Большой адронный коллайдер

Физики из Брукхейвенской национальной лаборатории (BNL) объявили, что в результате эксперимента на релятивистском ускорителе ионов (RHIC) им удалось получить самый тяжёлый на сегодняшний день образец антиматерии. Новая частица живёт всего 10 в степени -14 секунды.
Открытие удалось совершить в результате опыта по столкновению ионов золота с энергией 200 гигаэлектронвольт. Не так давно, напомним, аналогичным методом на RHIC физики получили кварк-глюонную плазму с температурой около 4 триллионов градусов по Цельсию (в 250 тысяч раз горячее, чем центр Солнца).
Полученная ныне субатомная частица – антигипертритон. Обычным тритоном в физике называют ядро трития, частицу, состоящую из протона и двух нейтронов. Гипертритон вместо одного из этих нейтронов содержит гиперон, нестабильный барион, масса которого больше массы нейтрона.
Антигипертритон же в таком случае, как бы специфично это ни звучало, — антидвойник гипертритона, и в состав его входят антипротон, антинейтрон и антигиперон. Последнее для антинуклонов впервые было достигнуто экспериментальным путём.
Как сообщается в пресс-релизе лаборатории, масса полученного ядра превосходит массу ядра антигелия. Ранее именно он считался самым тяжёлым антиэлементом, полученным на ускорителях элементарных частиц.
Статья, описывающая результаты эксперимента, опубликована в Science.

Как долететь до Марса за месяц? Для этого нужно придать космическому кораблю хороший импульс. Увы, лучшее имеющееся в распоряжении человека топливо - ядерное дает удельный импульс в 3000 секунд, и полет растягивается на долгие месяцы. А нет ли под рукой чего-то более энергичного? Теоретически есть: термоядерный синтез; он обеспечивает импульс в сотни тысяч секунд, а использование антивещества позволит получить импульс в миллионы секунд.

Ядра антивещества построены из антинуклонов а внешняя оболочка состоит из позитронов. Вследствие инвариантности сильного взаимодействия относительно зарядового сопряжения (C-инвариантности) антиядра обладают массой и энергетическим спектром такими же, как у ядер, состоящих из соответствующих нуклонов, причем атомы антивещества и вещества должны иметь идентичную структуру и химические свойства, с одним единственным НО, столкновение объекта, состоящего из вещества, с объектом из антивещества приводит к аннигиляции входящих в их состав частиц и античастиц.

Аннигиляция медленных электронов и позитронов ведет к образованию гамма-квантов, а аннигиляция медленных нуклонов и антинуклонов - к образованию нескольких пи-мезонов. В результате последующих распадов мезонов образуется жесткое гамма-излучение с энергией гамма-квантов более 70 МэВ.

Антиэлектроны (позитроны) были предсказаны П. Дираком и вслед за этим экспериментально обнаружены в “ливнях” П. Андерсоном, даже не знавшем тогда о предсказании Дирака. Это открытие было отмечено Нобелевской премий по физике 1936 г. Антипротон был открыт в 1955 г. на “Беватроне” в Беркли, что также было удостоено Нобелевской премии. В 1960 там же обнаружили антинейтрон. С введением в действие Серпуховского ускорителя и нашим физикам кое в чем удалось выйти вперед – в 1969 году там были открыты ядра антигелия. Но атомы антивещества получит не удавалось. Да если быть откровенным, то и античастиц за все время существования ускорителей получили ничтожные количества - всех антипротонов, синтезированных в ЦЕРНе за год, хватит на работу одной электрической лампочки в течение нескольких секунд.

Первое сообщение о синтезе девять атомов антивещества - антиводорода в рамках проекта «ATRAP» (ЦЕРН) появилось в 1995 году. Просуществовав примерно 40 нс, эти единичные атомы погибли, выделив положенное количество излучения (что и было зарегистрировано). Цели были ясны и оправдывали усилия, задачи определены, и в 1997 году, вблизи Женевы, благодаря международной финансовой помощи, ЦЕРН начал строительство десселератора (не будем его переводить неблагозвучным эквивалентом “тормозитель”), который позволил замедлить («охладить») антипротоны еще в десять миллионов раз по сравнению с установкой 1995 года. Это устройство, названное «Антипротонный замедлитель» (AD) вступило в строй в феврале 2002 года.

