Свободна
Свободен
Скрыть опции темы
Привет, гость!
Зарегистрируйся, чтобы получить полный доступ и возможность писать в форуме, группах и блогах.
Вход Регистрация
Вход Регистрация
 SweetGirl
|
|
|
Вот так в тезисном порядке выглядело моё исследование... (Правда моя работа заняла около 150 листов)... Тезисы. Для того, чтобы объяснить явления, происходящие вокруг него, человек создал свое представление о Божественном происхождении Мира. Эти представления оформились и в дальнейшем получили название Религия. Первые религии были основаны на многобожии. Позднее появились монотеистические религии. Основные религии в мире – это индуизм, буддизм, конфуцианство, таосизм, синтоизм, зороастризм, ислам, иудаизм и христианство. Современные ислам, христианство и иудаизм являются потомками древнего иудаизма. Но, несмотря на это, между ними имеют место конфликты. Из-за возникших разногласий Христианство раскололось на несколько самостоятельных конфессий: Православная Церковь, Католическая Церковь, Протестантская Церковь. Смерть основоположника Ислама – Мухаммеда – привела к конфликтной ситуации и разделению Ислама на несколько течений. Крупнейшими из них являются Шииты, Сунниты и Хариджиты. На протяжении всей человеческой истории контакты между цивилизациями если и имели место, то носили эпизодический характер. Люди используют политические средства не только для того, чтобы отстаивать свои интересы, но и чтобы определить свое «Я». Основными действующими лицами в мировой политике остаются национальные государства. Страны, имеющие западно-христианское наследие, движутся по пути экономического прогресса и демократической политики; перспективы экономического и политического развития православных стран остаются неопределенными; перспективы мусульманских государств в этой области весьма печальны. Цивилизация представляет собой человеческий род в его высшей форме, а столкновение цивилизаций выступает в качестве межродового конфликта глобального масштаба. Причина конфликта между Исламом и Западом корениться в основополагающих вопросах культуры и власти: Кто кого? В отличие от идеологических распрей в конфликтах между цивилизациями люди одной крови еще больше сплачиваются. В Исламе существуют две традиции, и обе должны быть приняты: Ислам – это религия, практикующая насилие для достижения своей цели, и религия мира. Христианство и Ислам имеют несколько фундаментальных отличительных черт. Истоки трагических событий, произошедших в США, следует искать в социально экономической ситуации в Мусульманских странах. Вопрос исламского экстремизма нельзя переводить в плоскость религиозного конфликта Христианства и Ислама. В основе любого вооруженного конфликта лежат экономические причины и социально-политические предпосылки. Но такие обстоятельства обычно выпадают из поля зрения. А на первый план выдвигаются этнические и религиозные противоречия. Разный уровень социально-экономического развития Цивилизаций порождает противоречивое мировоззрение, выраженное в религиозном противостоянии. Внутриконфессиональные противоречия присутствуют в мотивации вооруженных конфликтах современности. Хотя главные причины конфликтов лежат вне рамок религиозных противоречий, опасность их использования радикалами противоборствующих сторон сохраняется и очень осложняет процесс мирного урегулирования вооруженных конфликтов во всем мире. Что вы думаете об этом. На мой взгляд тема столкновения цивилизаций очень актуальна. Пишите, пожалуйста. |
|
KNIGHT
|
|
|
Так в чем вопрос? В опросник , кстаи, невредно добавлять пункт другое. Хотя опрос проводили уже, посмотри... |
|
NitrobenZine
|
|||
|
Ещё существует теория о том, что ислам - это как бы бомба с таймером замедленного действия. И была дана Богом специально, чтобы сделать противовес христианству. Если христианство не последует уроку и не угомонится, то исламский террор должен уничтожить всё вокруг, и себя в т.ч. То есть, получается, что ислам может быть НАКАЗАНИЕМ христианской религии. Сложно, да... Что поделать. |
||
|
|
|
Два балла тебе по основам. Перичитай первоисточники. Кто, что и зачем?... Кто. Рабы египетские. Что. Миссию. Зачем. Что б хоть какой то шанс был. Короче. Человеку свойственно верить в лучшее. Вот и иудеям и иже с ними было весьма обломно быть рабами. В реале как то исправить положение им было несудьба. Вот они и выдумали Евангелие. Появилась надежда, что хоть потом, там... им воздастся. Кто. Разбойники. Что. Избранность. Зачем. Что б было сокральное оправдание. Короче. Шайка людишек лихих грабила в пустыне караваны. Но вещное право имеет уши аж со времён распределения труда. Что бы компенсировать потери в живой силе, нужны рекруты. В древние времена закон предков дорогого стоил. Потому и был разработан. Да. Именно разработан - Коран. Появилось сокральное оправдение нарушений заветов предков. В общем читай внимательно Евангелие и Коран. В одном - смерение, в другом - делёж рабов, священная война...  Наиши на мыло. Есть хорошая книга по религиям."Религии древнего востока".Книга посвящена генезису и эволюции религиозных представлений на древнем востоке - от Египта до Японии. особое внимание авторы уделяют проблеме текста как инфыормационного обеспечения религии. Если из Питера то звони +79215501911. Договоримся. |
|
|
|
|
Столкновений и "противоборств" религий нет и быть не может. Воюют люди. Религии имеют два основных аспекта: как метод самоосознания себя отдельным человеком своей сущности; как метод управления массами и создания коллективного религиозного эгрегора с целью использования энергии эгрегора в личных целях отдельными людьми (лидерами) и группами. Ни одну из распространенных ныне религий к сожалению нельзя рассматривать как носитель истинной информации (хотя её там не мало) в силу искажения её людьми в процессе передачи и многократных искажений и "корректировок" под личные цели. Просто подумайте об уровне развития социума на момент, когда они (религии) создавались и сравните с нынешним. А еще надо учесть, что скорость развития постоянно растет, особенно сейчас... |
|
|
|
|
Религий много... но все они придуманы людьми (конкретными) под цели и задачи (конкретные)...
|
|
Дурачьё
|
|||
|
На взгляд атеиста... |
||
|
Unicorn
|
|||
|
Как известно, слово "Ислам" означает "смирение" . В Коране содержатся недвусмысленные правила ведения войны, при этом Мухаммед подчёркивает, что можно воевать лишь в случае, если на тебя напали; войны в мусульманстве не должны начинаться по собственной инициативе. И Коран, и Библия - книги в высшей степени миролюбивые. Здесь мы имеем дело с трансформацией религиозных взглядов, которые используют в своих целях все кому ни лень - от политиков до откровенных бандитов. Ни Иисус, ни Мухаммед не повинны в том, что их откровения переиначиваются и трактуются таким образом, что становятся знаменем для разжигания войны на религиозной почве. |
||
|
|
|||||
|
ВОТ ИМЕННО! Религии не сталкиваются и не противостоят. Все это делают люди. Воюют люди, деньги и интересы, а прикрытие - словеса (религии - не самый "неудобный" текстовой подбор) Еще бы Иисус с Аллахом подрались ))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))) |
||||
|
SweetGirl
|
|||
|
Странно как-то. Я думаю, Бог един. И в исламе, и в христианстве... Однако, человек использует религию в своих корыстных целях. И все это конфессиональные конфликты - прикрытие для захвата власти в мире... Бог дал нам жизнь. Мы дети его. Зачем ему нас убивать??? 
|
||
|
SweetGirl
|
|||
|
А я даже согласна... Главное не соблюдение постов, не хождение в церковь, не религиозные традиции... Главное - то что в душе человека: доброта, искренность, миролюбие, честь, красота внутренняя. И Бог вознаградит такого человека. Если и существует судный день, то Бог не будет спрашивать: сколько ты раз на службу ходил, читал ли Библию... Он заглянет в душу, посмотрит: чистая ли она или черная, грязная... И добрый человек попадет в рай, злой в ад. Вы знаете. В церкви встречала старушек: они часто посещают храм Божий, знают все молитвы, на службы ходят... А если какая-нибудь женщина забудет платок дома и зайдет с непокытой головой - такой скандал закатит... хорошо если без мата. А разве дело в головном уборе? Разве Бог на такие мелочи смотреть будет. Он посмотрит на отношение к людям. Он заметит не то, что женщина платок не надела, а то как бабки базар в церкви устроили... 
|
||
|
Тамарис
|
|
|
Ислам и христианство провозглашают себя религиями мира и любви.... Но это не имеет никакого практического значения.... Важнее, как эти силы действовали и действуют в истории, - какие зверства творились и творятся во имя религии... |
|
Тамарис
|
|
|
Интересно отметить, то, что в многовековых столкновениях ислама с христианством ислам почти всегда выходил победителем.... Почему же религия Мухаммеда так часто одерживала верх над религией Христа?... |
|
|
|||
|
Неправда ваша. Никогда исламисты не побеждали. И никогда религии не воевали. "Лидеры" вели на войну "баранов" прикрываясь религиозной болтовней! Прочитайте Коран и Библию. |
||
|
ЛасковыйЭльф
|
|||
|
Всё верно, я обеими руками "ЗА", но есть одно принципиальное "но"! Иисус - не Бог. И "подраться" с Аллахом он тем более не может, даже исходя из своего звания. ))))  Во-первых, в момент исчерпания себя, школы Древней Греции (стоики, эпикурейцы, киники и т.д.) и последователи Великих философов древности (Платон, Сократ, Анаксимен, Анаксимандр и др.) пришли сами собой к появлению такого понятия как Логос. Который являлся своего рода мировым предопределением. Чем-то вроде первоосновы Бога. Впоследствии, в момент возникновения такого понятия как средневековая схоластика, т.е. именно в этот период Логос уже проживает человеческую жизнь и становится Иисусом, который в свою очередь становится человекобогом, НО НЕ БОГОМ. Это одна из самых основных теорий рождения Христианства. Карл Каутский, оперируя теми историческими данными, которые имелись в его распоряжении в начале ХХ века проводит исследование, изучив летописи современников Иисуса и приходит к выводу, что НИ ОДИН из летописцев того времени ни словечком не указывает о житии-бытии такого человека. А я думаю, вы со мной согласитесь, что в то время мало=мальски необычное явление тут же находило отражение в летописях и писаниях - будь то войны, эпидемии, начало и конец правления той или иной династии или рода. З.Ы. Это с точки зрения атеиста. А сточки зрения верующего - вспомним - КЕМ являлся Иисус? Правильно - сыном Божьим. Тогда почему христиане считают именно его Богом? От меня как то ускользнула взаимосвязь. Насколько помню, Господь не складывал своих полномочий. Или я не прав? А ВОТ ТО, что кто-то назвал Ислам религией насильников - это сущий БРЕД! Правильно здесь сказали, что СМИРЕННОСТЬ, БОГОБОЯЗНЕННОСТЬ, ВЕРА В АЛЛАХА и т.д. - вот первооснова этой религии! А ответвлений-мутантов хватает в каждой крупной религии. То, что КРЕСТ и ПОЛУМЕСЯЦ во многом сталкиваются и пересекаются - это воистину знак. Знак отнюдь не для того, чтобы одно побороло другое либо являлось противовесом. Это прежде всего напоминание, что БОГ - един. Но у кого-то он зовётся Аллахом у кого-то Богом. Это уже к вопросу о языковых различиях. Даже пророки одни и те же. Муса (Моисей), Ибрагим (Авраам), Иисус (Иса), Нух (Ной) и т.д. и т.п. Теперь скажите КАК можно назвать ту же самую веру в Бога, но с другим названием религии насилием если одной из частей этой веры является вера в КНИГИ? |
||
|
ЛасковыйЭльф
|
|||||
|
Золотые слова! 
