой привели Олю, которой была поставлена святая задача – трахнуть Геру. Для этой цели была предварительно освобождена от людей и грязных носков соседняя комната. Празднование проходило очень органично и весело. Гундос бренчал на гитаре, Степан уверено поедал тушеную картошку со свинятиной, запивая её попеременно то пивом, то водкой. Гера с Кривым больше налегали на косяки, а Оля, быстро опьянев, то пыталась потанцевать, то поорать в унисон с Гундосом какую то песню. Когда же она упала на диван рядом с Кривым и, тяжело придыхая, схватила его за яйца, тот понял, что настало время «Ч». Он быстренько выволок её в соседнюю комнату, пинком придал направление в сторону кровати и со словами «Раздевайся! Быстро, блядь!» ускакал обратно. Взглянув в искрящиеся глаза Кривого, Степан понял всё и быстренько проглотил, не жуя последний огурец. Они уселись по обе стороны от Геры, пытаясь сфокусировать его мутный взгляд на одной точке, посредством вращения головы руками в соответствующую сторону. Получалось хреновенько. Гера на удивление быстро понял своё счастье и суть подарка, не прошло и получаса. Он даже не сопротивлялся, когда Степан и Кривой под белы рученьки вывели его в предбанник и поставили перед дверью в комнату, где томилась нечеловеческим ожиданием Оля. Об этом томлении говорили доносящиеся сквозь фанеру похрюкивания, должные изображать битловский «Йестердэй» в весьма хамском и нетрезвом исполнении. - Ну, ты Гера таво…- торжественно произнёс Степан, - Дывай, не пдведи! Дверь открылась и последний девственник общаги пошатываясь скрылся в сумраке комнаты. Кривой показал большой палец и уселся прямо здесь же на пол, дабы покурить и обсудить со Степаном шансы на «с кем бы поебаться сённи вечером». Но не успел он сказать даже слово «xуй», как дверь неожиданно открылась. На пороге появился Гера со стеклянными глазами. Смотря в пространство перед собой как Матросов в амбразуру фашистского дзота, он уверено перешагнул через длинные ноги Кривого и вошёл в свою комнату. Там он за секунду спроворил косяк и затянулся. В глазах Степана и Кривого оxуели даже зрачки. Степан отупело поднял руку к глазам и взглянул на часы. - xуясь, 25 секунд, сержанты отдыхают. Кривой поднялся с пола, подошёл к Гере и уселся рядом с ним на диван. Тот меланхолично протянул ему цигарку. Кривой затянулся. - Гера, ты чего? Ты уже всё??? Так быстро???!!! Гера ненадолго (минуты на 3-4) задумался и посмотрел на Кривого. Глаза у него были такие же грустные как у Кота в Сапогах из второго Шрека. Он помотал головой и сказал: - Не-а… Просто у неё… там… селёдкой пахнет! – последние 2 слова были произнесены одновременно громким и жутким шёпотом. – А я селёдку с детства ненавижу…, - после этого Гера отвернулся и, печально вздохнув, в одну тягу докурил пяточку. - Гера бля! Ты что, нюхать её ходил???!!! – выпалив эту замечательную фразу, Кривой вскочил и резвым шагом направился в соседнюю комнату, бормоча себе под нос, - Сука паршивая, подмыться не могла по-человечески! Ещё через несколько секунд он уже волок голую и слегка упирающуюся Олю по направлению к ванной. Степан с интересом последовал за ними, дабы в случае чего помочь Кривому во всех его добрых начинаниях. В ванной комнате происходило следующее. Кривой своими могучими ручищами поднял Олю и усадил её прямо в ванну. Он решил не утруждать себя подбором подходящего температурного режима воды и сразу врубил на полную холодный душ. Олькин организм немедленно содрогнулся, глаза вылезли из орбит, рот открылся, но звуков издать уже не успел, ибо Кривой предусмотрительно направил в него пахнущую хлоркой струю. Девушку это немного протрезвило. Кривой же снял с крючка мочалку и начал её сосредоточено намыливать. Степан наблюдал за всем, прислонившись к дверному косяку и задумчиво жуя бутерброд. Потом он на некоторое время исчез и появился уже с ёршиком для бутылок, который он тут же начал поливать гель душем из флакона с