Установка - после выхода антипротонов из замедляющего кольца - состоит из четырех основных частей: ловушки для захвата антипротонов, накопителя позитронов, ловушки-смесителя и детектора антиводорода. Поток антипротонов вначале тормозится с помощью микроволнового излучения, затем охлаждается в результате теплообмена с потоком низкоэнергетических электронов, после чего попадает в ловушку - смеситель, где находится при температуре 15 К. Позитронный накопитель последовательно замедляет, захватывает и накапливает позитроны от радиоактивного источника; около половины из которых попадает в ловушку-смеситель, где они дополнительно охлаждаются синхротронным излучением. Все это необходимо для значительного повышения вероятности образования атомов антиводорода.

На «Антипротонном замедлителе» и началась жесткая конкуренция двух групп ученых, участников экспериментов «ATHENA» (39 ученых из разных стран мира) и «ATRAP».

В номере Nature (Nature 2002, vol.419, p.439, ibid p.456) вышедшем 3 октября 2002 года., участники эксперимента «ATHENA» заявили, что им удалось получить 50 000 атомов антивещества - антиводорода. Наличие атомов антивещества фиксировали в момент их аннигиляции, свидетельством которой считали пересечение в одной точке следов двух жестких квантов, образовавшихся при электрон-позитронной аннигиляции, и следов пионов, получившихся при аннигиляции антипротона и протона. Был получен первый “портрет” антивещества ( фото в начале) - синтезированное из таких точек компьютерное изображение. Поскольку аннигилировали только те атомы, которые “выскользнули” из ловушки (а таких, достоверно пересчитанных, оказалось всего 130), заявленные 50 000 атомов антиводорода лишь создают невидимый фон “портрета”.

Проблема в том, что аннигиляция антиводорода регистрировалась на общем, более сильном фоне аннигиляций позитронов и антипротонов. Это, естественно, вызвало здоровый скепсис коллег из смежного конкурирующего проекта «ATRAP». Они, в свою очередь синтезировав антиводород на той же установке, смогли с помощью сложных магнитных ловушек зарегистрировать атомы антиводорода без какого-либо фонового сигнала. Образовавшиеся в эксперименте атомы антиводорода становились электрически нейтральными и в отличие от позитронов и антипротонов могли свободно покидать ту область, где удерживались заряженные частицы. Вот там, без фона, их и регистрировали.

По оценкам, в ловушке образовалось примерно 170 000 атомов антиводорода, о чём исследователи и рассказали в статье опубликованной в «Physical Review Letters».

И это уже успех. Теперь полученного количества антиводорода вполне может хватить для изучения его свойств. Для атомов антиводорода, например, предполагается измерение частоты электронного перехода 1s-2s (из основного состояния в первое возбужденное) методами лазерной спектроскопии высокого разрешения. (Частота этого перехода в водороде известна с точностью до 1.8·10–14 - не зря же водородный мазер считается стандартом частоты.) Согласно теории, они должны быть таким же, как и у обычного водорода. Если же, например спектр поглощения, окажется другим, то придется вносить коррективы в фундаментальные основы современной физики.

Но интерес к антивеществу - антиматерии отнюдь не чисто теоретический. Двигатель на антивеществе может работать , например следующим образом. Сначала создают два облака из нескольких триллионов антипротонов, которые от соприкосновения с материей удерживает электромагнитная ловушка. Потом между ними вводят частичку топлива весом в 42 нанограмма. Она представляет собой капсулу из урана-238, в которую заключена смесь дейтерия и гелия-3 или дейтерия и трития.

Антипротоны моментально аннигилируют с ядрами урана и вызывают их распад на фрагменты. Эти фрагменты, вместе с образовавшимися гамма-квантами, так сильно разогревают внутренность капсулы, что там начинается термоядерная реакция. Ее продукты, обладающие огромной энергией, еще сильнее разгоняются магнитным полем и улетают через сопло двигателя, обеспечивая космическому кораблю неслыханную тягу.

Что же касается полета к Марсу за один месяц, то для него американские физики рекомендуют использовать другую технологию - ядерное деление, катализируемое антипротонами. Тогда на весь полет потребуется 140 нанограммов антипротонов, не считая радиоактивного топлива.

Новые измерения, проведенные в стэндфордском исследовательском центре (Калифорния), где установлен линейный ускоритель элементарных частиц, позволили ученым продвинуться в ответе на вопрос, почему во вселенной вещество преобладает над антивеществом.

