Свободен
Свободна
Скрыть опции темы
Привет, гость!
Зарегистрируйся, чтобы получить полный доступ и возможность писать в форуме, группах и блогах.
Вход Регистрация
Вход Регистрация
 Shishat
|
|||
|
если бы дали. |
||
|
Djanga
|
|||
|
Согласна с тобой. Вообще, Леш, когда это случилось первые мысли были - "А не "помогли-ли" ему?!" Ведь всегда кого-то подозреваешь, не хочется верить в несправедливость бытия ... |
||
|
Чубурашка
|
|
|
За два дня до этого мы должны были идти на его концерт в Минеральных Водах.. Но ввиду "болезни артста" его заменили на пьяную Пугачеву.. а через 2 дня его не стало... с тех пор я иду по жизни со строчками из его песен и стихов... и с того дня не люблю Пугачеву.. 27 лет как его уже не стало, но всегда кажется что вот-вот и возродиться его душа в одном из начинающих певцов... возможно это был Тальков.. но ему тоже не дали жить... в наши дни я,увы, пока никого не могу сравнить с Владимиром Семеновичем..
|
|
|
|
"...Мне меньше полувека, сорок с лишним, Я жив, тобой и Господом храним. Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним. Мне есть, чем оправдаться перед ним." Таким он и остался - "сорок с лишним". Упокой, Господь, его мятежную душу. Это сообщение отредактировал Variola Vera - 25-07-2007 - 11:25 |
|
Don 11
|
|
|
" ...Холодно, метет кругом, я мерзну и во сне, Холодно и с женщиной в постели... Встречу ли знакомых я - морозно мне, Потому что все обледенели......." |
 Чеширский кот
|
|
|
...а виноват, кто крикнул из ветвей, жираф большой, ему видней...
|
 Невезучий
|
|
|
Коширский черт  ,для Вас..В. Высоцкий "День рождения лейтенанта милиции" Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот. Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет. А за соседним столом - компания, А за соседним столом - веселие, - А она на меня - ноль внимания, Ей сосед ее шпарит Есенина. Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот. Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет. Понимаю я, что в Тамаре - ум, Что у ей - диплом и стремления, - И я вылил водку в аквариум: Пейте, рыбы, за мой день рождения! Побудьте день вы в милицейской шкуре - Вам жизнь покажется наоборот. Давайте ж выпьем за тех, кто в МУРе, - За тех, кто в МУРе никто не пьет... |
|
Лиора
|
|
|
Продолжим воспоминания о В.Высоцком, скоро День рождения!
|
|
|
|||
|
тока эта песня называецо "Баллада о любви" Сам обожаю высоцкого! ни один вечер у костра без него не обходится! |
||
|
RA_007
|
|
|
Только песни и голос Высоцкого я могу слушать почти всегда.. остальное надоедает Этим все сказано.. и всегда этот голос поет мне правду |
|
nicmay
|
|||
|
Сегодня Володе исполнилось бы 70 лет. Очень жаль, что такие одаренные люди так рано уходят из жизни. В.Высоцкий умер 25 июля 1980 г., во время проходивших в Москве летних Олимпийских игр. В преддверии Олимпийских игр из Москвы были выселены многие жители, имевшие серьезное криминальное прошлое. Город был закрыт для въезда советских граждан и наводнен милицией. Сообщений о смерти Высоцкого в советских средствах массовой информации практически не печаталось (появилось лишь сообщение в "Вечерней Москве"). И, тем не менее, у театра "На Таганке", где он работал, собралась огромная толпа, которая находилась там в течение нескольких дней (в день похорон были также заполнены людьми крыши зданий вокруг Таганской площади). "Они хотели его тихо, быстро похоронить. Закрытый город, Олимпиада, а получилась довольно для них неприятная картина. Очередь шла от Кремля. Видимо, их мышление было таково, что как такого типа провозить мимо Кремля на Ваганьковское кладбище. Поэтому они - раз, и в туннель юркнули. Стали выламывать его портрет, который выходит на втором этаже театра, поливочные машины стали смывать с асфальта цветы, которые люди прикрывали зонтиками, потому что была страшная жара. Это засняли на пленку. И этот кадр обошел весь мир". (Из интервью Ю.Любимова на "Радио Свобода"). Высоцкого похоронили в июле 1980 года. И далее пришло признание. В 1981 г. опубликован первый крупный сборник произведений Высоцкого, "Нерв". В 1986 г. Высоцкому было посмертно присвоено звание заслуженного артиста РСФСР, а в 1987 - за создание образа Жеглова в телевизионном художественном фильме "Место встречи изменить нельзя" и авторское исполнение песен - присуждена Государственная премия СССР. В 1989 г. Совет Министров СССР поддержал предложение Советского фонда культуры, Министерства культуры СССР, Мосгорисполкома и общественности о создании в Москве музея Владимира Высоцкого. "Я не люблю, когда мне лезут в душу, Тем более, когда в нее плюют Я не люблю, когда стреляют в спину, Я также против выстрелов в упор Пусть впереди большие перемены, Я это никогда не полюблю." Давайте сегодня все вспомним его и помянем добрым словом. 
