проза и поэзия

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил — жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы — не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтания,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловить глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: «Иди!»

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неуловимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Эдуард Асадов.

Антология русской поэзии
Доброта

Если друг твой в словесном споре
Мог обиду тебе нанести,
Это горько, но это не горе,
Ты потом ему все же прости.

В жизни всякое может случиться,
И коль дружба у вас крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не дай ей зазря разбиться.

Если ты с любимою в ссоре,
А тоска по ней горяча,
Это тоже еще не горе,
Не спеши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной
Той размолвки и резких слов,
Встань над ссорою, будь мужчиной!
Это все же твоя любовь!

В жизни всякое может случиться,
И коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не должен ей дать разбиться.

И чтоб после себя не корить
В том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно.

Но в одном лишь не отступай,
На разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
И предательства не прощай
Никому: ни любимой, ни другу!

Свиреп как ящер, как сто гиен.
Я настоящий, я супермен.
А супер это, запомни сверх.
Над всей планетой рычащий смех.

Падает снег

Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.

А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...

И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!

Николай Гумилев
x x x

Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.

Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.

Но каждый раз вы склонитесь без сил
И скажете: «Я вспоминать не смею.
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею».

"Паладины твои устали
Задремали на шаге мулы
В духоте и во мраке хмари
Непонятны волшбы Микулы.
Далеко до Алёнок босых
До ключей со святой водицей
Далеко до святых морозов
Нелегко без любви-провидцы.
И немая в чаду пустыня
Свой мираж не пошлёт в невзгоды
Не увидишь своей Княгини
Не узнаешь как блещут воды.
Но вструбит и разбудит горном
Знак атаки и запах серы
И кончиною грянет черной
Окончательный выбор веры".

Жалоба

Не быть, а течь в удел досталось нам,
И, как в сосуд, вливаясь по пути
То в день, то в ночь, то в логово, то в храм,
Мы вечно жаждем прочность обрести.

Но нам остановиться не дано,
Найти на счастье, на беду ли дом,
Везде в гостях мы, все для нас одно,
Нигде не сеем и нигде не жнем.

Мы просто глина под рукой творца.
Не знаем мы, чего от нас он ждет.
Он глину мнет, играя, без конца,
Но никогда ее не обожжет.

Застыть хоть раз бы камнем, задержаться,
Передохнуть и в путь пуститься снова!
Но нет, лишь трепетать и содрогаться
Нам суждено, - и ничего другого.

Те пастушки так не ласковы,
Те козлища не лихи,
Потому в полях фисташковых
Вяло лепятся грехи.

Только ночью над околицей
Старый кружит нетопырь....
Вот уже дедок помоется
Вынет Дикую Псалтырь.

Шаркнет жёлтыми страницами
Пожуёт остатком губ -
дрогнет длинными ресницами
В угол сложенный суккуб.

Где-то скрипнет, что-то стукнется,
Зашевелится внизу,
Но без хохота аукнется
Эхо слабое в лесу.

(В.Провоторов)

Невеста

В глубине болот всполошилась выпь.
Кто же там бредёт через гиблу зыбь?
Впереди тропой катится слеза.
Лютый зверь следит, и свернуть нельзя.
Ветками ольха расставляет сеть.
Клюква брызжет кровь ноженьке вослед.
Ряской кружевной по плечам фата.
Кроет тело в топь зелена-вода.
Чабрецом плетен свадебный венец-
Дочку проиграл Лешему отец.
(с)

Когда уходили мы в этот поход
Сменились и солнце тогда и луна;
Не знаю когда мы вернёмся домой, -
Год пройден, приходят к концу времена.
Подумаю, как я теперь одинок,
Как тяжесть забот велика и сильна,
И в сердце моём безысходная боль
Ни отдыха нет, ни покоя ни сна...

(Сяо Я, "Малые Оды")

««««««««« »»»»»»»»»

В ожиданье триумфа зелёных очей
выпить без страха смерть из большого котла,
потому что под чарами улыбки твоей
даже Луна по небу гулять криво-косо пошла.

Если Луна по небу идёт с таким косяком,
Серому Волку как на неё выть?!
Говорю не о том, думаю не о том.
Волк сегодня приходит не выть, а любить.

Языком в левом ухе серёжки украдкой как счастье трогать,
ощущая вкус нежности и серебра…
Всё дело в том, что на свете есть ты, и это так немыслимо много,
и там, где есть ты, не нужно ни зла ни добра.

Волос вороных водопад приютит мои руки.
Счастье – как в смерть падать в их мягкий шёлк
и понимать, что и смерть не принесёт разлуки:
навсегда – по смерти и до – всё у нас хорошо.

Твои руки не волчью лапу сегодня встретят –
с человечьими пальцами пальцы сплетёшь свои,
ведь такого нет и не может случиться на свете,
что сильнее бы было моей к тебе, милый, любви.

И грозу, и затменье, и лес, и море,
и улыбку твою, и гитару твою
принимаю сегодня, ни с чем ни секунды не споря,
потому что тебя люблю и весь мир люблю.

Принимаю и жизнь, и смерть, и весну, и осень,
потому что есть ты, а смерти и вовсе нет.
И если Серого Волка кто-то о чём-то спросит,
на всё найдётся один и только один ответ:

«Я тебя люблю – и всё остальное не важно.
Всё остальное пройдёт и рассеется точно дым.
Со мною случилось то, чего б хотел и боялся каждый.
Со мною случилась любовь. Со мною случился ты…»
(с)

"Я с вечной думой о конце своём
Смотрю:под проливным дождём
Нагружен кладью полный воз,
Но скрепы брошены на нём...
И кладь в грязи, и мы тогда -
"Ах, встречный, помоги!" - зовём

Весенней ночи краткий миг дороже тысячи монет.
Цветов струится аромат, рождает тени лунный свет.
На башне тихо плачет шэн, тоски не в силах превозмочь,
Скрипят качели во дворе... Весь мир вокруг объемлет ночь...