|
||||
|
ЛасковыйЭльф
|
|||
|
Окунёмся в Средневековье и даже чуточку глубже. Вот такой вопрос. Кто шепнул на ухо лидерам христиан (папе Урбану II в ХI веке), что Гроб Господен, Голгофа и т.д. - исконные земли тогдашних христиан и нужно во что бы то ни стало идти войной на турков-сельджуков? Пятая заповедь гласит - "Не убий" - так? Но церковь уже тогда нашла некоторые исключения, которые могли быть использованы в адрес "нечестивых" - мусульман. Якобы один из отцов Церкви - Августин сказал, что христианин имеет право убивать если воины ведутся за правое дело... (красного знамени не хватает - навевает - не правда ли?) Вот оно - первое крупнейшее столкновение Великих религий. Так родился первый Крестовый поход. Это к слову о "стаде баранов", как здесь уже писали. А ответ прост - в то время этот поход был направлен на одно - необходимы были новые завоевания, укрепление власти церкви, захват богатств и т.д. И ведь получилось!!! Почти... Заложился фундамент рыцарских орденов - госпитальеры (Иоанниты), тамплиеры, тевтонцы и т.д. И даже основалось несколько крестоносцких городов-государств (прямо греческая полисная система получается). Но настало время, и крестоносцы получили  по шапке. И все остались при своих. А всё потому, что Бог то всё видит - он един и не терпит столкновений двух религий, чья вера, по сути, одна - в БОГА. Эх... Написал бы ещё, но время убегать... Спасибо если прочли и уделили внимание. З.Ы. И огромное, отдельное, спасибо за создание увлекательного форума!
|
||
 Beytar
|
|
|
Религия, как колесо. Кто вертится в центре, все спокойно. Кто по краям, становится фанатиком. Некоторые не так чтут свою релегию, сколько ненавидят чужую.
|
|
SweetGirl
|
|
|
В моей работе есть огромный текст, который посвящен теме: "Столкновение цивилизаций"... Не знаю, стоит ли его весь сюда помещать... Там 15 листов... Вот отрывок: В мире, который сформировался после окончания «холодной войны», глобальная политика впервые в истории обрела многополюсный характер и одновременно стала учитывать взаимодействие многих цивилизаций. На протяжении всей человеческой истории контакты между цивилизациями если и имели место, то носили эпизодический характер. С начала современной эпохи (примерно 1500 года от Р.Х ) глобальная политика существует в двух измерениях. На протяжении более чем четырехсот лет национальные государства Запада — Англия, Франция, Испания, Австрия, Пруссия, Германия, Соединенные Штаты и другие страны — составляли многополюсную международную систему в рамках западной цивилизации, взаимодействуя друг с другом, дополняя друг друга, воюя друг с другом. В то же время западные нации осуществляли экспансию, вели колониальные войны, иными способами оказывали решающее воздействие на все другие цивилизации. В ходе «холодной войны» определились два полюса глобальной политики, и мир оказался расколот на три части. Группа наиболее богатых и демократических обществ, возглавляемых Соединенными Штатами Америки, вступила в повсеместное соперничество идеологического, политического, экономического, а подчас и военного характера с группой более бедных коммунистических режимов, сгруппировавшихся вокруг Советского Союза. В значительной мере этот конфликт развивался в пространстве «третьего мира», состоящего из стран, зачастую весьма бедных и политически нестабильных, недавно получивших независимость и заявлявших о своей политике неприсоединения. В конце 1980-х годов коммунистический мир потерпел крах, и международная система времен «холодной войны» стала достоянием истории. В новом мире основные различия между людьми и между народами носят не идеологический, не политический, не экономический, а культурный характер. Люди и нации пытаются ответить на самый главный вопрос из всех, что могут стоять перед человеком: кто мы такие? Но поиск ответа идет все теми же, неизменными, традиционными путями, когда точкой отсчета служит то, что наиболее дорого человеку. Люди самоопределяются, отталкиваясь от истории своих предков, религии, языка, ценностей, обычаев, институтов. Они стремятся идентифицировать себя с такими культурными сообществами, как племена, этнические группы, религиозные общины, нации и, в самом широком плане, цивилизации. Люди используют политические средств а не только для того, чтобы отстаивать свои интересы, но и чтобы определить свое «я». Кто мы такие? — на этот вопрос можно ответить только в тех случаях, когда мы четко знаем, кем мы не являемся, а зачастую лишь тогда, когда нам известно, против кого мы выступаем. Основными действующими лицами в мировой политик по-прежнему остаются национальные государства. Как и в прошлом, их действия определяются погоней за властью и богатством, но также и культурными предпочтениями, всем тем, что сближает или напротив, разобщает их. Основные группировки государств больше не сводятся к трем блокам эпох «холодной войны»; теперь речь идет о семи-восьми основных цивилизациях мира. За пределами Запада, особенно в Восточной Азии, страны наращивают свое собственное богатство, создавая основу для увеличения военного могущества и политического влияния. По мере роста их мощи и уверенности в себе они все больше утверждают собственные культурные ценности, отвергая те, которые «навязываются» им Западом. «В XXI веке — отмечал Генри Киссинджер, — международная система будет включать по крайней мере шесть основных держав: Соединенные Штаты, Европу, Китай, Японию, Россию и возможно, Индию, а также множество стран среднего и малого размера»1. Шесть основных держав, о которых говорит Киcсинджер, принадлежат к пяти резко отличающимся друг от друга цивилизациям, а кроме них существуют и влиятельные исламские государства, чье стратегическое местоположение, большое население, а подчас и нефтяные запасы дают им возможность сказать свое веское слово в мировой политике. В этом новом мире региональная политика осуществляется на уровне этнических отношений, а глобальная — на уровне отношений между цивилизациями. Соперничество супердержав уступает место столкновению цивилизаций. В этом новом мире самые обширные, серьезные и опасные конфликты будут вспыхивать не между социальными классами, не между богатыми и бедными, не между какими-то иными экономически конкретными группами, а между народами, принадлежащими к разным культурам. Межплеменные войны и этнические конфликты произойдет в рамках цивилизаций, однако насилие, осуществляемое в отношении друг друга государствами и группами, принадлежащими к разным цивилизациям, чревато своей эскалацией, по мере того как эти государства и группы станут находить поддержку «родственных стран». Кровавая схватка различных кланов в Сомали не грозит перерасти в более широкий конфликт. Межплеменная бойня в Руанде имеет последствия для Уганды, Заира и Бурунди, но не более того. Жестокие столкновения цивилизаций в Боснии, на Кавказе, в Центральной Азии или в Кашмире могут вылиться в более крупные войны. В ходе конфликта в Югославии Россия оказала дипломатическую поддержку сербам, а Саудовская Аравии , Турция, Иран и Ливия предоставили средства и оружие боснийцам и в основе подобных действий лежала не идеология, не политика силы, не экономические интерес , а факторы культурного родства. «Культурные конфликты, — отмечал Вацлав Гавел, — множатся и становятся ныне более опасными, чем когда-либо в истории». Жак Д -лор также отмечает, что «будущие конфликты станут порождением культурных факторов, а не экономических или идеологических» (2). Самые же опасные конфликты культурного характера будут разгораться вдоль демаркационных линий, разграничивающих цивилизации. < >В мире, где завершилась «холодная война», культура одновременно выступает в качестве и разъединяющей, и объединяющей силы. Люди с разной идеологией, но одно культурой, объединяются, как это произошло с двумя Германиями и начинает происходить с двумя Кореями и несколькими Китаями. Общества, объединенные идеологией или историческими обстоятельствами, но разделенные цивилизациями, либо распадаются, как в Советском Союзе, Югославии и Боснии либо живут в условиях все большего и большего напряжения, как на Украине, в Нигерии, Судане, Индии, Шри-Ланке и многих других государствах. Страны, имеющие общие культурные корни, сотрудничают друг с другом в экономической и политической областях. Международные организации, состоящие из государств, имеющих много общего в сфере культуры, такие, как Европейский союз, развиваются гораздо более успешно, чем те, что пытаются игнорировать культурные факторы. На протяжении 5 лет главной демаркационной линией в Европе служил железный занавес. Эта линия сдвинулась на несколько тысяч километров к востоку. Сейчас главная граница проходит по линии, отделяющей народы, которые представляют западно-христианскую традицию, от мусульман и православных. Разные цивилизации изначально придерживаются различных философских убеждений, основополагающих ценностей, социальных связей, обычаев, мировоззрения в целом. Эти культурные различия углубляются в результате возрождения религии во многих регионах мира. Культуры поддаются изменениям, и характер их воздействия на политику и экономику в те или иные периоды времени оказывается неодинаковым но основополагающие различия между цивилизациями в сфере политического и экономического развития, бесспорно, уходят своими корнями именно в пласты отличающихся друг от друга культур. Экономические успехи стран Восточной Азии связаны с культурой этого региона, и именно этой же культурой объясняются те трудности, с которыми местные общества сталкиваются в попытках создать стабильные демократические политические системы. Исламская культура во многом объясняет, почему демократия никак не может укрепиться в большинстве стран мусульманского мира. Развитие посткоммунистических обществ в Восточной Европе и в бывших республиках Советского Союза объясняется той самобытностью, которая присуща их цивилизациям. Страны, имеющие западно-христианское наследие, движутся по пути экономического прогресса и демократизации политики; перспективы экономического и политического развития православных стран остаются неопределенными; перспективы мусульманских государств в этой области весьма печальны. Запад как был, так в ближайшем будущем и останется самой могущественной цивилизацией. Однако его могуществ в сравнении с другими цивилизациями уменьшается. По мере того как он стремится утвердить свои ценности и обеспечить защиту своих интересов, незападные общества оказываются перед выбором. Некоторые пытаются идти по западному пути, объединиться с ним и и по крайней мере «примкнуть» к нему. Другие страны, где распространены конфуцианство и ислам, стремятся к расширению собственного экономического и военного могущества, с тем чтобы «сбалансировано» противостоять Западу. Поэтому центральная ось мировой политики в период после окончания «холодной войны» проходит там, где могущество и культура Запада соприкасаются с могуществом и культурой незападных цивилизаций. <...