|
||
 Флеш
|
|
|
Умнейший был поэт, знаток человеческих душ ! Чем дольше знаю его произведения, тем больше он открывается. А ведь он умер так рано. Хотя плохо могу представить его, такого активного и до конца выкладывающегося во всем, 70-летним. |
|
Флекс
|
|
|
25 января 1938 года в 9 часов 40 минут в роддоме на Третьей Мещанской улице родился Владимир Семенович Высоцкий - артист, бард, поэт. Час зачатья я помню неточно. Значит, память моя однобока. Но зачат я был ночью, порочно, И явился на свет не до срока. Я рождался не в муках, не в злобе, Девять месяцев - это не лет. Первый срок отбывал я в утробе: Ничего там хорошего нет. Спасибо вам святители, что плюнули да дунули, Что вдруг мои родители зачать меня задумали, В те времена укромные, теперь почти былинные, Когда срока огромные брели в этапы длинные. Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее, А вот живет же братия - моя честна компания. Ходу, думушки резвые, ходу, Слово, строченьки, милые, слово! В первый раз получил я свободу По указу от тридцать восьмого. Знать бы мне, кто так долго мурыжил - Отыгрался бы на подлеце, Но родился и жил я и выжил, Дом на Первой Мещанской в конце. Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой Соседушка с соседушкою баловались водочкой. Все жили вровень, скромно так: система коридорная, На тридцать восемь комнаток всего одна уборная. Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка. Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка. Не боялась сирены соседка, И привыкла к ней мать понемногу. И плевал я, здоровый трехлетка, На воздушную эту тревогу. Да не все то, что сверху от бога - И народ зажигалки тушил. И, как малая фронту подмога, Мой песок и дырявый кувшин. И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну. Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие! Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие. Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.- Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие. Я ушел от пеленок и сосок, Поживал - не забыт, не заброшен. И дразнили меня "недоносок", Хоть и был я нормально доношен. Маскировку пытался срывать я, - Пленных гонят, - чего ж мы дрожим? Возвращались отцы наши, братья По домам, по своим да чужим. У тети Зины кофточка с драконами, да змеями - То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями. Трофейная Япония, трофейная Германия: Пришла страна Лимония - сплошная чемодания. Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я, А из эвакуации толпой валили штатские. Осмотрелись они, оклемались, Похмелились, потом протрезвели. И отплакали те, кто дождались, Недождавшиеся отревели. Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, Мы спросили:- зачем? - Он в ответ, Мол, коридоры кончаются стенкой, А тоннели выводят на свет. Пророчество папашино не слушал Витька с корешом: Из коридора нашего в тюремный коридор ушел. Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется. Но у отцов свои умы, а что до нас касательно, На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно. Все - от нас до почти годовалых Толковищу вели до кровянки, А в подвалах и полуподвалах Ребятишкам хотелось под танки. Не досталось им даже по пуле, В ремеслухе живи не тужи. Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули - Из напильников сделать ножи. Они воткнутся в легкие От никотина черные, По рукоятки легкие трехцветные наборные. Вели дела отменные сопливые острожники. На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики. Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами, И вот ушли романтики из подворотен ворами. Было время и были подвалы, Было дело и цены снижали. И текли, куда надо, каналы И в конце, куда надо, впадали. Дети бывших старшин да майоров До бедовых широт поднялись, Потому, что из всех коридоров Им казалось сподручнее вниз. |
|
Don 11
|
|
|