Результаты эксперимента подтверждают сделанные ранее предположения о развитии дисбаланса этих противоположных сущностей. Однако ученые говорят, что проведенные исследования поставили больше вопросов, чем ответов: опыты с ускорителем не могут дать полного объяснения, почему в космосе так много вещества - миллиарды галактик, наполненных звездами и планетами.

Ученые, работающие с ускорителем, измеряли параметр, известный как синус двух бета (0,74 плюс или минус 0,07). Этот показатель отражает степень асимметрии между веществом и антивеществом.

В результате Большого взрыва должно было образоваться одинаковое количество вещества и антивещества, которые затем аннигилировали и не оставили ничего кроме энергии. Однако обозреваемая нами вселенная является неоспоримым доказательством победы вещества над антивеществом.

Чтобы понять, как это могло произойти, физики рассмотрели эффект, называемый нарушением равенства зарядов. Для наблюдения такого эффекта ученые изучали B-мезоны и анти-B-мезоны, частицы с очень коротким периодом жизни - триллионные доли секунды.

Различия в поведении этих абсолютно противоположных частиц показывают различия между веществом и антивеществом и отчасти объясняют, почему одно преобладает над другим. Миллионы B-мезонов и анти-B-мезонов, необходимых для эксперимента, образовались в результате столкновения в ускорителе лучей электронов и позитронов. Первые результаты, полученные еще в 2001 году, четко показывают нарушение равенства зарядов у B-мезонов.

"Это было важным открытием, но необходимо собрать еще множество данных, чтобы утвердить синус двух бета в качестве фундаментальной константы квантовой физики, - считает Стюарт Смит (Stewart Smith) из Принстонского университета. - Новые результаты были объявлены после трех лет интенсивных исследований и анализа 88 миллионов событий".

Новые измерения согласуются с так называемой "стандартной моделью", которая описывает элементарные частицы и их взаимодействие. Подтвержденная степень нарушения равенства зарядов сама по себе не достаточна для объяснения дисбаланса вещества и антивещества во вселенной.

"Судя по всему, кроме неравенства зарядов произошло что-то еще, что вызвало преобладание вещества, превратившегося в звезды, планеты и живые организмы, - прокомментировал Хассан Джоэри (Hassan Jawahery), сотрудник университета в Мериленде - В будущем мы, возможно, сможем понять эти скрытые процессы и ответить на вопрос, что привело вселенную к ее нынешнему состоянию и это будет самое захватывающее открытие".