надписью «DOVE». Непонятно почему, но именно это привело Ольку в состояние полнейшего ужаса, и она, забыв о холоде, обеими руками вцепилась себе между ног. При этом она глядела на ёршик, как кролик на удава, мелко всхлипывала и энергично мотала головой. Кривой заметил эту разительную перемену в её поведении и попытался понять, чем она вызвана. Увидев средство для мытья стеклотары в руках Степана и его же тревожные глаза, он сначала наморщил репу, а потом сполз по стене в конвульсиях на пол. Только через несколько минут он смог внятно произносить слова. - Слышь Степан, нуевонах… Не надо… И так вымоем! Гыгыгыгы…. Степан пожал плечами и меланхолично повесил ёршик на крючок для полотенец, чтобы он, однако, находился в поле зрения Оли. При чём сделал он это, многозначительно на неё поглядывая. Оля поняла его правильно. Она тут же выхватила из рук хрюкающего Кривого мочалку и начала остервенело себя намыливать, особое внимание уделяя интимным местам. Ещё через несколько минут она, ополоснувшись уже тёпленькой водичкой, заискивающе спросила: - Может подбрить….там? Нахмуренный Степан внимательно посмотрел на её междуножье и важно кивнул. Тут же была выдана бритва Жиллетт, принадлежавшая Гере. Кривой наконец успокоился. Он притащил Ольке Герино полотенце, а сам рысью побежал сообщать имениннику, что подарок вновь готов к употреблению. Однако здесь его ждало полное разочарование. Гера лежал на кровати, сжимая в руках пустой стакан, пуская слюни и похрапывая. Минут 10 Кривой со Степаном пытались привести друга в состояние боевой готовности. Всё было напрасно. Не помогла ни холодная вода, ни дружеские пинки, ни громкие крики «Вставай скотина, тебя ждёт вагина!». Гера спал сном праведника. Олька, завёрнутая в полотенце, стояла здесь же и с интересом смотрела на происходящее. В конце концов и Степан и Кривой устали и уселись на диван с сигаретами. - Вот же сволочь, - грустно констатировал Кривой, - Вот так и старайся для друга. Степан на это только философски пожал плечами и зевнул. Кривой ещё раз глянул на замершего в позе пьяного зародыша Геру и вздохнул. Потом он крякнул, встал и подошёл к Оле. Он осмотрел её с видом бывалого цыгана, выбирающего лошадь, взял за руку и потащил в соседнюю комнату. Последние его слова, которые Степан услышал из-за захлопывающейся двери, были: - Ну не пропадать же добру! А Гера продолжал спать и видеть сны…. |
|
Джелу
|
|
|
Боже, как мне это не нравится! Ну нельзя же на женщин смотреть так! Как так вообще можно делать?
|
|
avtor
|
|
|
Линк, я согласен с поклонником овчарок, толстых сисек и качественной литературы. На сей раз не есть гут. Жаль, поскольку я готовился смеяться. Про мальчика-танкиста было смешно...)
|
|
Джелу
|
|
|
Автор. Вы как-нибудь соберите все высказывания обо мне. Я их повешу в подпись. Все, пошел в знак протеста сжигать "Рудимент".
|
|
link82
|
|
|
Ну народ! Набросились на меня! Как будто сам сочинял. Не знаю, я в общаге конечно не жил постоянно будучи студентом, но у друзей (и подруг) бывал там регулярно. Разные торчки попадались и такие как этот Гера тоже, да что там в параллельной группе учился один такой. Ну и хоть расстреляйте меня за не чуткое отношение к дамам (хотя для таких есть несколько другое название) но вот народ иногда настолько дикий там попадался, что притаскивали и таких Олек... которых если ёршиком не того, то и в презервативе небезопасно, да и то надо на хорошем стакане наверное быть. В общем как в анекдоте. Я столько выпить никода не мог.
|
|
Джелу
|
|
|
Линк, м ы с Автором тебя на этотраз прощаем, но больше так не делай. Ладно? Я же не рассказываю, как... нет, об этом я не рассказываю.
|
|
link82
|
|
|
Джелу, не ожидал. То сначала эдак раз так, теперь уже о чем то не рассказывает А ты ханжа оказывается 
|
|
Джелу
|
|
|
Я тебе потом на ушко шепну, чтобы стрый злой Атор этого не услышал, а то он мне примомнит все мои подколки в его адрес. Он же злопамятный...