Упрямо я стремлюсь ко дну... Упрямо я стремлюсь ко дну: Дыханье рвётся, давит уши... Зачем иду на глубину? Чем плохо было мне на суше? Там, на земле, — и стол, и дом. Там я и пел, и надрывался; Я плавал всё же, хоть с трудом, Но на поверхности держался. Линяют страсти под луной В обыденной воздушной жиже, А я вплываю в мир иной Тем невозвратнее, чем ниже. Дышу я непривычно — ртом. Среда бурлит — плевать на среду! Я погружаюсь, и притом Быстрее — в пику Архимеду. Я потерял ориентир, Но вспомнил сказки, сны и мифы: Я открываю новый мир, Пройдя коралловые рифы. Коралловые города... В них многорыбно, но не шумно: Нема подводная среда, И многоцветна, и разумна. Где ты, чудовищная мгла, Которой матери стращают?! Светло — хотя ни факела, Ни солнца мглу не освещают! Всё гениальное и не- Допонятое — всплеск и шалость — Спаслось и скрылось в глубине — Всё, что гналось и запрещалось... Дай бог, я всё же дотону, Не дам им долго залежаться! И я вгребаюсь в глубину, И всё труднее погружаться. Под черепом могильный звон, Давленье мне хребет ломает, Вода выталкивает вон, И глубина не принимает. Я снял с острогой карабин, Но камень взял — не обессудьте! — Чтобы добраться до глубин, До тех пластов, до самой сути. Я бросил нож — не нужен он: Там нет врагов, там все мы — люди, Там каждый, кто вооружен, — Нелеп и глуп, как вошь на блюде. Сравнюсь с тобой, подводный гриб, Забудем и чины, и ранги, Мы снова превратились в рыб, И наши жабры — акваланги. Нептун, ныряльщик с бородой, Ответь и облегчи мне душу: Зачем простились мы с водой, Предпочитая влаге сушу? Меня сомненья, чёрт возьми, Давно буравами сверлили: Зачем мы сделались людьми? Зачем потом заговорили? Зачем, живя на четырёх, Мы встали, распрямили спины? Затем — и это видит Бог, — Чтоб взять каменья и дубины. Мы умудрились много знать, Повсюду мест наделать лобных, И предавать, и распинать, И брать на крюк себе подобных! И я намеренно тону, Зову: "Спасите наши души!" И если я не дотяну — Друзья мои, бегите с суши! Назад — не к горю и беде; Назад и вглубь — но не ко гробу; Назад — к прибежищу, к воде; Назад — в извечную утробу. Похлопал по плечу трепанг, Признав во мне свою породу... И я выплёвываю шланг И в лёгкие пускаю воду. Сомкните стройные ряды, Покрепче закупорьте уши. Ушёл один — в том нет беды, Но я приду по ваши души! |
|
ГРИС
|
|
|
Корабли постоят Корабли постоят и ложатся на курс, Но они возвращаются сквозь непогоды. Не пройдет и полгода - и я появлюсь, Чтобы снова уйти, Чтобы снова уйти на полгода. Возвращаются все, кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все, - кроме тех, кто нужней. Я не верю судьбе, Я не верю судьбе, а себе - еще меньше. Но мне хочется думать, что это не так, - Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах. Я, конечно, спою, Я, конечно, спою, - не пройдет и полгода. 1966 |
|
Fata Morgana
|
|
|
Эту песню я слышала в исполнении К.И.Шульженко,к стыду своему я не знала,что автор В.С.Высоцкий..... "Бабье лето" Клены выкрасили город Колдовским каким-то цветом. Это скоро, это скоро Бабье лето, бабье лето. Это скоро, это скоро Бабье лето, бабье лето. Что так быстро тают листья, Ничего мне не понятно. А я ловлю как эти листья Наши даты, наши даты. А я кружу напропалую С самой ветренной из женщин, А я давно искал такую, И не больше и не меньше. Только вот ругает мама, Что меня ночами нету. Что я слишком часто пьяный Бабьим летом, бабьим летом. А я забыл когда был дома, Спутал ночи и рассветы. Это омут, ох это омут - Бабье лето, бабье лето. |
|
*ASTR@NAFT*
|
|
|
|
 Doktor No
|
|
|
МОЙ ГАМЛЕТ Я только малость объясню в стихе - На все я не имею полномочий... Я был зачат, как нужно, во грехе - В поту и нервах первой брачной ночи. Я знал, что, отрываясь от земли,- Чем выше мы, тем жестче и суровей; Я шел спокойно прямо в короли И вел себя наследным принцем крови. Я знал - все будет так, как я хочу, Я не бывал внакладе и в уроне, Мои друзья по школе и мечу Служили мне, как их отцы - короне. Не думал я над тем, что говорю, И с легкостью слова бросал на ветер - Мне верили и так, как главарю, Все высокопоставленные дети. Пугались нас ночные сторожа, Как оспою, болело время нами. Я спал на кожах, мясо ел с ножа И злую лошадь мучил стременами. Я знал - мне будет сказано: "Царуй!" - Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег. И я пьянел среди чеканных сбруй, Был терпелив к насилью слов и книжек. Я улыбаться мог одним лишь ртом, А тайный взгляд, когда он зол и горек, Умел скрывать, воспитанный шутом,- Шут мертв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!.. Но отказался я от дележа Наград, добычи, славы, привилегий: Вдруг стало жаль мне мертвого пажа, Я объезжал зеленые побеги... Я позабыл охотничий азарт, Возненавидел и борзых, и гончих, Я от подранка гнал коня назад И плетью бил загонщиков и ловчих. Я видел - наши игры с каждым днем Все больше походили на бесчинства,- В проточных водах по ночам, тайком Я отмывался от дневного свинства. Я прозревал, глупея с каждым днем, Я прозевал домашние интриги. Не нравился мне век, и люди в нем Не нравились,- и я зарылся в книги. Мой мозг, до знаний жадный, как паук, Все