> В формирующемся сегодня мире отношения между государствами и их группами, представляющими различные цивилизации, близкими быть не могут; напротив, зачастую они обречены носить антагонистический характер. При этом, однако, отношения между определенными цивилизациями в меньшей степени подвержены конфликтам, На микроуровне наиболее горячие точки расположены по демаркационным линиям, разделяющим ислам и его соседей с их православной, индуистской, африканской и западно-христианской традициями. На макроуровне основной водораздел проходит между Западом и «всеми остальными», причем наиболее острые конфликты будут вспыхивать между мусульманскими и азиатскими обществами, с одной стороны, и Западом — с другой. Опасные столкновения могут возникнуть и при соприкосновении западного высокомерия, исламской нетерпимости и китайской напористости. Запад занимает среди цивилизаций особое место, оказывая на них серьезное и временами разрушительное воздействие. Взаимосвязь между могуществом и культурой Запада и могуществом и культурой других цивилизаций оказывается наиболее примечательной характеристикой сегодняшнего мира. По мере относительного усиления мощи других цивилизаций привлекательность западных ценностей уменьшается, а незападные народы испытывают все большее доверие и приверженность к своим собственным коренным культурам. Поэтому главная проблема взаимоотношений между Западом и остальным миром заключается в том, что его усилия (и в особенности США) по продвижению универсальной западной культуры предпринимаются на фоне объективно сокращающихся возможностей в этой области. Это несоответствие устремлений Запада его возможностям еще более усугубил крах коммунизма, укрепивший мнение о том, что идеология демократического либерализма восторжествовала повсеместно и, следовательно, она обладает универсальной ценностью. Запад, и в особенности Соединенные Штаты Америки, которые всегда брали на себя миссионерскую роль, верит в то, что незападные народы сами должны примкнуть к ценностям демократии, свободного рынка, ограниченной власти правительства, прав человека, индивидуализма, верховенства закона, воплотив эти ценности в своих институтах. Действительно, определенные (составляющие меньшинство) представители других цивилизаций принимают и продвигают эти ценности, однако отношение к ним в незападных культурах лежит где-то в диапазоне, простирающемся от широкого скептицизма до яростного неприятия. То, что Западу кажется универсализмом, другие воспринимают как империализм. Запад пытается (и впредь будет пытаться) сохранить свое ведущее положение и отстоять собственные интересы, определяя их как интересы «мирового сообщества». Эта фраза превратилась в нечто вроде коллективного эвфемизма (заменив собой выражение «свободный мир»), задачей которого является обеспечить глобальную легитимность той деятельности, которая служит достижению интересов Соединенных Штатов и других западных держав. Запад, например, стремится интегрировать экономику незападных обществ в глобальную экономическую систему, в которой он сам занимает ведущее место. Посредством вмешательства МВФ и других международных экономических институтов он продвигает свои хозяйственные интересы и навязывает другим нациям ту экономическую политику, которую считает нужной. Однако если в незападных странах провести опрос общественного мнения, МВФ, вне всякого сомнения, получит поддержку со стороны министров финансов и еще нескольких человек, однако в глазах подавляющего большинства населения его рейтинг окажется крайне низким. Это большинство, таким образом, выразит точку зрения Георгия Арбатова, охарактеризовавшего представителей МВФ как «необольшевиков, которым нравится экспроприировать чужие деньги, навязывать недемократические и чуждые правила хозяйственной и политической деятельности и тем самым душить экономическую свободу». Живущим за пределами Запада очевиден также тот разрыв, который существует между провозглашаемыми принципами Запада и его действиями. Лицемерие, двойная мораль, игра в «да и нет» — вот цена его претензий на универсализм. Да, демократию следует развивать, но нет, не следует, если это приводит к власти исламских фундаменталистов; да, нераспространение ядерного оружия очень правильная вещь, если речь идет об Иране и Ираке, но нет, когда дело доходит до Израиля; да, свободная торговля является эликсиром экономического роста, но нет, дело обстоит не так, если говорить о сельском хозяйстве; вопрос прав человека касается Китая, но не Саудовской Аравии; агрессия против богатых нефтью кувейтцев встречает массовый отпор, но совсем иное дело, если речь идет об агрессии против боснийцев, нефтью, увы, не владеющих. Двойная мораль стала на практике неизбежной ценой универсальных норм и принципов. Незападные общества, обретя независимость, стремятся освободиться от западного экономического, военного и культурного господства. Восточная Азия уверенно догоняет Запад в экономической сфере. Азиатские и исламские страны ищут коротких путей, чтобы обеспечить баланс в военной сфере. Универсалистские устремления западной цивилизации, уменьшение ее относительного могущества, все большая культурная независимость других цивилизаций служат факторами, которые постоянно и неизбежно осложняют отношения между Западом и остальным миром. Однако природа этих отношений и мера антагонистичности их характера, однако, далеко не однозначны. Их можно разделить на три категории. Что касается исламских стран и Китая, то есть цивилизации, которые бросают вызов Западу, и отношения здесь будут, скорее всего, постоянно напряженными и зачастую в высшей степени антагонистическими. В отношениях с Латинской Америкой и Африкой, то есть с более слабыми цивилизациями, в определенной мере зависящими от Запада, конфликты будут гораздо менее острыми (прежде всего это касается Латинской Америки). Отношения с Россией, Японией и Индией будут, вероятнее всего, занимать промежуточное положение между двумя другими категориями, включая одновременно элементы и сотрудничества, и конфликта, в зависимости от того, к кому время от времени будут примыкать эти государства — к цивилизациям, бросающим вызов Западу, или же к нему самому. Исламские государства и Китай служат воплощением великих культурных традиций, которые коренным образом отличаются от западных и, в их собственных глазах, неизмеримо их превосходят. Могущество и напористость этих стран возрастают по сравнению с Западом, а конфликты интересов и ценностей множатся и становятся все более и более острыми. В исламском мире нет государства, которое могло бы выступать в качестве лидера, поэтому отношение к Западу в разных мусульманских странах весьма различно. Однако начиная с 1970 года в исламском мире сложилась весьма последовательная тенденция, которую характеризуют расцвет фундаментализма, переход власти от прозападных к антизападным правительствам, ведение необъявленной войны между рядом исламских групп и Западом, а также ослабление режима безопасности, существовавшего в эпоху «холодной войны» в отношениях между рядом мусульманских государств и Соединенными Штатами Америки. В основе различий, наблюдающихся по ряду конкретных проблем, лежит важнейший вопрос: какую роль в перспективе эти цивилизации будут играть по сравнению с Западом? Будут ли в XXI веке глобальные институты, распределение власти, политика и экономика наций прежде всего отражать западные ценности и интересы или же они станут главным образом формироваться под воздействием интересов и ценностей исламских стран и Китая? Реалистический подход к развитию международных отношений позволяет предположить, что в рамках незападных цивилизаций ведущие государства должны сплотиться, чтобы противостоять господству Запада. В ряде областей это уже произошло. Однако в ближайшем будущем широкая антизападная коалиция представляется маловероятной. Исламская и китайская цивилизации коренным образом отличаются друг от друга с точки зрения религии, культуры, социальной структуры, традиций, политики, базовых предпосылок, лежащих в основе образа жизни. Можно говорить о том, что каждая из них изначально имеет меньше общего друг с другом, чем с западной цивилизацией. Тем не менее, в политике общий враг ведет к появлению общих интересов. Поэтому исламская и китайская цивилизации, рассматривающие Запад в качестве своего антагониста, имеют все основания для взаимного сотрудничества, направленного против него, подобно тому, как союзники и Сталин вступили в коалицию против Гитлера. Это сотрудничество охватывает целый ряд вопросов, включая права человека, экономику и, прежде всего, усилия обеих цивилизаций по развитию своих военных потенциалов, в особенности оружия массового поражения и средств его доставки, с тем чтобы противостоять превосходству Запада в обычных видах вооружения. К началу 1990-х годов антизападный «конфуцианско-исламский альянс» наметился между Китаем и Северной Кореей, с одной стороны, и, в различной степени, между Пакистаном, Ираном, Ираком, Сирией, Ливией и Алжиром — с другой. Проблемы, определяющие водораздел между Западом и другими обществами, играют все более важную роль в международной политике. Три такие проблемы связаны с усилиями Запада по поддержанию своего военного превосходства на основе политики нераспространения и сокращения ядерного, биологического и химического оружия и средств его доставки; продвижению западных политических ценностей и институтов, заставляющему другие общества уважать права человека, как их понимают на Западе, и идти по пути демократизации, отвечающей западному образцу; защите культурной, социальной и этнической целостности западных обществ, ограничивая при этом прием незападных иммигрантов и беженцев. Отстаивая свои интересы, Запад испытывает и, судя по всему, будет впредь испытывать трудности по всем этим трем проблемам. Цивилизация представляет собой человеческий род в его высшей форме, а столкновение цивилизаций выступает в качестве межродового конфликта глобального масштаба. В формирующемся сегодня мире государства и группировки, относящиеся к двум различным цивилизациям, могут создавать ограниченные, временные тактические альянсы и коалиции для продвижения своих интересов против интересов групп, представляющих третью цивилизацию, либо же для достижения общих целей. Отношения между группами, относящимися к различным цивилизациям, тем не менее никогда не будут достаточно тесными; напротив, они, как правило, будут оставаться холодными, а зачастую и враждебными. Связи между государствами, принадлежащими к разным цивилизациям, которые достались в наследство от прошлого, например, военные союзы времен «холодной войны», скорее всего, либо утратят свое значение, либо просто исчезнут. Надеждам на тесное «партнерство» в рамках различных цивилизаций, подобно тем, что некогда выражали лидеры России и Америки, сбыться не суждено. Возникающие сегодня отношения будут, как правило, иметь то независимый, то насильственный характер, в большинстве своем находясь где-то посередине между этими двумя категориями. Во многих случаях они будут приближаться к состоянию «холодного мира», который, как предупреждал Борис Ельцин, может стать нормой будущих отношений между Россией и Западом. Другие отношения между цивилизациями могут выйти на уровень «холодной войны». Термин la guerra fria появился в XIII веке: именно так испанцы охарактеризовали свое «нелегкое сосуществование» с мусульманами в регионе Средиземноморья, а в 1990-х годах многие увидели новое развертывание «холодной войны» между цивилизациями, имея в виду ислам и Запад. В мире различных цивилизаций отношения будут характеризоваться не только этим термином. «Холодный мир», «холодная война», торговая война, необъявленная война, трудный мир, непростые отношения, острое соперничество, сосуществование в условиях конкуренции, гонка вооружений — именно эти понятия, скорее всего, будут использоваться для характеристики отношений между группами, представляющими разные цивилизации. Доверие и дружба окажутся не в ходу. Межцивилизационный конфликт может иметь две формы. На локальном, или микроуровне, конфликты по демаркационной линии будут вспыхивать между соседними государствами, представляющими различные цивилизации, группами, представляющими различные цивилизации в рамках одного государства, а также группами, которые, как в бывшем Советском Союзе или Югославии, стремятся к созданию новых государств на руинах прежних государственных образований. Конфликты по демаркационной линии особенно часто происходят между мусульманским и немусульманским миром. На глобальном, или макроуровне, конфликты происходят между ведущими государствами, относящимися к различным цивилизациям. В основе таких конфликтов лежат классические проблемы международной политики, включая следующие: 1. Проблема влияния на формирование глобальной политики и на деятельность таких международных организаций, как ООН, МВФ и Всемирный банк. 2. Проблема военного могущества, проявляющаяся в противоречивых подходах к вопросам нераспространения оружия и контроля за вооружениями, а также в гонке вооружений. 3. Проблема экономического могущества и богатства, проявляющаяся в разногласиях по вопросам торговли, инвестиций и т.п. 4. Проблема людей; речь идет, в том числе, о попытках государства, представляющего одну цивилизацию, защитить родственное ему население в рамках другой цивилизации, о дискриминационном отношении к людям, представляющим другую цивилизацию, о попытках изгнать со своей территории таких людей. 5. Проблема ценностей и культуры, конфликты по поводу которых возникают тогда, когда государство пытается продвигать или навязывать свои ценности народу, относящемуся к другой цивилизации. 