|
|
link82
|
|
|
Ладно, выложу еще один рассказик и наверное пора завязывать с этим. Лыжи В то далекое зимнее утро мама сказала мне: -Сынок, как ты относишься к тому, штобы паучаствовать в городских соревнованиях лыжников в возрастной катигории от семи до девяти лет? - Положительно, - ответил я маме. -Тем более лыжы у меня есть. Как раз за пару дней до этава мне купили замичательные деревянные лыжы. Красные. Название не вспомню сийчас, но точно помню, што на них был изображон Волк из мультфильма про Ну погоди. Отец сделал мне на них крепления из резинок, штобы можно было катаца прямо в валенках и смазал спицыальной мазью, которая была похожа на шоколадный батончик. Я даже попробовал откусить кусочек, но вкус у мази оказался сафсем не шакаладный, а горький-пригорький с отвратитильным еловым привкусом. «Гавно а не мазь»- подумал я, а сам улыбнулся и сказал: - Отличная мазь, папа! - Скользить будут, што твой песдетс - сказал отец и залихвацки подмигнул мне правым глазом. В тот же день чюдесные лыжы были опробованы во дворе и висьма успешно. Правда я пару рас лофко наибнулся, но это ж хуйня, не больно падать сафсем, в пехоре-то. Зато сразу видно- скользят. Паэтому к перспективе паучаствовать в гарадских соревнованиях я относя с энтузиазмом. - Мама, я же их всех там парву, как стаю прамакашек- сказал я маме.- У меня же к лыжам талантище. - Ах ты мой скромняшка- умилялась мама. В общем к двинадцати часам мы уже были в гарадском парке культуры, где всех жилающих потягаца в лыжном спорте записывали в спицыальную титрадку и выдавали тряпошный номер, каторый надо было привязывать по бокам виревочками. Мне дастался номер двацать один. - Двацать один- мы пабедим!- сымпровизировала на ходу мама. - Двацать один- говна поедим!- весело атазвался чей-то чужой родитель. Я пагразил ему лыжной палкой: иш ты, шутник какой выискался. Щас типо нечаяно ткну палкой в глаз- будеш знать, говноед хуев. Рядом гатовились к забегу другие рибята. У бальшинства из них лыжы были не диривянные, а дешовые- пластикавые. И без волка. Зато с надписью «Fisher» на англицком языке. - Фишер, это в преводе рыбак,- сказала мне мама. - Какие же придурки эти мальчишки- сказал я.- Зачем им рыбацкие лыжы? Мы ж не на рыбалку сабрались, а на гонку. А поодивались -то как, фраера: адни ширстяные костюмы, какие-то сафсем несирьезные ботинки, каторые к лыжам пристегиваюца, да шапочки с неприличным названием «петушки». Разве они не видят, што зима на дваре? Холодно ведь до опиздинения. Рыбаки, бля. Модники нахуй. То ли дело я: на ногах - штаны-комбез, туловище надежно защищино от морозов и ветров пехорой, на галаве- кроличья шапка на ризиночке, на руках - михавые рукавицы (тоже на резинке, штоб не проебал). Ну и валенки канешно. Я ж не рыбак. Я нармальный. Все канкуренты ахуеть как сасредоточенно надрачивали сваи лыжы своими мазями-шакалатками и косились на миня, а те кто стоял подальше, тыкали в маю сторону пальцами и хихикали. «Смейтесь, смейтесь, рыбаки ебаные»- подумал я- «Хорошо ебется тот, кто ебется последним» - и попытался самастаятильно завязать номерок. Этот номер у меня не прошол, пришлось задействовать маму. Наконец появился толстый мужык с пистолетом. - Ща он подстрелит хохотунов сраных, - абрадовался я, но мужык ни в каво стрилять не стал, а выстраил всех участникав, включая миня вдоль нарисованной красной краской полоски и сказал: - Объявляется забег на три километра среди участникав от семи до девяти лет. Старт- после сигнального выстрела. На старт, внимание, марш!- и выстрелил в небо. Все рыбаки ломанулись впиред. Я же немношко протупил и оказался позади всех. «Ничиво»- падумал я-«Сейчас они посдыхают и замерзнут и я их всех сделаю»- и прибавил хода. Но рыбаки все никак не сдыхали, а все дальше и дальше удалялись от меня - Лыжню! лыжню!