постигал: недвижность и движенье,- Но толка нет от мыслей и наук, Когда повсюду им опроверженье. С друзьями детства перетерлась нить, Нить Ариадны оказалась схемой. Я бился над словами "быть, не быть", Как над неразрешимою дилеммой. Но вечно, вечно плещет море бед,- В него мы стрелы мечем - в сито просо, Отсеивая призрачный ответ От вычурного этого вопроса. Зов предков слыша сквозь затихший гул, Пошел на зов,- сомненья крались с тылу, Груз тяжких дум наверх меня тянул, А крылья плоти вниз влекли, в могилу. В непрочный сплав меня спаяли дни - Едва застыв, он начал расползаться. Я пролил кровь, как все,- и, как они, Я не сумел от мести отказаться. А мой подъем пред смертью - есть провал. Офелия! Я тленья не приемлю. Но я себя убийством уравнял С тем, с кем я лег в одну и ту же землю. Я Гамлет, я насилье презирал, Я наплевал на датскую корону,- Но в их глазах - за трон я глотку рвал И убивал соперника по трону. Но гениальный всплеск похож на бред, В рожденьи смерть проглядывает косо. А мы все ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса. 1972 Светлая память
|
|
Владими
|
|||
|
А записать ЭТО на комп можно??? Или только можно прослушивать...Если подскажете,как записать, буду очень благодарен!!! |
||
|
*ASTR@NAFT*
|
|||
|
Как мне кажтся нельзя, но точно не знаю, да и зачем на комп. У нас темаесть о клипах, кидай любимое и смотри... Это сообщение отредактировал *ASTR@NAFT* - 27-01-2008 - 11:08 |
||
|
Владими
|
|||||
|
А может все-таки можно ЭТИ и вообще подобные клипы записывать на комп?!? Кто умеет? |
||||
 Фарртовый
|
|
|
Попробуйте, может получится
|
|
Don 11
|
|
|
Б.Ахмадулина x x x Твой случай таков, что мужи этих мест и предместий Белее Офелии бродят с безумьем во взоре. Нам, виды видавшим, ответствуй, как деве прелестной: Так быть или как? Что решил ты в своем Эльсиноре? Пусть каждый в своем Эльсиноре решает, как может, Дарующий радость -- ты щедрый даритель страданья. Но Дании всякой нам данной тот славу умножит, Кто подданных душу возвысит до слез, до страданья, рыданья. Спасение в том, что сумели собраться на площадь Не сборищем сброда, спешащим глазеть на Нерона, А стройным собором собратьев, отринувших пошлость. Народ невредим, если боль о певце всенародна. Народ, народившись, не неуч, он ныне и присно Не слушатель вздора и не собиратель вещицы. Певца обожая, расплачемся, -- доблестна тризна. Быть или не быть -- вот вопрос, как нам быть. Не взыщите. Люблю и хвалю, не отвергшего смертную чашу. В обнимку уходим все дальше, все выше и чище. Не скряги -- не жаль, что сердца разбиваются наши, Лишь так справедливо, ведь если не наши, то чьи же? начало августа 1980 Э.Лурье Владимиру Высоцкому. "С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, Вот и сейчас, как холодом подуло... Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль, И Маяковский лег виском на дуло." "... Срок жизни увеличился, И, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время." Всего пяток прибавил ты к той цифре 37 , Всего пять лет накинул к жизни плотской. И в 42 закончил Пресли и Дассен, И в 42 закончил жизнь Высоцкий. Не нужен нынче пистолет, чтоб замолчал поэт. Он сердцем пел -- и сердце разорвалось. У самого обрыва, на краю простора нет, Поэтому и жизнь короткая досталась. Но на дворе XX век - остался голос жить: Записан он на дисках и кассетах. И пленки столько по стране, что если разложить, То ею можно обернуть планету. И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен, И пусть молчат, что умер наш Высоцкий -- Что нам Дассен, о чем он пел - не знаем мы совсем, Высоцкий пел о жизни нашей скотской. Он пел, о чем молчали мы, себя сжигая пел, Свою большую совесть в мир обрушив, По лезвию ножа ходил, вопил, кричал, хрипел, И резал в кровь свою и наши души. И этих ран не залечить и не перевязать, Вдруг замолчал -- и холодом подуло. Хоть умер от инфаркта он, но можем мы сказать -- За всех за нас он лег виском на дуло. М.