6. Эпизодические территориальные проблемы, когда ведущие государства становятся главными участниками конфликтов по демаркационной линии. Нельзя не согласиться с тем, что на протяжении всей истории человечества эти проблемы были источником конфликтов. Однако культурные различия способны их обострять, когда в них вовлекаются целые государства. В соперничестве друг с другом каждая страна стремится сплотить вокруг себя всех представителей своей цивилизации, опереться на поддержку государств, относящихся к третьим цивилизациям, внести сумятицу и раскол в лагерь противника, использовать всю гамму дипломатических, политических и экономических средств наряду с подрывной и пропагандистской деятельностью, с тем чтобы достичь своих целей. Ведущие державы не склонны, однако, к прямому использованию военной силы друг против друга, разве что в ситуациях, сложившихся на Ближнем Востоке и на субконтиненте, где они имеют общую границу. В иных случаях вооруженные конфликты возникают, как правило, в следующих двух ситуациях. Во-первых, в войну может вылиться эскалация конфликта по демаркационной линии между местными группами, когда их открыто поддерживают «родственные» державы. Однако сама такая возможность настойчиво подталкивает ведущие государства, относящиеся к противоборствующим цивилизациям, к тому, чтобы пойти по пути локализации или мирного разрешения конфликтов, возникающих по демаркационной линии. Во-вторых, война может разразиться в результате изменения глобального баланса сил между цивилизациями. Как утверждал Фукидид, усиление могущества Афин в рамках греческой цивилизации привело к Пелопоннесской войне. Аналогичным образом, история западной цивилизации является историей «гегемонистских войн» между крепнущими и слабеющими державами. Та степень, в которой аналогичные факторы способны вести к конфликту между укрепляющимися и слабеющими государствами, представляющими разные цивилизации, отчасти зависит от того, какую позицию — поддержать равновесие или примкнуть к сильному — предпочитают в данных цивилизациях те страны, которые адаптируются к возникновению новой державы. Если в свете усиления Китая азиатские государства могут избрать характерный для этой цивилизации путь и примкнуть к сильной державе, то страны, представляющие другие цивилизации, такие, как США, Индия и Россия, могут избрать путь сохранения баланса сил. Западная история не знала войны за гегемонию между Великобританией и Соединенными Штатами; мирный переход от «Pax Britannica» к «Pax Americana» во многом может объясняться тесным культурным родством этих двух обществ. Отсутствие подобного родства на фоне изменения баланса сил между Западом и Китаем делает вооруженный конфликт отнюдь не неизбежным. Активность ислама служит сегодня источником многих сравнительно ограниченных войн, ведущихся по демаркационной линии; что же касается усиления Китая, то оно выступает в качестве потенциального источника крупной войны между ведущими государствами, относящимися к разным цивилизациям. Некоторые представители Запада, включая президента США Клинтона, утверждают, что у них нет проблем с исламом, а есть лишь проблемы с исламскими экстремистами, прибегающими к насилию. Однако четырнадцать веков истории демонстрируют обратное. Отношения между исламом и христианством, как восточным, так и западным, всегда были более чем непростыми. Каждый для другого был чужаком. Конфликт XX века между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом представляет собой не более чем мимолетный и противоестественный исторический феномен по сравнению с постоянными антагонистическими отношениями между исламом и христианством. Временами они развивались в условиях мирного сосуществования, однако гораздо чаще верх брало острое соперничество, выливавшееся в войны, которые отличались одна от другой только степенью ожесточенности. На протяжении столетий то у одной, то у другой религии расцвет сменялся упадком, затем он преодолевался, и она снова оказывалась на подъеме. Первоначальная арабо-исламская экспансия, длившаяся с начала седьмого по середину восьмого столетия, привела к укреплению мусульманства в Северной Африке, на Иберийском полуострове, на Ближнем Востоке, в Персии и на севере Индии. Демаркационная линия между исламом и христианством стабилизировалась примерно на два столетия. Затем, в конце XI века, христиане вернули себе контроль над восточной частью Средиземноморья, завоевали Сицилию и захватили Толедо. В 1095 году начались крестовые походы, и на протяжении 150 лет христианские владыки все с меньшей долей успеха пытались укрепиться в Святой земле и прилегающих к ней районах Ближнего Востока, пока в 1291 году не потеряли свой последний плацдарм в этом регионе. Тем временем на сцену вышли оттоманские турки. Сначала они ослабили могущество Византии, затем покорили значительную часть Балкан и Северной Африки, в 1453 году захватили Константинополь, а в 1529 году осадили Вену. «На протяжении более чем тысячи лет, — писал Бернард Льюис, — начиная с первой высадки мавров в Испании и кончая второй осадой Вены турками, Европа жила в условиях постоянной угрозы со стороны ислама». Ислам — это единственная цивилизация, которая ставила под вопрос судьбу Запада, причем делала это по крайней мере дважды. К пятнадцатому столетию, однако, исторические процессы стали поворачиваться в иную сторону. Христиане постепенно вернули себе Иберийский полуостров, одержав в 1492 году под Гранадой окончательную победу. Тем временем достижения европейцев в мореплавании привели к тому, что сначала португальцы, а потом и другие обогнули земли, населенные мусульманами, и проникли в Индийский океан, а затем и далее. Одновременно русские сбросили с себя двухсотлетнее татарское иго. Затем Оттоманская империя сделала последнюю попытку, вновь осадив в 1683 году Вену. Неудача турок послужила сигналом к началу их длительного отступления, ознаменованного борьбой православных народов на Балканах за свое освобождение от оттоманского правления, расширением империи Габсбургов и историческим продвижением русских к Черному морю и на Кавказ. На протяжении одного столетия «бич христианского мира» превратился в «больного человека Европы»5. По завершении первой мировой войны Британия, Франция и Италия нанесли исламу последний удар, установив свой прямой или косвенный контроль за оставшимися землями Оттоманской империи, за исключением территории Турецкой республики. К 1920 году независимость от той или иной формы немусульманского правления сохраняли только четыре мусульманские страны - Турция, Саудовская Аравия, Иран и Афганистан. Отступление западного колониализма, в свою очередь, началось постепенно в 20-х и 30-х годах и резко усилилось после окончания второй мировой войны. Целый ряд мусульманских обществ обрел независимость с крушением Советского Союза. Согласно одному из подсчетов, в период с 1757 по 1919 год произошло 92 захвата мусульманских территорий немусульманскими правительствами. К 1995 году 69 из них вновь оказались под мусульманским владычеством, а 45 независимых государств имели преобладающее мусульманское население. О насильственном характере всех этих изменений говорит следующий факт: половина всех войн, которые в период с 1820 по 1929 год шли между государствами с различными религиями, были войнами между мусульманами и христианами. Причина сохранения такой структуры конфликтов отнюдь не сводится к таким явлениям временного характера, как христианское рвение XII столетия или мусульманский фундаментализм XX века. Они оба проистекают из самой природы этих двух религий и основывающихся на них цивилизаций. Конфликт между ними, с одной стороны, является продуктом различий, в особенности между мусульманской концепцией ислама как образа жизни, выходящего за пределы религии и политики и одновременно их объединяющего, и концепцией западного христианства, гласящей, что Богу Богово, а кесарю кесарево. Конфликт, однако, обусловлен и схожими их чертами. И в том, и в другом случае речь идет о монотеистических религиях, которые, в отличие от политеистических, неспособны к безболезненной ассимиляции чужих богов и которые смотрят на мир через призму понятия «мы — они». Обе они имеют универсалистский характер, претендуя на роль единственной истинной веры, которой должны следовать все живущие на Земле. Обе являются миссионерскими по своему духу, возлагая на своих последователей обязанность прозелитизма. С первых лет существования ислама его экспансия осуществлялась путем завоеваний, и христианство тоже не упускало такую возможность. Параллельные понятия «джихад» и «крестовый поход» не только схожи друг с другом, но и выделяют эти две религии среди других ведущих религий мира. Ислам и христианство, наряду с иудаизмом, придерживаются также телеологического взгляда на историю, в отличие от циклических или статических подходов, принятых в других цивилизациях. На протяжении столетий степень ожесточенности конфликтов между исламом и христианством испытывала на себе влияние таких факторов, как демографический рост и упадок, экономическое развитие, технологические преобразования, бескомпромиссность религиозного рвения. Распространение ислама в VII веке сопровождалось массовыми миграциями (беспрецедентными по своему масштабу и стремительности) арабских народов, вторгшихся на территорию Византии и империи Сасанидов. Несколько веков спустя начались крестовые походы, которые отчасти стали результатом экономического роста, увеличения народонаселения и «возрождения духа рыцарства» в Европе XI века, что позволило мобилизовать большое число рыцарей и крестьян для похода в Святую землю. Как писал один византийский летописец, когда волна первого крестового похода достигла стен Константинополя, казалось, что «весь Запад, включая племена варваров, живущих за Адриатическим морем вплоть до Геркулесовых столбов, одновременно снялся с насиженных мест и двинулся в путь вместе со скарбом, всей своей огромной массой вторгнувшись в Азию»6. Резкое увеличение численности населения в XIX веке повлекло за собой очередную европейскую экспансию, ставшую причиной самых крупных миграций в истории, волны которых хлынули не только в мусульманские, но и в другие земли. Комплекс факторов сопоставимого характера послужил обострению конфликта между исламом и Западом и в конце XX века. Во-первых, рост мусульманского народонаселения привел к всплеску безработицы и недовольству молодежи, примыкающей к исламским движениям, оказывающей влияние на соседние общества и мигрирующей на Запад. Во-вторых, возрождение ислама дало мусульманам возможность вновь поверить в особый характер и особую миссию своей цивилизации и своих ценностей. В-третьих, острое недовольство среди мусульман вызвали усилия Запада по обеспечению универсализации своих ценностей и институтов, по сохранению своего военного и экономического превосходства наряду с попытками вмешательства в конфликты в мусульманском мире. В-четвертых, крушение коммунизма привело к исчезновению общего врага, имевшегося у Запада и у ислама, в результате чего главную угрозу для себя они стали усматривать друг в друге. В-пятых, все более тесные контакты и смешение мусульман и представителей Запада заставляют и тех, и других переосмысливать свою самобытность и характер своего отличия от других, обостряют вопрос о том, насколько ограниченными правами пользуются представители меньшинства в тех странах, большинство жителей которых относятся к другой цивилизации. В 80-х и в 90-х годах в рамках как мусульманской, так и христианской цивилизации взаимная терпимость резко пошла на убыль. Таким образом, причина в очередной раз обострившегося конфликта между исламом и Западом коренится в основополагающих вопросах культуры и власти. Кто кого? Этот основной вопрос политики, сформулированный Лениным, лежит в основе соперничества между исламом и Западом. У конфликта, правда, существует еще один аспект, который Ленин счел бы бессмысленным; он заключается в столкновении двух различных мнений о том, что истинно, а что ложно, и, следовательно, кто прав и кто неправ. Пока ислам останется исламом (а он им останется), а Запад Западом (что более сомнительно), этот изначальный конфликт между двумя великими цивилизациями, между различными образами жизни по-прежнему будет определять их отношения в будущем, так же, как он определял их на протяжении последних четырнадцати столетий. Эти отношения еще больше осложняются в результате расхождений или даже столкновений по целому ряду серьезных проблем. В историческом плане одним из основных вопросов был контроль над территорией, однако сегодня он во многом потерял свое значение. Из двадцати восьми конфликтов по демаркационной линии, вспыхнувших в середине 90-х годов между мусульманами и немусульманами, девятнадцать имели место между мусульманами и христианами. Из них одиннадцать произошли с православными христианами, семь — с приверженцами западного христианства в Африке и Юго-Восточной Азии, и только один из всех этих конфликтов, характеризующихся применением или возможностью применения насилия, а именно между хорватами и боснийцами, вспыхнул непосредственно на демаркационной линии, разделяющей Запад и ислам. Фактическое сведение на нет западного территориального империализма и прекращение на сегодняшний день мусульманских территориальных экспансий привело к определенной географической сегрегации, в результате которой западные и мусульманские общины непосредственно граничат друг с другом лишь в нескольких точках на Балканах. Таким образом, конфликты между Западом и исламом имеют сегодня в своей основе не столько территориальные проблемы, сколько более широкие вопросы: распространение оружия, права человека и демократия, контроль за добычей нефти, миграция, исламский терроризм и западное вмешательство. После окончания «холодной войны» обострение этого исторического антагонизма получило широкое признание со стороны представителей обеих цивилизаций. Например, в 1991 году Барри Бью-зен писал, что существует целый ряд причин, чтобы социетарная холодная война, в которой Европа окажется на линии фронта, развертывалась между Западом и исламом. «Такое развитие событий, — указывал он, — частично связано с противостоянием светских и религиозных ценностей, частично — с историческим соперничеством между христианским миром и исламом, частично — с завистливостью западных держав, частично — с недовольством господством Запада над постколониальной политической структурой на Ближнем Востоке, и частично — с ядовитым и оскорбительным характером сопоставлений достижений исламской и западной цивилизаций за последние два века». Помимо этого, отмечает Б.