А почему СССР - "империя", и где "метрополия"?

"Мы успешные не потому, что нам повезло, а потому, что другие не хотят ничего делать,— говорит Марина Давыдова.— Мы с мужем и девочками своим трудом все тут создали. Но помимо труда физического нужно еще и головой думать. Каждый год в сельском хозяйстве что-то новое изобретают — за этим надо следить. Законы и свои права тоже необходимо изучать, чтобы и субсидии нужные вовремя получить, и кредит взять. Не все российские фермеры хотят так напрягаться. А уж про наемных работников и говорить нечего. Это главная наша проблема".

Жилой фонд Барановки — четыре одинаковых кирпичных коттеджа. В одном доме живут сами хозяева, во втором — дочь с зятем, в двух других — работники, раньше Андрей называл их "члены команды". Даже хозяйство его — ДИК — расшифровывается как "Давыдов и команда". Но со временем стало ясно — сплоченную команду в нашем климате не так-то просто создать. "Многие приезжают и говорят: возьмите нас на работу, все будем делать, согласны на любые условия. Но чуть окрепнут — и начинают наглеть. Зарплата у нас нормальная, около 30 тысяч, для деревни это неплохо. Помимо жилья и зарплаты выделяем корову в пользование, а это ведро молока в день: хочешь — сам пей, хочешь — продавай. Яйца даем, субпродукты. Огород у них свой — картошку трактором сажаем на всех. Короче, деньги наши рабочие тратят только на хлеб, чай и сахар. Первая семья приехала сюда в 98-м году с парой чемоданов. А когда через три года они уезжали, то потребовалась машина, чтобы перевезти их скот, и еще две машины, чтобы перевезти мебель, бытовую технику. Сами они ехали впереди на собственном "жигуленке". То есть, когда люди приходят наниматься на работу, они смотрят на меня, как на бога. А потом растет классовая ненависть: "Ага, я купил старую "копейку", а Давыдов на новой иномарке ездит. Почему? Я ведь работаю так же, как и он". И начинают социальную справедливость восстанавливать, выравнивать доходы".

В будущем фермер надеется все делать с зятем, без наемных рабочих

Фото: Андрей Рудаков, Коммерсантъ

Доходы выравнивают по старинке — воруют. Украли недавно четыре зимних колеса. Ламинат утащили куда-то. Сливают солярку. Экс-работница, как выяснилось, посылала свою маленькую дочь по утрам собирать все яйца в курятнике. Некоторые, не стесняясь, таскали из холодильника мясо, приготовленное на продажу, жарили шашлыки прямо под окнами своих хозяев. А когда их ловили, спокойно объясняли свою позицию: "Если я беру для себя, то это не воровство. Если на продажу — тогда да, нехорошо получается".

Со скотником нехорошо получилось — он мешками вывозил зерно и продавал в соседних селах. При цыгане-пастухе пропало стадо овец — и следов не осталось. "Охотники тут бродили,— оправдывался пастух.— Как стрельнули из ружья, овцы испугались и куда-то убежали. А за ними и лошадь тоже". У соседей-фермеров подобные криминальные истории тоже случаются. "У них два трактора уперли,— рассказывает Давыдов.— Сторож сказал, что якобы приехали какие-то бандиты, завязали ему глаза и два часа возили с собой, кругами, чтоб запутать, а потом вернули его домой. Фантазер".

При этом и Давыдовы, и многие другие фермеры в Калужской области постоянно испытывают нехватку кадров — попробуй найди сейчас в России тракториста. "Все в Москве,— объясняет Андрей.— В деревнях остались одни старики да пьяницы. А ведь нам надо, чтобы человек не только перебрался с семьей в Барановку, но и работать умел, в технике разбирался, обучать никого времени нет". Поэтому Давыдовы давно согласны и на пьющих "членов команды". "Я только об одном их прошу: если подступает, то предупреждайте: так, мол, и так, мне надо отпиться. Чтобы я заранее был готов". Но дисциплинированных алкоголиков тоже не найти. "Вон Володя пошел за бухалкой в колхоз и пропал. За ним пропала его жена. А с ней — и наш телевизор. Работник Саша украл индоутят, а через неделю — и мать их, индоутку. Пропил все семейство".

"Красавцы" герефордской породы

Фото: Андрей Рудаков, Коммерсантъ

"Это наша земля"

Облагораживать территорию наемные работники не любят. "Я сама сажаю цветы у каждого их дома,— объясняет Марина.— И плачу жильцам деньги, чтобы они хотя бы поливали клумбы. А если не платить, то им все равно, что там под окнами у них будет: розы или засохший бурьян".

Иногда кажется, что Давыдовы — маленькое семейство, которое противостоит огромной враждебной стране. Работники их обкрадывают, чиновники — объедают. "Роспотребнадзор, Россельхознадзор, ветсаннадзор,— Андрей вздыхает.— Сколько надзорных органов расплодилось, причем один другого дублирует, края не найдешь! Теперь один с сошкой, семьсот — с ложкой!" Местные жители тоже дружелюбием не отличаются. Как ходили селяне из ближайших деревень в малинник, расположенный на территории фермерского хозяйства ДИК, так и ходят: "Наши деды эту малину сажали, а мы ее будем собирать. А ну отойди, а то прямо тут сейчас тебя и закопаем". Рвут электроизгороди, выворачивают заборы, регулярно сносят шлагбаум: "Какая-такая частная собственность? Тут наши тропы! Это наша земля, общественная!" Даже почтовому ящику в виде металлической буренки достается, какие-то хулиганы уже не раз его ломали: "То хвост нашей корове оторвут, то голову".

"Честно скажу, я уже подумывал закрывать ферму,— признается Андрей.— Если бы дочка с зятем не стали у нас работать, то так бы и было. Но они решили попробовать. Мы с Мариной их посадили напротив и сказали: "Аня, Саша, тут пробовать нельзя. Если вы не будете ломить так, как мы, то все закончится". Пока они стараются. И сейчас цель у нас появилась: с зятем вдвоем все это хозяйство вести, без наемных рабочих".

Сотня кур — "для души"

Фото: Андрей Рудаков, Коммерсантъ

Старшая дочь Катя хоть и живет с мужем в городе, но все лето с семьей проводит в Барановке. А главное — рожает, помогает семье "пустить корни" на этой земле. Три внука есть уже у фермера Давыдова. Старший, пятилетний, твердо намерен стать трактористом, средний на Новый год заказал Деду Морозу пресс-подборщик — незаменимую в сельском хозяйстве машину, младший пока только гулит. "Вся надежда на них,— улыбается Катя, укладывая детей после обеда.— Потому столько и рожаем, чтобы ферму сохранить, продолжить дело жизни".

Барановка, в которой официально зарегистрировано сейчас десять человек, пока еще живет. Здесь часто меняются рабочие, на деревню иногда совершают набеги россияне, уверенные, что "все вокруг советское, все вокруг мое". Здесь Андрей и Марина в резиновых сапогах "ломят" с самого утра до позднего вечера, а их дети нет-нет да и вздохнут, разгибая спины: "Ох, трудно". А в самом центре этих 750 гектаров, среди пастбищ и полей, спят в барановском доме три белоголовых мальчика. Николай. Георгий. Иван. И, может быть, все будет продолжаться.