Копылова 28 июля. Таганская площадь. Проводы Люди просто не стоят, люди думают, И свистят, и кроют матом милицию, А за ней официальщину дубовую. Лучше в церковь бы пойти -- поклониться. Люди просто не стоят, люди требуют, Чтобы память не ушла с катафалками, Чтоб глядел он из окна добрым гением... Вот о чем кричат над Таганкою. Умер лучший человек в государстве. Душу болью не трави -- может статься, Впереди еще и беды, и мытарства... Умер главный человек государства. Неизвестный автор x x x Смотрите, люди на такси! Смотрите, проезжая мимо! Так чтут поэтов на Руси, И так порою ненавидят. Склонились у ног его боги и бесы, Ведь даже они не поверили смерти. Гитара под утро озябнет без песни. Согрейте ее -- бога ради! Согрейте! начало августа 1980 г. Никита Высоцкий x x x Пророков нет в отечестве моем, А вот теперь ушла и совесть. Он больше не споет нам ни о чем, И можно жить, совсем не беспокоясь. Лишь он умел сказать, и спеть умел, Что наших душ в ответ дрожали струны. Аккорд его срывался и звенел, Чтоб нас заставить мучаться и думать. Он не допел, не досказал всего, Что было пульсом и в душе звучало, И сердце разорвалось от того, Что слишком долго отдыха не знало. Он больше на эстраду не взойдет Так просто, вместе с тем и так достойно. Он умер! Да! И все же он поет, И песни не дадут нам жить спокойно. июль--август 1980 г.Москва Неизвестный автор Памяти Владимира Высоцкого Вот уже сорок дней, как к могиле мы этой приходим... И в молчаньи стоим, скорбно головы вниз наклоня, Словно ждем еще песен, которые стонут в народе, Но в мозгу одна мысль: "Не услышать нам больше тебя!.." А на лицах вопрос: "Почему? Отчего так случилось?" Может, мы виноваты и не сберегли?! Лишь в ответ -- тишина... Тихий шепот стихов у могилы... И у каждого в сердце кусок своей личной и общей вины! "Как ты жил? Чем ты жил?" -- ты с экрана нам улыбался... Иногда доставался нам в театр на Таганку случайный билет, И у каждого диск, напетый тобой, оставался... -- Вот и все! А теперь у нас даже и этого нет! Мы приходим сюда, засыпая могилу цветами, И часаши стоим здесь, обиду и боль затая... Мысли в сердце рифмуются только одними стихами... Что еще рассказать всем? Что забыли сказать про тебя??? Не обидно ли разве, когда молодыми уходят?!. В 40 лет человек полон жизни и творческих сил, И талант через край! Эх, Володя, Володя!!! Ведь ты правду любил -- значит, жизнь ты подавно любил! Тишина... Тихо падает лист на промокшую землю... Скорбь природы выплакивается проливным, моросящим дождем... Почернела гитара от дождя иль от слез, словно дремля, Как подруга тоскует о нем! Все о нем и о нем! Беспощадно время летит... И часы и минуты сметает... Сыновья подрастут, обновится с весною земля! А дороги к могилам травой, как всегда, зарастают!.. Лишь останется в памяти дней недопетая песня твоя! 2 сентября 1980 г. г. Москва Неизвестный автор На смерть Владимира Высоцкого Кони, кони, кони, кони. Привередливые кони. Путь окончен. Путь окончен. Путь окончен. Ветер захлебнулся пеной. Кто там высказаться хочет? Кто там хочет что--то вспомнить? Поздно. Поздно. Путь окончен. Помолчим же, как сумеем. Лучше б громче и смелее. Отчего же, Отчего же Мы не смели? И не смеем? Всем понятно, все понятно, Все, что можно: Честен, дерзок, незапятнан. Остальное -- промолчали! А душа -- она кричала! А сарказм -- бросал перчатку! Может, лучше для начала Просто взять и напечатать? Все до самой горькой боли, Все до самой главной строчки, До последней, И, тем более, Разве кто--нибудь не хочет? Он хрипел, глаза не прятал, Ну, а мы, а мы посмеем? Что, кишка тонка? А значит, Не чета нам рыцарь смеха. Нам в детсадик бы с досадой Нашей тихой и пристойной. Потоптались, рассосались, Погрустили и за столик... 26.07.1980 г. Юрий Верзилов Редактор "Врубите Высоцкого!" А.В. О певце ни стихов, ни заметки Не отыщешь в газетном столбце. Мой редактор глотает таблетки И вздыхает, мрачнея в лице. Не податься ль куда на вакантное? Понимает, не глуп старина, Почему у могилы в Ваганьково Сорок суток дежурит страна. Стыдно старому думать, что скоро Каждый и без печати поймет, Что не просто певца и актера Так чистейше оплакал народ. Мало ль их, что играют играючи, Что поют и живут припеваючи? Нет! Ушел надорвавшийся гений, Раскаляющий наши сердца, Поднимающий трусов с коленей И бросающий в дрожь подлеца. Как Шукшин, усмехнувшись с экрана, Круто взмыл он в последний полет. Может, кто--то и лучше сыграет, Но никто уже так не споет... Уникальнейший голос России Оборвался басовой струной. Плачет лето дождями косыми, Плачет осень багряной листвой. На могиле венки и букеты О народной любви кричат. А газеты? Молчат газеты! Телевизоры тоже молчат. Брызни, солнышко, светом ярким! Душу выстудил крик совы. Вознесенский прекрасно рявкнул! Женя, умница, где же вы? Подлость в кресле сидит, улыбается, Славу, мужество -- все поправ. Неужели народ ошибается, А дурак политический прав? ...Мы стоим под чужим окном, Жадно слушаем, рты разинув, Как охрипшая совесть России, Не сдаваясь, кричит о своем. начало сентября 1980 г. |
|
Don 11
|
|
|