Бью-зен, складывающаяся ситуация послужит делу всеобщего укрепления европейской самобытности, причем в такое важное время, когда формируется Европейский союз. Поэтому «влиятельные круги на Западе могут не только поддержать социетарную "холодную войну" с исламом, но и пойти по пути такой политики, которая будет к ней подталкивать»7. В 1990 году Бернард Льюис, один из ведущих западных специалистов в области ислама, осуществил анализ «корней мусульманской нетерпимости» и пришел к следующему выводу: «В настоящее время, — писал он, — стало совершенно очевидно, что мы являемся свидетелями таких настроений и таких движений, которые далеко выходят за уровень проблематики и политики, контролируемых правительствами. Речь идет ни много ни мало как о столкновении цивилизаций, об этой, может быть, иррациональной, но, вне всякого сомнения, исторической реакции извечного соперника на наше иудейско-христианское наследие, на наше сегодняшнее нерелигиозное бытие, на общемировую экспансию и этого наследия, и этого бытия. Чрезвычайно важно, чтобы мы, со своей стороны, не поддались на столь же историческую, но и столь же иррациональную реакцию по отношению к этому сопернику». К таким же выводам приходят и представители исламской цивилизации. «Есть бесспорные признаки того, — утверждал в 1994 году Мохаммед Сид-Ахмед, один из ведущих египетских журналистов, — что усиливается столкновение между иудейско-христианской западной этикой и исламским движением возрождения, которое сегодня разворачивается от берегов Атлантического океана на Западе до Китая на Востоке». Видный индийский деятель, исповедующий ислам, в 1992 году предсказывал, что Западу «следующее столкновение придется пережить с исламским миром, причем это совершенно бесспорно. Борьба за новый мировой порядок начнется именно с исламскими нациями, протянувшимися от Магриба до Пакистана». А для одного из ведущих юристов Туниса эта борьба уже началась: «Колониализм пытался извратить все культурные традиции ислама. Я не отношусь к числу исламистов и не думаю, что речь идет о конфликте между религиями. Речь идет о конфликте между цивилизациями». В 80-е и 90-е годы для ислама в целом была характерна антизападная тенденция. Отчасти это является естественным следствием исламского возрождения и реакцией на то, в чем усматривают «гхарбзадеги», то есть «вестоксикацию», отравление мусульманских обществ Западом. «Возрождение и утверждение ислама, формы какой бы специфической секты он ни обретал, означает отвержение европейского и американского влияния на местное общество, политику и мораль»10. Было время, когда в тех или иных случаях мусульманские лидеры говорили своему народу: «Мы должны пойти по западному пути». Если бы какой-нибудь мусульманский лидер в последнюю четверть XX века заявил нечто подобное, он растерял бы всех своих сторонников. Вряд ли от какого-нибудь мусульманина, будь то политик, официальное лицо, ученый, бизнесмен или журналист, можно услышать что-нибудь хорошее в адрес западных ценностей и институтов. Вместо это постоянно подчеркиваются различия между их и западной цивилизациями, превосходство их культуры и необходимость сохранения ее целостности в условиях натиска со стороны Запада. Мусульмане испытывают страх и отвращение перед могуществом Запада, перед лицом той опасности, которой она грозит их обществу и их вере. Западную культуру они считают материалистической, продажной, упаднической и безнравственной. Одновременно они уверены, что она полна соблазнов, и поэтому еще больше подчеркивают необходимость противостоять ее влиянию на их образ жизни. Мусульмане все больше поносят Запад не за то, что он придерживается неправильной, ошибочной религии, которая как-никак является «религией Книги», а за то, что он вообще не следует никакой религии. В глазах мусульман западный антиклерикализм, нерелигиозность и, следовательно, безнравственность являются еще большим злом, чем западное христианство, которое их породило. В ходе «холодной войны» Запад клеймил «безбожников-коммунистов»; в конфликте цивилизаций, последовавшем за «холодной войной», мусульмане клеймят «безбожный Запад». Отъявленным наглецом, материалистом, угнетателем, носителем животного и упаднического начала Запад предстает в глазах не только имамов-фундаменталистов, но и тех, кого хотелось бы здесь считать своими естественными союзниками и сторонниками. Немногие из книг мусульманских авторов, изданных на Западе в 90-е годы, удостоились такой хвалы, как книга Фатимы Мернисси «Ислам и демократия», которую превозносят как смелый шаг современной, либерально настроенной мусульманки. Однако Запад в этой книге изображен далеко не лестным для него образом. Он является «милитаристским» и «империалистическим», он «травматизировал» другие нации путем «колониального террора». Индивидуализм, являющийся отличительной чертой западной культуры, служит «источником всех несчастий». Западное могущество вызывает страх. Запад «один принимает решения о том, как использовать космические спутники: чтобы служить делу образования арабов или чтобы сбрасывать бомбы на их головы... Он выхолащивает наши возможности, он активно вторгается в наши жизни при помощи своих импортных продуктов и телевизионных фильмов, заполонивших эфир... Это та сила, которая ломает нас, осаждает наши рынки, контролирует наши и без того скудные ресурсы, сдерживает наши инициативы, лишает нас последних возможностей. Именно так мы воспринимали сложившуюся ситуацию, а война в Персидском заливе окончательно убедила нас в этом». Запад «обеспечивает свое могущество при помощи исследований в военной области», а затем продает результаты этих исследований менее развитым странам, которые выступают в качестве его «пассивных потребителей». Чтобы выйти из этого подчинения, исламская цивилизация должна готовить своих собственных инженеров и ученых, создавать свое собственное оружие (ядерное или обычное, она не уточняет) и «сбросить с себя военную зависимость от Запада». Напомним, эти слова принадлежат отнюдь не какому-нибудь седобородому аятолле в чалме. Вне зависимости от своих политических или религиозных убеждений мусульмане сходятся в том, что между их культурой и культурой Запада существуют различия коренного свойства. «Суть состоит в том, — заявил шейх Гхануши, ~ что наши общества основываются на иных ценностях, нежели западные». Американцы «приходят сюда», как выразился один из представителей египетского правительства, «и хотят, чтобы мы на них были похожи. Они ничего не понимают ни в наших ценностях, ни в нашей культуре». «Мы совсем иные, — соглашается египетский журналист. — У нас иные основы, иная история, поэтому мы имеем право на иное будущее». И в рассчитанных на широкого читателя, и в претендующих на интеллектуальную серьезность публикациях в мусульманской печати постоянно присутствуют сюжеты, подаваемые как западные заговоры и замыслы, направленные на подрыв, унижение и подчинение исламских институтов и исламской культуры. Антизападная реакция просматривается не только в основной тенденции исламского возрождения, но и в изменении отношения к Западу со стороны правительств мусульманских стран. В первые годы постколониальной эпохи они, как правило, придерживались западной ориентации в своих внутриполитических и экономических доктринах и практике и прозападной — во внешней политике (отдельными исключениями были Алжир и Индонезия, получившие независимость в результате национальной революции). Прозападные правительства, однако, одно за другим уступили место правительствам, которые в меньшей степени идентифицировали себя с Западом или выражали явный антизападный настрой: речь идет об Ираке, Ливии, Йемене, Сирии, Иране, Судане, Ливане и Афганистане. Менее радикальные изменения, но в том же направлении, произошли в ориентации и политических пристрастиях иных государств, включая Тунис, Индонезию и Малайзию. Два самых стойких мусульманских военных союзника Соединенных Штатов по «холодной войне» — Турция и Пакистан — находятся под сильным внутренним политическим давлением со стороны исламистов, и судьба их связей с Западом все больше оказывается под вопросом. В 1995 году только одно мусульманское государство занимало откровенно более прозападную позицию, чем десять лет назад: Кувейт. Близкими друзьями Запада в мусульманском мире являются сегодня страны, подобные либо Кувейту, Саудовской Аравии и эмиратам Персидского залива, зависящим от него в военном отношении, либо Египту и Алжиру, зависящим в экономическом плане. В конце 80-х годов, когда стало очевидно, что Советский Союз больше не может обеспечивать экономической и военной поддержки странам Восточной Европы, коммунистические режимы рухнули. Если бы выяснилось, что Запад больше не в состоянии поддерживать своих сателлитов в мусульманском мире, их правительства ждала бы похожая участь. Рост антизападных настроений в исламском мире сопровождается все большей обеспокоенностью Запада перед лицом «исламской угрозы», исходящей прежде всего от мусульманских экстремистов. На ислам смотрят как на источник расползания ядерного оружия, терроризма и—в Европе — незваных иммигрантов. Эту озабоченность разделяют как широкая общественность, так и государственные деятели. В ходе опроса, состоявшегося в 1994 году, из 35 тысяч американцев, относящих себя к числу тех, кто интересуется внешней политикой, в ответ на вопрос о том, представляет ли «исламское возрождение» угрозу для интересов США на Ближнем Востоке, утвердительно ответили 61%, а отрицательно — только 28%. Годом ранее, во время произвольного опроса общественного мнения, на вопрос о том, какие три страны представляют наибольшую угрозу для Соединенных Штатов, большинство опрошенных назвали Иран, Китай и Ирак. Аналогичным образом, в 1994 году в ответ на просьбу назвать «главную угрозу» для Соединенных Штатов 72% граждан и 61 % государственных деятелей, работающих в области внешней политики, назвали распространение ядерного оружия, а 69% граждан и 33% государственных деятелей — международный терроризм, то есть те две проблемы, которые тесно связаны с исламом. Помимо этого, 33% граждан и 39% видных деятелей усматривали угрозу в возможной экспансии исламского фундаментализма. Аналогичного отношения придерживаются и европейцы. Например, весной 1991 года 51% французов считали, что главная угроза Франции исходит с Юга, и только 8% видели ее на Востоке. Четыре страны, которых французы опасались больше всего, относились к мусульманскому миру: 52% опрошенных назвали Ирак, 35% - Иран, 26% - Ливию и 22% - Алжир. Аналогичные опасения выражали западные политические лидеры, включая канцлера Германии и премьер-министра Франции, а Генеральный секретарь НАТО в 1995 году заявил, что исламский фундаментализм «по крайней мере так же