Когда холодной ночи мгла
Опустится на путь
Тропы не видно
И тогда столь важно не свернуть

И без сомнений Свет и Тьму
Взяв в спутники себе
Доверить странную судьбу
Невидимой звезде

Богов отринуть - в вышине
Те заняты своим
И верить только лишь себе
Но никогда другим

Тех странствий завершив свой круг
Добро и Зло храня
Как дар Судьбы когда-то вдруг
Вновь повстречать себя

Ли Бо
Во время странствий

В Ланьлине всегда добавляют в вино траву "золотой аромат",
В прозрачной нефритовой чаше оно пылает янтарным огнем.
Им гостя хозяин поит допьяна — он друга попотчевать рад,
А гость-то, наверно, не помнит давно, в какой стороне его дом.
(с)

Второй день четвертого месяца седьмого года.
Сегодня вечером замечательно светит луна.
Тридцать с лишним лет я не видел ее, и сегодня, когда я ее увидел, настроение необычайно поднялось. Только сейчас я понял, что эти тридцать лет были покрыты мраком. Однако надо быть исключительно осторожным. Не то собака со двора Чжао… Почему она смотрит на меня во все глаза?
Мой страх не лишен оснований…

Бог прав
Тлением трав,
Сухостью рек,
Воплем калек,
Вором и гадом,
Мором и гладом,
Срамом и смрадом,
Громом и градом.

Попранным Словом.
Проклятым годом.
Пленом царевны.
Вставшим народом.

Сок земляники, слова и руны,
Что-то звенит в тиши...
Весь этот мир пронизали струны –
Лестница для души.
Наперекор неизбежному тлену
В небо уходит путь...
Там, где мы лбом пробиваем стену,
Можно и в дверь шагнуть...
(с)

Лишившись чувства собственной важности, мы становимся неуязвимыми.
Карлос Кастанеда, из книги «Огонь изнутри»

Я вышел в мир изломанных дорог,
Ища любви, чей голос неземной —
Мгновенье на ветру. Всесильный рок
Диктует выбор, каждому — иной.
Гарт Крейн
(с)

А я уж стою в саду иной земли…

А я уж стою в саду иной земли,
Среди кровавых роз и влажных лилий,
И повествует мне гекзаметром Вергилий
О высшей радости земли

Вот когда был исчерпан срок,
Я подгнил, будто старый дом,
И под праздник его зажёг
Бог своим небесным перстом.

Тлеет Я на груди земли,
Словно дохнущий в жажде конь,
Вспоминает слова змеи,
Представляет иной огонь.

Но уже не порхать золе,
Остаётся совсем истлеть,
Под осенним дождём во мгле
Непонятно о чём шипеть.

Лестница к свету.
Собирая себя по крупицам,
По бескрайнему небу шагая,
Понимаю, что жизнь только снится,
Просто грустная сказка такая.

Смело вверх по вселенским ступеням
Я иду к изначальному свету.
Нет в душе даже тени сомнений.
Виден путь прямо к цели заветной.

Рассыпаются стены иллюзий.
Тают снов разноцветных туманы.
Без страстей бесполезного груза
Приближаюсь к познанию тайны.

Приближаюсь к истоку творенья,
Наслаждаясь небесной дорогой.
Прямо вверх по ступеням прозренья
К осознанью – к родному порогу.
(с)

- Играют в тавлеи, - шепнул Жихарь. - Я тоже горазд. А ты?

- Случалось, - ответил Яр-Тур. - Только вот такой странной игры видеть не
приходилось...

И верно - золотые шашки стояли на белых полях, а серебряные на черных.
Оттого, что игроки двигали своих пехотинцев в разных направлениях, ничего
доброго не происходило: оба играли как бы каждый в свою игру, не поражая
фигур противника и не теряя своих.

- В Дурной Бесконечности, - сказал Принц, - как раз и должно быть таким
развлечениям. Клянусь честью, если бы они метали кости, каждый раз
выпадало бы равное число.

- Да, - сказал Жихарь. - И сказку тут рассказывают все время одну и ту же -
про белого бычка...

- Вы тоже изучали философию, сэр брат? - оживился Яр-Тур.

- Не пальцем делан, - напомнил богатырь. - Вот ты, братка, понимаешь, о чем
они говорят?

Игроки говорили - вернее, повторяли одно и то же.

- Первична, - молвил один, двигая шашку.

- Нет, вторична, - возражал другой и делал встречный бесполезный ход.

- Первична!

- Нет, вторична!

Но драться почему-то не лезли. И не надоедало же им! Зато быстро надоело
Жихарю. И всем остальным Жихарям.

Богатырь наклонился, тяжелой лапой смешал все шашки на доске и проворно
расставил их в надлежащем порядке. Игроки с испугом глянули на него, потом
всплеснули руками и стали передвигать шашки с большой поспешностью, забирая
у противника по две, по три зараз.

- Теперь другое дело. - Жихарь выпрямился и удовлетворенно присвистнул. Не
было уже ни вблизи, ни вдали никаких иных возвышенностей, кроме этого
холма, и лишних людей тоже не было - все сгинули.