В.Ажажа Владимиру Высоцкому -- самому высокому из нас Хоть в стенку башкой, хоть кричи не кричи -- Я услышал такое в июльской ночи, Что в больничном загоне, не допев лучший стих, После долгих агоний Высоцкий затих. Смолкли хриплые трели, хоть кричи не кричи -- Что же мы проглядели, и друзья и врачи? Я бреду, как в тумане, вместо компаса -- злость, Отчего, россияне, так у нас повелось? Только явится парень неуемной души -- И сгорит, как Гагарин, и замрет, как Шукшин, Как Есенин, повиснет, как Вампилов, нырнет, Словно кто, поразмыслив, стреляет их влет. До свидания, тезка! Я пропитан тобой -- Твоей рифмою хлесткой, твоей жесткой судьбой. Что там я -- миллионы, а точнее -- народ Твои песни--знамена по жизни несет. Ты был совесть и смелость, и личность и злость, Чтобы там тебе пелось и, конечно, пилось. В звоне струн, в ритме клавиш ты навеки речист, До свидания, товарищ, народный артист! А.Вознесенский Голоса и молчание Обложили его, обложили... Не отдавайте гения, немочи! Россия, растерзанная от подлости, Знайте, кто он, и знайте, чей он. Врубите Высоцкого! Врубите Высоцкого настоящего, Где хрипы, и Родина, и горести, Где восемнадцать лет нам товарищем Был человек отчаянной совести. Земля святая, его хранящая, Запомнит эту любовь без измен. Врубите Высоцкого настоящего! Немногим дано подниматься с колен! Велик не тот, бездарный, но со званьем, Не тот, кто стал придворным подлецом... Ты был народным окружен признаньем За правду, что выплескивал в лицо. Так пусть звучит не реквием, а скерцо: Ты был один, кто так легко раним. Осколки вдребезги взорвавшегося сердца В своих сердцах навеки сохраним. Ты жил, играл и пал с усмешкою, Любовь российская и рана, Ты в черной рамке не уместишься, Тесны тебе людские рамки. Не могу я понять доныне, Что за странная нынче пора... Почему о твоей кончине Мы узнали "из--за бугра"? Не Америка плачет -- Россия! Русь рыдает об утрате своей. В кровь изранены души босые Самых лучших ее сыновей. Не был ты любимым фортуной, И болел тем, чем мы болели. На гитаре твоей не струны -- Обнаженные нервы звенели. Выходя на сцену вразвалицу, Из себя не корча мессию, Ты держал в своих чутких пальцах Гриф гитары и пульс России. И как Шлиман раскапывал Трою, Взяв на веру слепого Гомера, По стихам твоим внуки откроют Наши муки и нашу веру. А.Вознесенский Певец Не называйте его бардом. Он был поэтом по природе. Меньшого потеряли брата -- Всенародного Володю. Остались улицы Высоцкого, Осталось племя в "Леви--страус", От Черного и до Охотского Страна неспетая осталась. Все, что осталось от Высоцкого, Его кино и телесерии Хранит от года високосного Людское сердце милосердное... Вокруг тебя за свежим дерном Растет толпа вечно живая, Так ты хотел, чтоб не актером -- Чтобы поэтом называли. Правее входа на Ваганьково Могила вырыта вакантная, Покрыла Гамлета таганского Землей есенинской лопата. Дождь тушит свечи восковые... Все, что осталось от Высоцкого, Магнитофонной расфасовкою Уносят, как бинты, живые. Ты жил, играл и пел с усмешкою, Любовь российская и рана. Ты в черной рамке не уместишься, Тесны тебе людские рамки. С какой душевной перегрузкой Ты пел Хлопушу и Шекспира -- Ты говорил о нашем, русском Так, что щипало и щемило. Писцы останутся писцами В бумагах тленных и мелованных. Певцы останутся певцами В народном вздохе миллионном... Неизвестный автор Посмертное письмо Поднимитесь, люди, спозаранку, Шофера и милиционеры! Всех зову сегодня на Таганку - Я в своей последней роли первый. Ни один дублер не согласится Заменить меня в моей последней роли, Даже схимник в грубой власянице Отречется от подобной доли. Заходите в наш театр без билета! Пропуск на сегодня всем заказан! Открываю двери с того света Всем, кто хочет, всем, кто может, сразу! Кто со мною ласков был, спасибо! Кто со мною вежлив был, спасибо! Кто со мною нежен был, спасибо! Ото всех других - других спасите! Мой спектакль будет без антракта И без слов - прошу, не обессудьте, С жизнью я закрыл свои контакты, Дорогие дышащие люди! Все в далеком будущем - коллеги, И никто не знает, как случится, Буду провожать вас на телеге, А, быть может, и на колеснице. Мой спектакль будет без финала, Я не поклонюсь вам, извините, На меня накиньте покрывало И от суеты сует спасите. Добрая моя святая труппа, Не сердитесь, вас подвел немного. Говорят, что взятки гладки с трупа, Безвозвратной ухожу дорогой. Е.Евтушенко Памяти В.