опасен для Запада, как был для него опасен коммунизм»13. После того, как угроза военной опасности с Востока практически свелась к нулю, деятельность НАТО все больше ориентируется на отражение потенциальной опасности с Юга. «Южный пояс», как отметил в 1992 году один из американских военных теоретиков, приходит на смену Центральному фронту и «быстро превращается в новую фронтовую линию НАТО». Для того, чтобы противостоять этой угрозе, южные члены НАТО — Италия, Франция, Испания и Португалия — приступили к совместным военным операциям и планированию, одновременно начав процесс консультаций с правительствами Магриба относительно возможных путей борьбы с исламскими экстремистами. Наличие такой теоретической опасности также используется в качестве обоснования для дальнейшего заметного военного присутствия США в Европе. «Пусть даже американские силы в Европе не являются панацеей для решения проблем, создаваемых исламскими фундаменталиста-ми, — отметил один из бывших ведущих государственных деятелей США, — тем не менее они оказывают внушительное влияние на военное планирование во всем этом районе. Помните успешное развертывание американских, французских и британских вооруженных сил в Персидском заливе в 1990—1991 годах? Население этого региона, по крайней мере, об этом помнит». И вспоминают они об этом, добавим мы от себя, со страхом, отвращением и ненавистью. С учетом того, как мусульмане и жители Запада привыкли смотреть друг на друга, а также с учетом расцвета исламского экстремизма, вряд ли можно считать неожиданным, что после иранской революции 1979 года началась необъявленная война между исламской и западной цивилизациями. Необъявленной она остается по трем причинам. Во-первых, далеко не весь ислам сражается с далеко не всем Западом. Два государства, где правят фундаменталисты (Иран, Судан), три государства, где у власти стоят нефундаменталистские правительства (Ирак, Ливия, Сирия), а также множество различных исламских организаций, пользующихся финансовой поддержкой со стороны других мусульманских стран, таких, как Саудовская Аравия, ведут войну с Соединенными Штатами и, временами, с Великобританией, Францией и другими западными государствами и группами, такими, как Израиль и евреи в целом. Во-вторых, война остается необъявленной в силу того, что, за исключением событий 1990—1991 годов в Персидском заливе, она ведется ограниченными средствами: терроризм, с одной стороны, и удары с воздуха, подрывная деятельность и экономические санкции — с другой. В-третьих, война остается необъявленной потому, что, несмотря на продолжающиеся насильственные действия, они не носят непрерывного характера. Они представляют собой эпизодические действия, предпринимаемые одной стороной, которые провоцируют реакцию другой стороны. Однако необъявленная война тем не менее остается войной. Даже если не считать десятки тысяч иракских солдат и мирных жителей, погибших под западными бомбами в январе-феврале 1991 года, жертвы исчисляются многими тысячами, и начиная с 1979 года это длится из года в год. Гораздо больше жителей Запада погибло именно в этой необъявленной войне, чем в «настоящей» войне в Персидском заливе. Отметим, что обе стороны называют этот конфликт именно войной. В свое время Хомейни с полным основанием заявил, что «Иран практически ведет войну с Америкой»14, а Каддафи то и дело провозглашает священную войну с Западом. Мусульманские лидеры других экстремистских групп и государств пользуются такой же терминологией. Что же касается Запада, то, по классификации Соединенных Штатов, семь стран являются «террористическими государствами». За исключением Кубы и Северной Кореи, пять из них входят в число мусульманских государств (Иран, Ирак, Сирия, Ливия, Судан). Это означает, по сути, что они отнесены к числу врагов, поскольку нападают на Соединенные Штаты и их друзей, используя наиболее эффективное оружие, которое только имеется в их распоряжении; в конечном счете это представляет собой признание состояния войны с этими государствами. В их отношении американские официальные лица то и дело используют такие термины, как «стоящие вне закона», «антиморальные», «преступные», тем самым отводя им место вне международного цивилизованного порядка и рассматривая их в качестве легитимной мишени для контрмер многостороннего или одностороннего характера. Организаторам взрыва во Всемирном торговом центре правительство Соединенных Штатов предъявило обвинение в намерении «развязать войну городского терроризма против Соединенных Штатов» и утверждало, что заговорщики, обвиняемые в планировании последующих взрывов на Манхэттене, являются «солдатами» в борьбе, «включающей войну» против Соединенных Штатов. Если мусульмане утверждают, что Запад воюет с исламом, а представители Запада утверждают, что исламские группы воюют с Западом, то есть все основания говорить о том, что происходит нечто, действительно весьма похожее на войну. В этой необъявленной войне каждая страна опирается на свою собственную силу и на слабость противника. В военном отношении это в основном антитеррористические акции в виде ударов с воздуха. Исламские фанатики пользуются открытым характером западного общества и атакуют избранные цели при помощи бомб, подложенных в автомобили. Западные военные специалисты пользуются открытым характером исламского воздушного пространства и атакуют избранные цели при помощи «умных» бомб. Исламисты организуют покушения на видных западных деятелей, Соединенные Штаты организуют свержение экстремистских исламских режимов. По данным Пентагона, за пятнадцать лет, с 1980 по 1995 год, Соединенные Штаты приняли участие в семнадцати военных операциях на Ближнем Востоке, причем все они проводились против мусульман. Никакие представители других цивилизаций не были объектом американских военных действий подобного масштаба. Если не считать войны в Персидском заливе, то ни одна сторона пока что не идет на крайнее обострение конфликта, воздерживаясь от таких актов насилия, которые могут быть расценены как военные действия, требующие полномасштабного ответного удара. «Если бы Ливия приказала одной из своих подводных лодок потопить американский лайнер, —отмечал журнал «Экономист», —Соединенные Штаты расценили бы такую меру как военные действия со стороны правительства, а не ограничились бы требованием выдать командира подводной лодки. Взрыв самолета, организованный ливийской секретной службой, принципиальным образом ничем от этого не отличается». При этом воюющие стороны прибегают в отношении друг друга к гораздо более насильственным действиям, чем Соединенные Штаты и Советский Союз в ходе прямого противостояния во времена «холодной войны». За редкими исключениями, ни одна из супердержав не шла на целенаправленное уничтожение гражданских жителей или даже военнослужащих противной стороны. Что касается сегодняшней необъявленной войны, то это происходит сплошь и рядом. Американские государственные деятели утверждают, что мусульмане, принимающие участие в этой необъявленной войне, представляют собой немногочисленное меньшинство, а насилие, к которому это меньшинство прибегает, встречает осуждение со стороны основной массы умеренных мусульман. Не исключено, что дело именно так и обстоит, однако доказательства этому отсутствуют. Меры насильственного характера, направленные против Запада, не вызывают в мусульманских странах абсолютно никаких протестов. Мусульманские правительства, даже диктаторские режимы, дружественные Западу и зависящие от него, ведут себя на удивление сдержанно, когда речь доходит до осуждения антизападной террористической деятельности. Европейские правительства и общественность, со своей стороны, в целом поддерживают и редко подвергают критике меры, принимаемые Соединенными Штатами против их противников в мусульманском мире, что представляет собой резкий контраст по сравнению с периодом «холодной войны», когда европейцы нередко решительно осуждали действия Америки, направленные против Советского Союза и коммунизма. В отличие от идеологических распрей в конфликтах между цивилизациями люди одной крови еще больше сплачиваются. |
|
ЛасковыйЭльф
|
|||
|
Мдааа... Сейчас скопирую в Word и прочту... Дала же ты пищу для размышлений... 
|
||
|
SweetGirl
|
|||
|
Рада, что тема заинтересовала вас. :) |
||
|
ЛасковыйЭльф
|
|||
|
Работа шикарная! Не зря я вашу, сеньорита, репутацию «подправил». Прочёл не всё – честно говоря, терпения не хватило, в 14 размере шрифта – 23 листа не осилил  . Абсолютно со всем согласен, по крайней, мере с тем, что прочёл (а это процентов 60 работы). Мне интересно – это диссертация? Мне тоже необходимо выбрать тему в ближ. неделю, но как-то никак не определюсь… Поскольку юрист, то тема религии и истории отпадает, но я найду лазейку, чтобы связать конституционное право с историей. Хотел бы добавить к всему вышесказанному, что стоит проводить чёткую границу между верой и религией. Всё то, что как уже было написано придумано конкретными людьми под конкретные задачи – на этом уже вера заканчивается. А столкновения как были так и останутся, т.к. борьба мысли, идеологии, культуры и просто желание потягаться силами – есть, было и ещё будет, по-моему до того момента, пока не настанет ахразаман, судный день или апокалипсис. И вот тогда начнётся НАСТОЯЩЕЕ столкновение двух самых ВЕЛИКИЙ, самых МОГУЧИХ, самых ЖЕСТОКИХ по отношению друг у другу войск. Битва на небесах, на земле и под земной оболочкой. ! Но пусть Всесильный победитель на меня Любое поднимает! - не согнусь И не раскаюсь, пусть мой блеск померк, Еще во мне решимость не иссякла. Где бы я ни был, все равно Собой останусь, - в этом не слабей Того, кто громом первенство снискал. Мы безуспешно его престол пытались пошатнуть И проиграли бой. Что из того? Зачем позорной кабалы Нам добиваться в Небесах? По крайней мере здесь свободны будем мы. Всевышний здесь чертогов не возвел И нас он не изгонит. Мы править будем здесь. Хоть здесь, но править стоит. В себе поищем блага. Станем жить По-своему и для самих себя, Привольно, независимо, пускай В глубинах Преисподней. Никому Отчета не давая. Предпочтем Свободы бремя легкому ярму Прикрашенного раболепства. Здесь Воистину возвысимся, творя Великое из малого. Мы вред На пользу обернем; из бед и зол Составим счастье. И в Аду При помощи терпенья и труда, Создав Империю, которая с веками Могла бы Небесам противостоять, Мы к благоденствию придем. Ты, кто не укротил, но лишь осилил нас Отмщенья нашего приходит грозный час, И отвратить его потуги будут тщетны. Я небу нанести готов удар ответный. Я весь подлунный мир печатью злобы трону Уж молния моя летит к господню трону - Докажет пусть на что способны мы сейчас. Еще не кончен бой! Осталась мощь у нас. Победа зря пьянит небесного владыку: Мы явим свой закон - Его закону в пику! Нам вспоминать не след урон боев вчерашних, Небесны сторожа не дремлют пусть на башнях... Люцифер. И будь ты даже самым закоренелым атеистом, мусульманином как я, христианином или иудеем - нельзя отрицать того факта, что уж слишком похож финал «пьесы жизни» во всех Мировых религиях. Мы с битвы начали и к битве придём. Таков наш удел, господа. Поспорьте, если я не прав. - выбор в предстоящей битве за нами. |
||
|
SweetGirl
|
|||
|
Нет. Это не диссертация. Всего лишь работа к конкурсу. И не я одна взяла такую тему, как выяснилось впоследствии... :( Но, работа получилась интересной! Я сама тоже не историк. Учусь на экономическом факультете. Но история - хобби! У меня есть еще интересные тексты. Могу вставить! :))) |
||
|
SweetGirl
|
|
|