- яросно кричали они. Зато внезапно сдох я. В пехоре мне вдрук стало очень жарко, голова тоже вспотела, хотя на улице был зверский мороз, а валенки пастаянно выскальзывали из резинок. Вскоре я потерял из виду паследнего из рыбаков. «Иш ты, какие шустрые»- подумал я- «ничиво, скоро сдохнете»- и попытался прибавить скорости, но тут у миня вдруг сбилось дыхание и закалоло в боку. Я остановился и стал ждать, кагда придет второе дыхание. Второе не приходило, оставалось первое. Хуевое такое первое. Постояв немного для приличия я потихоньку попиздовал дальше. Хули стоять-то. Тем более, пока я стаял, то изрядно замерс, а стикающиий с ебла пот застыл на шапке мелкими сасульками. Пройдя еще метров сто я абнаружыл развилку. Куда идти налево, или направо я не знал и попиздошил налево. Я всегда, если чо, хожу налево. Иду значит ниторопливо так, жду когда впереди покажеца первый сдохнуфший рыбак. Хуюшки! Съебались падлы. «Ну и хуй с вами, идиеты»- думаю. -«Зато так здоровски, как я, никто из вас Гитлера из пластилина не слепит. И к математике у меня способности есть. А бегать на сраных лыжах бальшова ума не надо. Беги себе и беги. Тут мне вдруг приперло посрать. А посрать на лыжах ой как непросто. Тем более, кагда ты в комбезе. У нас один мальчик со смишной фамилией Рокахулин попытался как-то в таком камбезе поссать. Результат получился плачевный- нассал себе в лицо. С тех пор мы с ним больше не дружили, с обоссаным-то. Он обижался, даже плакал, а мы шутили над ним. «Это слезы»- спросим- «или саки?». Такая вот петрушка. А представляете как в этом комбезе среца? В общем пришлось мне снять пехору, стянуть этот ебаный комбез и сесть срать прямо на лыжню. Получилось все ахуеть как нелофко- я насрал себе на лыжы. К тому же бумашку для подтирания жоппы мама мне положыть в карман не догадалась. Так что вытирал я жоппу снегом. Очень неприятно вытирать жоппу снегом- такое ащущение, как будто тебя начинает ебать снигавик. Или снежный челавек какой. Нет сынок, это фантастика. Пока я срал, на развилке вдрук появился мужык в блистящем спорткастюме, спицыальных ачках и на лыжах. Если б я хуячил на такой скорости, я давно бы низложыл всех рыбаков к ебеням. - Лыжню, блядь!- заорал мужык. Я, как был, с голой жопой, попробовал спрыгнуть с лыжни, но запутался в штанах и рухнул на бок. Гавно соскользнуло с лыж и угодило в лыжню. Мужык сваими беласнежными лыжами как въедет в гавно! - Ах ты засранец мелкий!- кричит.- Уебыш бля! Ты чо вабще делаеш на взрослой трассе? Пиздуй атсюда!- и пребольно ткнул миня в голую жопу лыжнай палкой, а патом почесал дальше. А я ему вслед кинул гавняный снежок, каторым вытирал жопу. Попал. Сам же атчистил снегом лыжы от гавна, натянул штаны и пехору и попиздил дальше. Чириз несколько минут я напаролся на ище одну развилку. Свирнул налево, кудаж еще. Хуячу значит, хуячу, вдуг бац! Что я вижу! Финиш, бля! Толстый мужык, мама, родители придурашных рыбаков. Ура! А сзади кто-то пыхтит. Абернулся- а это один из рыбакоф меня настигает, самый шустрый каторый. «Ну уш хуй»-думаю, да как вьебу вперед. Сам ат сибя такой прыти не ажидал. И втарое дыхание аткуда-то появилось. Вобщем не дагнал миня рыбак. Я опиридил ево на адин метр. -Ур-ра-а!- закричала мама- Двацать один- мы победим! - Надо жэ, на деревяшках и -первый.- удивился толстый мужык. - Да еще и в валенках. Кстати, от кого это так гавном несет? - Не ебет, -гаварю, - давайте свой приз ебучий и я пашол.- А то скушно с вами, лошками, саревнаваться. Пиздуйте лучше на рыбалку, может хоть там у вас чево палучица. - Что-то я не припомню, что-бы он миня абганял,- сказал тот мальчик который так и не смог миня дагнать и палучил пачетное втарое место.- Срезал! Он срезал! Я ничиво не стал ему гаварить, а просто, как бы ничаянно ткнул его палкой в пах, ат чево он лофко слажился, как складной ножык «Белка» и притих, а сам пашол к толстому за призом. Приз был гавеным- шахматы. «На хуя мне эти ебаные шахматы?»- падумал я- «У меня уже дома есть одни, сафсем еще не старые», но шахматы взял, а, впослетствии падарил их адному лошку на день ражденья. Так же на мае имя выписали грамату, типа чемпиен и все такое. Патом я ее повесил на стене, где ана висела до самого дисятова класса. - Как я их фсех!- гордо сказал я маме. - Я знала, што ты пабедишь сынок. Ты же у меня самый-самый.- ответила мама. Я взвалил на плечи лыжы, мы взялись за руки и попиздили дамой. Позади группа рыбаков пыталась што-то доказать толстому мужику, но нам на них было насрать. Хуй бы я им што отдал, пидарасам. Пускай сначала на лыжах катаца научаца как следует. А к лыжам, кстати, я после этава случая савершенно ахладел. Увлекся ананизмом. |
|
Рекомендуем почитать также топики: Женское фэнтези Сентябрьский ЧГК Как внеше видно что вы читаете? Национальная литературная премия «Большая книга» Весь Жванецкий |