Высоцкого = Киоск звукозаписи Бок о бок с шашлычной, шипящей так сочно, Киоск звукозаписи около Сочи. И голос знакомый с хрипинкой несется, И наглая надпись: "В продаже Высоцкий..." Володя, ах, как тебя вдруг полюбили Со стереомагами автомобили! Толкнут прошашлыченным пальцем кассету -- И пой, даже если тебя уже нету. Торгаш тебя ставит в игрушечке--"Ладе" Со шлюхой, измазанной в шоколаде, И цедит, чтобы не задремать за рулем: "А ну--ка, Высоцкого мы крутанем". Володя, как страшно мне адом и раем Крутиться для тех, кого мы презираем. Но, к счастью, магнитофоны Не выкрадут наши предсмертные стоны. Ты пел для студентов Москвы и Нью-Йорка, Для части планеты, чье имя -- галерка. И ты к приискателям на вертолете Спустился и пел у костра на болоте. Ты был полугамлет и получелкаш, Тебя торгаши не отнимут - ты наш. Тебя хоронили, как будто ты гений - Кто гений эпохи, кто гений мгновений. Ты бедный наш гений семидесятых, И бедными гениями небогатых. Для нас Окуджава был Чехов с гитарой. Ты - Зощенко песни с есенинским яром. И в песнях твоих, раздирающих душу, Есть что-то от сиплого хрипа чинуши! Киоск звукозаписи около пляжа... Жизнь кончилась и началась распродажа. Т.Павлова x x x Россия ахнула от боли, не Гамлета -- себя сыграл, Когда почти по доброй воле, в зените славы умирал. Россия, бедная Россия, каких сынов теряешь ты?! Ушли от нас навек шальные Есенины и Шукшины. Тебя, как древнего героя, держава на щите несла, Теперь неважно, что порою несправедливою была. Тебя ругали и любили, и сплетни лезли по земле, Но записи твои звучали и в подворотне и в Кремле. Ты сын России с колыбели, зажатый в рамки и тиски, Но умер ты в своей постели от русской водки и тоски. Пылали восковые свечи и пел торжественный хорал, И очень чувственные речи герой труда провозглашал. Ах, нам бы чуточку добрее, когда ты жил, мечтал, страдал, Когда в Париж хотел быстрее -- в Читу иль Гомель попадал. Теперь не надо унижений, ни виз, ни званий -- ничего! Ты выше этих низвержений, как символ или божество. Но привередливые кони тебя умчали на погост, Была знакомая до боли дорога чистых горьких слез. Иди, артист, судьба--шалунья теперь тебя благословит, И сероглазая колдунья к тебе на "Боинге" летит. Вся олимпийская столица склонилась скорбно пред тобой, И белый гроб парит, как птица, над обескровленной толпой. Но вот и все -- по божьей воле Орфей теперь спокойно спит, И одинокая до боли гитара у двери стоит. |
|
Don 11
|
|
|
Неизвестный автор x x x Будь ты проклят, день вчерашний -- 25 июля! Может, это все неправда, может, просто обманули? У таланта век недолог, а у гения -- подавно. Он ведь жил совсем недавно, а теперь висит некролог. Добрый бог -- обманут только, иль тебя уговорили? Он обязан жить был долго. Что ж вы, черти, натворили?! Л.С.Б. (Неизвестный автор) x x x Нет, Володя, не верю, ты не мог умереть! Это бред! Это ложь! Это зла круговерть! Под огнем, над обрывом ты боролся за нас. -- Где вы, волки? -- кричал. Мы твердили: -- Сейчас... Нам потери знакомы: Пушкин, Хармс, Гумилев, Пастернак и Платонов, Мандельштам и Рубцов, Маяковский, Есенин, друг твой -- Вася Шукшин. Был Михоэллс расстрелян. Список незавершим. Из столетья в столетье вас хоронят тайком, Высылают, поносят, песню бьют каблуком. Список тянется дальше, и спасти не смогли. Виктор Хара и Галич -- вот предтечи твои. Евтушенко не влезет на трон твой пустой. Он пытался уже... Правда, трон был другой. Весь иззябший, простывший -- и в ненастье ты пел, Постоять на краю -- нас прости -- не успел... Если сердце большое, -- боль свирепствует в нем, Значит -- боремся, бьемся, значит -- любим, живем! Мы клянемся: продолжим все отрезки пути, Кто--то все--таки должен через пули пройти. С.Романьков x x x Как мало постоял он "на краю", Как зыбко в этом тексте слово "мало". Ему бы петь, хрипеть бы песнь свою О том, что всем нам и ему мешало. Как сжат, как горек, страшен некролог, Как тесно в нем земле, боям, Шекспиру, Бессмысленным словам: о, как я мог Вонзить в наш быт разящую рапиру? Куда ж, куда ж вы, кони, занесли? Ведь только в песне вас кнутом стегали, А вы по краешку по самому земли Рванули, и его не удержали! На струнах замерли бессмертные стихи, Оделись в траур все деревья леса. Он спит! И сны его легки, Его баюкают Москва, Париж, Одесса. Неизвестный автор x x x Прошло каких--то сорок лет И два младенческих довеска... Он был -- и вот его уж нет, Как будто выключили свет, И темнота спустилась резко. И погрузился мир во тьму, Где обитают полутени, Где хаос вяжет кутерьму, Нанизывая на кайму Нечистоплотности стремлений. Но продолжаются века, И прождолжаться будут