Роль этноконфессиональных противоречий в вооруженных конфликтах. Человеческая цивилизация - это непрерывная цепь рождения, расцвета и ухода с исторической арены народов и государств, сопровождаемая войнами и вооруженными конфликтами. Этот процесс имеет глобальный характер. На протяжении ХХ века крупный геополитический “передел” мира происходил по меньшей мере трижды. Первый этап (в начале века) - Первая мировая война и, как результат, крушение мощи Австрийской и Российской империй, образование суверенных государств - Австрии, Чехословакии, Югославии, Венгрии, Польши, Финляндии и других. Второй этап - итог Второй мировой войны. В связи с ростом национально-освободительного движения и крушением колониализма появляются новые государства. В 50-60 годы некоторые из бывших колоний выступили с требованием пересмотра существующих границ и открыто заявили о готовности применить силу. Тогда возникли территориальные споры между Сомали и Эфиопией, Ганой и Того, Индией и Пакистаном, Марокко и Алжиром... Ныне, в конце XX столетия, мир переживает третий этап, когда наиболее ярко проявляется тенденция создания мононациональных государств: В основе любого вооружённого конфликта лежат экономические причины и социально-политические предпосылки, заложенные предыдущей историей народов, тесно связанных с конкретными физико-географическими особенностями их среды обитания. Анализируя причины вооружённых столкновений, с неизбежностью обнаруживаешь ситуацию, когда сложившийся способ общественного производства перестаёт обеспечивать необходимый прожиточный минимум для большинства населения. Наблюдается демографический взрыв. Как его следствие, возникает дефицит земельно-водных ресурсов, в том числе - пригодных для скотоводства и земледелия, резко увеличивается антропогенная нагрузка на окружающую среду. Ситуация осложняется в случае отсутствия в регионе сырьевых ресурсов (в основном энергоносителей), способных стать эквивалентом необходимого населению продовольствия. Хотя указанные обстоятельства и являются основными причинами возникновения конфликтов, они обычно выпадают из поля зрения и как бы даже не существуют для обывателя. На первый план обычно выдвигаются этнические и религиозные противоречия. ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ Как писал выдающийся французский социолог Густав Лебон, “каждый народ обладает душевным строем столь же устойчивым, как и его анатомические особенности, и от него-то и происходят его чувства, его мысли, его учреждения, его верования и его искусства”. Представители каждого этноса обладают, несмотря на различия в их социальном статусе, нерушимым запасом идей, традиций, чувств, способов мышления, составляющих бессознательное наследие их предков, против которого всякие аргументы совершенно бессильны. Любой этнос воспринимает соседний как “свой” или “чужой”, а в случае возникновения социальной напряженности или межэтнического противостояния их отношения определяет другая схема - “друг-враг”. Через 2-3 поколения она закрепляется на генетическом уровне. Каждый этнос индивидуален, неповторим, имеет только ему присущие национально-психологические характеристики, свой стереотип поведения. Этносы не могут относиться друг к другу безразлично. Безразличные натуры встречаются среди отдельных индивидов, но крайне редко среди целых народов. Этнические противоречия, лежащие в основе вооруженных конфликтов, были и будут существовать, и это объясняется различиями в национальном самосознании, стереотипах поведения (исторических традициях), ритмах колебаний этнических полей, комплиментарности, ментальности, мироощущении (наличии антисистем). Одной из наиболее важных причин, лежащих в основе современных межэтнических конфликтов, является процесс ускоренной национальной консолидации в полиэтничных обществах, объясняемый незаконченностью формирования многих относительно молодых этнических групп. Рост национального самосознания (недостаточный или, напротив, завышенный уровень его оценки) является одной из главных причин, способных инициировать возникновение конфликтов на основе объективно существующих этнических различий. Именно они при активном росте национального самосознания становятся ключевым элементом конфликтности. Процесс формирования наций в молодых независимых государствах СНГ проходит на фоне растущего отчуждения от всего “инородного”, этнически и духовно чуждого. Этот процесс сопровождается, во-первых, борьбой за влияние между старой и новой политическими элитами, во-вторых, - острым соперничеством между различными кланами и группировками (это характерно, прежде всего, для Закавказья и Центральной Азии). Напряженность может возникнуть практически на любом этапе суверенизации, и способна перерасти в конфликт между представителями двух (Нагорный Карабах, Сумгаит) и более этнических групп или конфессиональных общностей (Югославия, Новый Узень). Это проявляется как в ненасильственной форме (акции гражданского неповиновения казачества в Казахстане), так и в насильственной (убийства, теракты в Чечне). Все эти действия возникают не спонтанно, чаще всего они бывают организованы. Границы расселения этносов лишь в некоторых случаях совпадают с административно-государственными, чаще - наоборот, и тогда разделенные ими народы (курды, белуджи, таджики, осетины, лезгины) пытаются обрести единство. Их этническая идентичность нуждается в юридическом оформлении, так же, как и дифференциация с другими этносами, которым свойственны чуждые стереотипы поведения. На бытовом уровне эти стереотипы воспринимаются как чудачества или дикость, вызывают удивление, насмешку или злобу. Причем некоторым этносам (например, славянским и тюркским) удается найти общий язык, но довольно часты случаи полного взаимного неприятия (узбеки и турки-месхетинцы, ингуши и осетины, армяне и азербайджанцы, евреи и арабы). Стереотипы поведения служат фундаментом этнической традиции, включающей в себя культурные и мировоззренческие устои, формы общежития и типы хозяйства, имеющие в каждом случае свои неповторимые особенности. Каждый этнос, как убедительно доказал Л. Гумилёв, имеет определенный ритм колебаний этнического поля. Близость этих ритмов у определенной группы людей порождает у них чувство взаимной близости и противопоставления себя всем прочим. Этнические поля российского и тюркского суперэтносов имеют различные, не совпадающие ритмы колебаний, и эта “аритмия” закреплена в устойчивых стереотипах поведения. Столкновение с носителями другого ритма вызывает ощущение чуждости, несходства, иногда доходящее до резкой антипатии (армяне и азербайджанцы, ингуши и осетины). Подтверждением тому служит феномен комплиментарности (подсознательного ощущения этнической близости или чуждости). На уровне этноса и суперэтноса явление комплиментарности проявляется особенно четко: хотя отдельные представители чуждого этноса могут вызывать личную симпатию, весь этот этнос ощущается как нечто чуждое. Так, Западная Европа во все века ведет против православных государств “крестовые походы”. Хотя вера одна - христианство, но суперэтносы и стереотипы поведения разные, комплиментарность - отрицательная. Войны существуют и внутри суперэтносов (ирано-иракская война), но этносы знают, что воюют со “своими” и не ведут борьбу на полное уничтожение. Причиной отрицательной комплиментарности служит неприятие стереотипов поведения других этносов, их ментальности, объективно существующая разность ритмов (частот колебаний) этнических полей (индо-пакистанская кашмирская проблема, аналогичные ситуации в Нагорном Карабахе, Сумгаите, Южной Осетии). Комплиментарность тесно связана с другим этнопсихологическим явлением - ментальностью - особенностями психического склада и мировоззрения людей, входящих в ту или иную этническую группу. Формируется ментальность в ходе социальной практики и является частью этнической традиции, консолидирующим фактором в суперэтносе. Так, чрезвычайно пестрые этносы России объединило в суперэтнос православие (как религия и ментальность). Межэтнические различия существуют и в форме подсознательных реакций человека, провоцируя вооруженные конфликты. Для формирования антагонизма в мироощущении людей исключительно важен этнический состав среды, в которой они живут, и решающую роль здесь играет характер контактов на суперэтническом уровне. Характерен пример Югославии - зоны контактов трех суперэтносов (западного, славяно-православного и мусульманского), между которыми возник трехсторонний конфликт с применением военной силы. Причиной несовместимости суперэтносов отчасти является и потребность расширения “ареала” за счет территорий другого, путем истребления или порабощения его населения. В зоне контактов суперэтносов с отрицательной комплиментарностью, с различными стереотипами поведения и ментальностью у людей может складываться особое мироощущение, выражающееся в негативном отношении к объективным законам бытия и в стремлении к упрощению окружающего мира. При наличии пассионариев среди таких людей складываются целостности соответствующего типа, называющиеся антисистемами. Они выступают, как правило, инициаторами кровопролитных конфликтов, либо сами становятся их жертвами. Антисистемы (исмаилитство, карматство, манихейство, богумильство и др.) роднит жизнеотрицание, при этом истина и ложь приравниваются друг к другу. Люди, объединенные в субэтническую антисистему, теряют личную свободу и права. Строгая дисциплина подчиняет их невидимому вождю и дает “право” приносить максимальный вред ближним. Когда субэтнос оказывается в непригодных для него условиях, он либо замыкается в своей “скорлупе” (изоляты), либо разрушает “неприятную” для него окружающую среду (вандализм). Исмаилиты Таджикистана - субэтнос-изолят, замкнувшийся в труднодоступных районах Горного Бадахшана, их территорию контролирует вооруженная оппозиция. Призывая к борьбе с материальным миром, они меньше всего хотят мира, их цель - истребительная война. Такие общности деэтнизируются и распадаются, нередко через кровопролитные конфликты (непрекращающийся конфликт в Ливане, где действует исмаилитская секта друзов). В конце XX века феномен гражданских войн впервые в истории превратился в постоянный фактор мировой политики, выливающийся в своеобразное суперэтническое противостояние. Конфликт суперэтносов разворачивается на двух уровнях. На микроуровне этносы и субэтносы, обитающие вдоль линий “разлома”, ведут кровопролитную борьбу за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным суперэтническим объединениям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сфере, борются за контроль над международными организациями и третьими странами, стремясь утвердить собственные политические и религиозные ценности. Борьба суперэтносов за влияние в центрально-азиатском регионе приводится на схеме. Таким образом, этнос - это устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющий себя всем другим аналогичным коллективам, что определяется их комплиментарностью, отличием в стереотипах поведения, которые могут меняться во времени. Все этносы входят в “свои” суперэтносы. Народы внутри суперэтноса не обязательно объединены политически, наоборот, они часто вступают в острые конфликты. Но эти конфликты носят характер борьбы за преобладание этноса в системе “своего” суперэтноса (или субэтноса в составе этноса), а не войны на полное истребление противника, причем, эти конфликты не исключают экономических, политических и идеологических контактов внутри суперэтноса. И наоборот, столкновения между разными суперэтносами часто приобретают форму геноцида. КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ Историей доказано, что религией не раз манипулировали различные силы, а обращение к ней в ходе того или иного конфликта, как правило, влекло за собой его ужесточение. В имеющих место или зреющих в СНГ конфликтах конфессиональные противоречия нередко присутствуют как бы “за кадром” и могут в любую минуту проявиться в полной мере. Анализируя воздействие религии на отношения сторон в локальных конфликтах, необходимо исходить из следующих предпосылок. Во-первых, конфессиональное единство является устойчивым компонентом каждой из региональных цивилизаций (суперэтносов). Во-вторых, зачастую принадлежность к тому или иному этносу отождествляется с принадлежностью к конфессиональной общине. Так, индо-пакистанский кризис носит ярко выраженный характер противостояния индуизма и ислама, а в осетино-ингушском и армяно-азербайджанском конфликтах проявляется скрытое противоборство христианства и ислама. Это позволяет говорить о взаимосвязи этнического и конфессионального противостояния. В-третьих, конфессиональные противоречия сами по себе никогда или почти никогда не были причиной локальных конфликтов. Даже за религиозными войнами, в том числе крестовыми походами, стояли иные, более конкретные и земные причины, нежели религиозная нетерпимость, поэтому ее роль не следует преувеличивать. Но даже будучи изначально вторичным, конфессиональный фактор может в ходе развития конфликта превращаться в один из главных. Во время этноконфессионального конфликта в Ливане между христианами, мусульманами и друзами (сектой мусульман-шиитов) религиозная рознь оказалась важнее принадлежности к единому ливанскому этносу. Казалось бы, воздействие религиозного фактора на конфликты, прежде всего, зависит от принадлежности конфликтующих сторон к одной или разным конфессиям (противостоят ли мусульмане, например, христианам, или же своим