вечно, Пока забвенная река Стремит свой бег издалека В водоворотах бесконечных. Пока вдруг поперек пути С небес упавший волнорезом Вонзится ангел во плоти -- Не поднырнуть, не обойти -- И судьбы вскроются надрезом. Взгляд обретя зрачками внутрь, Где все черно от унижений, Где плесенью покрылась суть, И прессом осадилась муть Отфильтровавшихся суждений. Разрезом кесаревым стон Наружу вырвется из чрева. И совесть -- вечный эшелон Цивилизованных племен -- Созреет отголоском гнева. Всем, кто отмечен властью слов И равнодушием зловещим -- Им было тысячи Голгоф, Невинно сложенных голов -- Свой счет предъявит человечность. Объединится стук сердец Проникновенностью могилы, Привычною для наших мест, И возродится павший крест Величием духовной силы. И утвердится в мире стыд За немоту и ущемленность, Что светоч наш умолк и спит, И на земле, где он зарыт, Справляет тризну приземленность. Пусть сорок дней -- не сорок лет, Нам память сохранит пришельца, И не исчезнет в душах след Целителя невзгод и бед И слова русского умельца. Марина Зис x x x 40 дней Она пришла и встала у березы, Склонила голову на грудь, В ее руках одна лишь роза, И белая притом -- не позабудь! Прошла походкой тонкой, нежной Под взглядами толпы людской, Со вздохом скорби неизбежной Со взглядом, скованным тоской. Народ пред нею расступился, И замер весь поток живой. И та далекая, чужая Вдруг стала близкой и родной. Ее печаль и наше горе Хотелось вместе разделить. (Хоть кто--нибудь бы догадался Зонт от дождя над ней раскрыть). Под проливным дождем стояла, В глазах и слезы, и печаль, В немой тоске не замечала, Как мокла траурная шаль. Умчалось время золотое -- В беде и в радости -- вдвоем, Была и другом, и женою, И музой доброю при нем. Все в прошлом, как беда случилась? Себе простить ты не смогла, Как что--то в жизни упустила И как его не сберегла. Теперь ничто уж не исправишь, Тех дней счастливых не вернуть, Последний поцелуй, последний взгляд оставить, Прощай, мой друг, не позабудь! 2.09.1980 г. М.Влади x x x А как тут жизнь в вине не утопить, Коль мир такой порочный и бездушный? Гитара в розах, ты сгорел "в огне", Что будет с нами, стадом равнодушных? Не уходи! Не покидай мой город! Он без тебя тобой не будет полон, Без струн твоей гитары и без песен Он будет неудобен, будет пресен. И страшно мне в театр войти, На полутемной сцене Мне больше не найти тебя и твоей тени. Не слышать голос твой, надорванный страданьем И той, что рядом нет, и долог путь к свиданью. Ума не приложу, как свыкнусь с этой мыслью. Незаменимы все, кто дорог нам и близок. Неизвестный автор x x x Спасибо, друг, что посетил Последний мой приют. Постой один среди могил, Почувствуй бег минут. Ты помнишь, как я петь любил, Как распирало грудь. Теперь ни голоса, ни сил, Чтоб губы разомкнуть. И воскресают, словно сон, Былые времена, И в хриплый мой магнитофон Влюбляется струна. Я пел и грезил, и творил, Я многое сумел. Какую женщину любил! Каких друзей имел! Прощай, Таганка и кино, Прощай, зеленый мир. В могиле страшно и темно, Вода течет из дыр. Спасибо, друг, что посетил Приют последний мой, Мы все здесь -- узники могил, А ты один -- живой. Ю.Абдулова x x x на 9--й день после похорон В друзьях богат он был, на всех хватало Его надежной дружеской руки, Вот о врагах он думал слишком мало. Охота кончена. Он вышел на флажки. Таганка в трауре, открыли доступ к телу. К его душе всегда он был открыт. С ним можно было просто, прямо к делу. И вот таким не будет он забыт. Шли, опершись на костыли и клюшки, С женой, с детьми, не смея зарыдать. И кто--то выговорил все же: "Умер Пушкин", -- Ведь не хватало смерти, чтоб сказать! Мы, взявшись за руки, стоим перед обрывом, Земля гудит от топота копыт, А он -- в пути смертельном и счастливом. И вот таким не будет он забыт. Мы постояли по--над пропастью, над краем, Где рвется нить, едва ее задеть. И этот день -- днем памяти считаем, А также каждый следующий день. Лебедев Владимир Высоцкий Как плод граната, зреет мерзость Под красной меткой на груди. Моя оскаленная трезвость Маячит зверем впереди. Я ногу выдерну из стремени, Чтобы умчался конь в поля, Я мягко выпаду из времени И прикоснусь к тебе, земля. Зеленый дым вольется в очи, Перевернется небосклон, И, улыбнувшись между прочим, Я прикоснусь к тебе, огонь. Мой разум -- нищая одежда -- Сгорит мгновенно, и тогда Тебя отрину я, надежда, И прикоснусь к тебе, вода. В стеклянной призрачной купели, Незримой волей окруженный, В первоначальной колыбели Дремать я буду, не рожденный. |