единоверцам). Действительно, принадлежность к разным конфессиям может усиливать остроту межэтнических противоречий. В то же время практика показывает, что принадлежность к одной конфессии не только не предотвращает конфликты и не способствует снижению их ожесточенности, но в ряде случаев даже нагнетает их. Пакистанский город Карачи продолжает оставаться ареной кровопролитной борьбы суннитской и шиитской общин страны. В Таджикистане “тюрко-суннитское” большинство противостоит “ирано-шиитскому” меньшинству. Принято считать, что всякая мировая религия находится в постоянном конфликте с традицией (“материнским лоно”), иноверием (другой религией), ересью (внутриконфессиональным компонентом), неверием (атеизмом) и анимистическими (языческими) верованиями. Конфликт мировых религий с традицией означает, что все мировые религии, зародившись в конкретно-исторических условиях, распространились по всему миру и теперь исповедуются в государствах и регионах, не схожих с “материнским лоно”. Заимствовав религиозно-нравственную основу учений, нынешние приверженцы культа, являющиеся зачастую представителями других этнических и языковых групп, руководствуются адаптированными к местной среде религиозно-правовыми нормами, имея свой стереотип поведения, свое мировоззрение. Три противостоящие друг другу религии (иудаизм, христианство, ислам) тесно связаны между собой генетически (имеют общих пророков) и географически (зародились на Ближнем Востоке), но они возникали и развивались, отторгая первооснову. Так, рассматривая историю религий с точки зрения закона отрицания, можно объяснить предпосылки принятия Римом христианства, зародившегося на окраине Римской империи, у извечных её врагов - иудеев, размежевание православной Византии и католического Рима, возникновение “третьего Рима” (православного Московского государства) после падения Византии, а также возникновение ислама на территориях, где распространялось влияние иудаизма, и создание исламской империи с ее дальнейшим суннитско-шиитским дроблением. Конфликт с “иноверием” присутствует всегда в межконфессиональных отношениях, так как любая религия рассматривает себя как религиозную истину, считая все другие религиозные течения и ответвления ложными. Сама природа религии не допускает существования других религий, что и приводит к межконфессиональной напряженности. В ходе исторического развития конфликты с иноверием сохранились и расширили свою географию. Так, противостояние ислама и христианства выражается в карабахском, осетино-ингушском, югославском конфликтах, в ущемлении прав славян в центрально-азиатских государствах СНГ и т.д. Противостояние иудаизма и ислама вылилось в палестино-израильский конфликт. Начиная с 1983 года, правительство Судана насильственно обращает в мусульманство живущих в стране протестантов. В результате сопротивления этой политике 1,5 млн. человек погибли от голода и военных действий, а 5 млн. стали беженцами. В Бирме ведутся военные действия против племени “карен”, в большинстве своем протестантов, борющихся за независимость. Они насильственно обращаются в буддизм, а в случае отказа подвергаются казни. На сегодняшний день мировые религии в основном локализованы территориально. Это свидетельствует о существовании незримой связи между вероисповеданием и этносом (суперэтносом), хотя прямой зависимости здесь нет. В то же время есть культурная совместимость конкретных этносов и религий. В России, например, вопреки православной традиции, большинство татар и башкир довольно легко приняло ислам. Конфессии служат индикатором принадлежности отдельного человека и этноса к “своему” суперэтносу. Религии как бы блокируют слияние суперэтносов. Существует много общего в теологии христианства, ислама и даже буддизма. Но все попытки создать на их основе межсуперэтническую систему терпели крах и приводили только к кровопролитиям. “Иначе говоря, хотя и считают мусульмане Азербайджана Евангелие наряду с Кораном святой книгой (Инджиль), а Иисуса Христа - пророком Исой, но к примирению с армянами-христианами сие не приводит и привести не может принципиально” (Л.Гумилев). Традиционные религии, являясь формирующей и связующей доминантой “своих” суперэтносов, претендуют на “вселенскую значимость”, то есть на расширение ареала по всему миру. Религиозные ценности - общий суперэтнический знаменатель, определяющий геополитическую ориентацию. Религиозная карта мира имеет прямое отношение к политической карте мира, и поэтому на земле нет “конфессионального вакуума”. Исторический опыт межсуперэтнических религиозных войн укоренил в массовом сознании представителей традиционных религий стереотипы враждебности. Разный уровень социально-экономического развития этноконфессиональных государственных объединений, согласно закону неравномерности развития обществ, государств, порождает противоречивое мировоззрение и мироощущение, выраженное в религиозном противостоянии. Если уничтожить веру, то можно уничтожить и саму государственность. Поэтому государства имеют различные, освященные религией нормы государственного, семейного и уголовного права. Религия создает эмоциональные мотивы внутри- и межгосударственного противостояния. Вероисповедание - индикатор этнической симпатии (антипатии). Поэтому этнос стал почти религиозным понятием. Религиозные нормы - нравственный регулятор земного бытия людей. Люди (этносы) имеют разные идеалы, долгосрочные прогнозы, желанные цели, формирующие различные психологические доминанты (религии), порождающие межконфессиональные противоречия. Вооруженные конфликты между представителями разных конфессий имеют место и в государствах СНГ. Так, под знаменами ислама на стороне Абхазии в ходе вооруженного конфликта 1992 -1993 гг. против Грузии сражались моджахеды (“братья-мусульмане”). В Тбилиси страшились раскола Грузии по конфессиональному признаку, ибо среди абхазов - свыше трети мусульман, а кроме того, мусульмане составляют большинство населения входящей в состав Грузии Аджарии. Противоречие между исламом и христианством - одна из особенностей исторического развития абхазского этноса. В этом народе жива память о гонениях, которым подвергались мусульмане во второй половине ХIХ - начале ХХ веков. Что касается Российской Федерации, то религиозные противоречия могут иметь место не только в конфликтах между христианами и мусульманами, но и в отношениях между представителями других конфессий. Речь идет о районах распространения буддизма. Подобно мусульманам и христианам, буддистские народы связывают свое национальное возрождение с религиозным. Показательно, например, что государственный флаг республики Тува в 1992 году был освящен главой ламаистской церкви Тибета Далай-Ламой-XIV (этот факт напоминает присягу на Коране президентов центрально-азиатских государств СНГ). В Астраханской области, на земле, граничащей с Калмыкией, тлеет конфликт из-за желания калмыков-буддистов вернуть себе небольшой участок земли, где стоит в полуразрушенном состоянии построенный еще в 1812 году Хошеутовский хурум (буддистский монастырь). Все живое живет многообразием, поэтому даже внутри мировых религий мы наблюдаем деление (на суннитов и шиитов - в исламе, на православных и католиков - в христианстве, на хинаяна, махаяна и ламаизм - в буддизме). Внутриконфессиональное деление возникло как необходимость идеологически обеспечить: • обособление социальных (этнических) общностей в борьбе за региональное лидерство; • процесс возникновения, формирования и функционирования зарождающихся новых центров силы (империй); • жизнеспособность новой модели государственного устройства или нового способа общественного производства; • создание устойчивого геополитического союза; • принадлежность к тому или иному суперэтносу (на его периферии); • географическую автономность верующих (взаимная изоляция); • утверждение новых жизненных ценностей; • необходимость сохранения элементов анимизма. Внутриконфессиональные противоречия присутствуют и в мотивации вооруженных конфликтов современности. Особенностью конфликта в Северной Ирландии считается, в первую очередь, противостояние католиков и протестантов- приверженцев англиканской церкви. Внутриконфессиональные противоречия играют сегодня негативную роль в отношениях между Украиной и Россией. Проблема православной церкви, которая оказалась расчлененной, может быть куда серьезнее, чем, например, вопрос о статусе Черноморского флота. В 1990 году на Украине произошло организационное оформление украинской автокефальной православной церкви. Параллельное существование двух очень близких, но разделенных национальной принадлежностью прихожан церквей, неизбежно содержит в себе элементы будущих конфликтов, не говоря уже о “вечном” конфликте между православием и греко-католической церковью, которая ныне является оплотом национализма в Западной Украине. Религиозная сторона этого конфликта носит не менее принципиальный характер, чем этническая и политическая. Межконфессиональное противостояние на Украине обусловлено влиянием суперэтнического противоборства. Украинский этнос проходил этапы своего становления и в период феодальной раздробленности, и во время захвата в XIV веке большей части украинских земель польско-литовскими феодалами, и в XVI-XVII веках, в период борьбы против польских, литовских, венгерских феодалов, пытавшихся католицизировать украинский этнос. Такая же трудная историческая судьба и у белорусского этноса, расположенного на стыке католицизма и православия. После периода феодальной раздробленности XIII-XIV веков земли Белоруссии были включены в состав Великого княжества Литовского, затем (1596 г.) - в состав Речи Посполитой. Правящая верхушка Речи Посполитой проводила политику колонизации и насаждала католицизм, пока в конце XVIII века Белоруссия не воссоединилась с Россией. Но до сих пор противоречия католицизма и православия проявляются в социально-политической жизни Республики Беларусь. Конфессиональные противоречия проявляются по всем границам соприкосновения российского суперэтноса с другими суперэтническими системами. Наиболее острые (антагонистические) этнические и конфессиональные противоречия, способные перерасти в вооружённые конфликты или гражданские войны, вызревают в зонах “столкновения” суперэтносов. Возникновения вооружённых конфликтов можно ожидать, прежде всего, вдоль границ, разделяющих суперэтносы. Вывод: Из анализа роли этноконфессиональных противоречий в эскалации войн и вооружённых конфликтов можно сделать следующие выводы. Небольшие государства, находящиеся у границ суперэтносов, являют собой “пояс нестабильности” и рассматриваются как возможные очаги этноконфессиональных конфликтов. Религия является фактором, способствующим не только единению представителей отдельных этносов в рамках данной конфессии, она ещё и отделяет их от других этнорелигиозных массивов. Этноконфессиональные противоречия усугубляют большинство вооруженных конфликтов. Осознавая их пагубное влияние, противоборствующие стороны стремятся всячески избежать откровенного проявления этнической и религиозной нетерпимости. Апелляция к религии вполне способна сделать конфликт неуправляемым и погубить всех, кто воззвал к имени Аллаха или Христа. Особенно опасны ситуации наложения этнических и конфессиональных противоречий, многократно усиливающих конфронтацию противоборствующих сторон. Опыт Индии, Филиппин, Судана, Югославии и СССР подтверждает, что объединение в рамках единой государственности разноконфессиональных групп может использоваться для нагнетания социальной напряженности. Что же касается конфликтов между этносами, исповедующими одну религию, то это обстоятельство не снимает, а лишь снижает остроту противоборства, переводя его в плоскость внутриконфессиональных противоречий. Изменение геополитических возможностей мусульманского мира и происходящие в исламо-христианском пограничье конфликты (от Югославии в Европе до Таджикистана, Индии, Филиппин на Азиатском континенте) негативно сказываются на общей стабильности. И хотя главные причины этих конфликтов лежат вне рамок этноконфессиональных противоречий, опасность их использования радикалами противоборствующих сторон сохраняется и очень осложняет процесс мирного урегулирования вооружённых конфликтов во всём мире. |
|
Beytar
|
|
|
Не по теме, но я думал буддизм никому насильно не навязывали. Во в Бирме дают
|
|
Рекомендуем почитать также топики: Всех кого задела Матрица и Аниматрица сюда Набожный и верующий Алгоритмы Жизни Господь не уничтожает Содомы и Гоморры? Миграция топиков |