Большому адронному коллайдеру предстоит новая остановка. Как сообщила 10 марта радиостанция BBC News, в конце будущего года его поставят на длительный ремонт, который продлится как минимум до конца 2012 года. Это не первая кардинальная перемена в сроках работы самого большого и дорогого экспериментального комплекса в арсенале современной науки. Еще совсем недавно планировалось, что энергия пучков протонов начиная с конца марта будет постепенно повышаться и к концу года достигнет значений, при которых будет возможно наблюдение событий с участием бозона Хиггса и одиночного t-кварка. Дальнейшее повышение энергии на протяжении 2011 года должно было подвести ученых к экспериментальному открытию слептонов (суперсимметричных партнеров лептонов).
Если же сообщение о «существенной перестройке всей архитектуры коллайдера» подтвердится, то эти долгожданные события отложатся в лучшем случае на два года. Ведь в ожидании перестройки коллайдер будет продолжать работать «вполнакала», не выходя за пределы 7 ТэВ. Но это не означает, что открытий на нем пока не будет.
Осенью прошлого года в Европейской организации ядерных исследований (ЦЕРН, Organisation Européenne pour la Recherche Nucléaire) разразился скандал. Сообщения о нём разместили не только зарубежные, но и отечественные новостные ресурсы. Ничего не поделаешь: ученые — те же люди, им тоже свойственна гордыня, зависть, тщеславие, жажда славы, недобросовестность или даже нечестность и многие другие обычные человеческие слабости. С расширением и ростом научного знания сама система науки становится всё более сложной, и эти «человеческие факторы» начинают играть в развитии научного знания всё более значимую и важную роль. Конфликты выходят за рамки научного сообщества и становятся достоянием широкой общественности. Ничего удивительного, всё в порядке вещей. И всё же в данном случае была одна важная особенность, которая осталась по большей части незамеченной. А может, просто не оцененной по достоинству.
Суета вокруг нейтрино
Вкратце история конфликта такова. Около десяти лет назад большая международная группа учёных, в которую входило более ста двадцати человек из Италии, России, Великобритании, Швейцарии, Франции, Испании, Болгарии, Австрии , приступила к проведению экспериментов по совместной программе. Цель этих экспериментов довольно узкая, служебная, и попытки разъяснить ее далеким от науки людям к успеху не приводят. По крайней мере, никаких сенсационных результатов, способных взбудоражить и научное сообщество, и широкие массы, не ожидалось.
Задача экспериментов заключалась в том, чтобы получить дифференциальные сечения рождения адронов во взаимодействиях протонов или пионов с различными ядрами — то есть угловые распределения вероятностей соответствующих процессов. На основании этих данных можно было в дальнейшем осуществить расчёт потоков нейтринных пучков в «ускорительных» нейтринных экспериментах, смоделировать развитие ливней вторичных частиц в атмосфере с предсказанием потоков атмосферных нейтрино, а также произвести численное моделирование и оптимизацию дизайна будущих мюонных ускорителей. Программа получила название HARP (CERN PS-214), и для её осуществления построили специальную установку.
В результате работы этой установки производилась бомбардировка протонами целей, сделанных из тяжелых ядер, типа тантала, и тем самым создавались субатомные частицы, — пионы (π-мезоны). В дальнейшем эти пионы распадались на мюоны (μ-мезоны) и соответствующие нейтрино. Собирая эти мюоны в кольцо на специальном ускорителе, получившем название нейтринной фабрики (neutrino factory), предполагалось в дальнейшем получить устойчивый и плотный пучок нейтрино — этих загадочных и неуловимых частиц.
В зависимости от количества получаемых в эксперименте пионов можно оценить производительность будущих нейтринных фабрик, а также мощность нейтринных пучков в ускорителях, и решить другие, уже более понятные задачи.
Эксперименты проходили в 2001 и 2002 годах, и само их проведение не вызвало никаких проблем и разногласий в исследовательской группе. Проблемы начались, когда эксперименты закончились, в 2002 году, и связаны они были с интерпретацией полученных результатов и методиками их обработки, иными словами расчёта той физической реальности, о которой должен говорить эксперимент и которую мы не можем себе представить наглядно. Сначала возникли разногласия, а потом научный коллектив и вовсе раскололся на две группы. Одна из них получила название «группа HARP-CDP», ее возглавил прежний руководитель научного коллектива, сотрудник CERN, швейцарец Фридрих Дидак (Friedrich Dydak), другую назвали «официальный HARP». В первую входит около двадцати человек, во вторую — около ста.
Основной камень преткновения между двумя этими группами заключался в том, что конечные результаты работы необходимо было получить к определённому сроку, связанному с открытием Большого адронного коллайдера. В связи с этим эксперимент HARP продлился всего семнадцать недель, тогда как, по мнению Фридрих Дидака, наработка достаточного материала для удовлетворительной обработки результатов должна происходить на протяжении трёх-четырёх лет. Иными словами, материал, собранный за время проведения эксперимента, был количественно недостаточен для корректной интерпретации и выводов.
Это, разумеется, понимала и группа «официального HARP», и для более корректного представления результатов вводила в процессе обработки определённые эвристические поправки в формулу для расчета погрешностей. Вот они-то, собственно говоря, и явились предметом спора. Группа Дидака утверждала, что введение этих поправок никак оправдать невозможно и что они приводят к искусственному завышению достоверности эксперимента. Сотрудники группы предложили собственную методологию анализа данных. Две ведущих организации эксперимента — Итальянский национальный институт ядерной физики (INFN) и CERN — организовали экспертный совет, чтобы решить спор.
В марте 2007 года эксперты INFN выступили в защиту позиции Дидака. Эту же позицию несколько позднее поддержали и эксперты CERN. Однако это не остановило группу «официального HARP», и она опубликовала свою работу не только в известном архиве препринтов arXiv.org Корнеллского университета (Cornell University), но и выложила её на сайте препринтов CERN. Её опровержение группой Дидака, также выложенное на архиве Корнеллского университета, на сайте препринтов CERN помещено не было.
Официальной причиной отказа в публикации были содержащиеся в тексте препринта обвинения коллег в нарушении научной этики. В статье на сайте Американского института физики им. Нильса Бора (American Institute of Physics) приводятся слова вице-президента INFN Серджо Бертолуччи (Sergio Bertolucci), что Дидак вышел за рамки дозволенного, предъявив подобные обвинения сразу сотне своих коллег. «Если бы он согласился убрать из текста соответствующие фразы, препринт был бы опубликован», — заверил Бертолуччи.
Но всё-таки руководству CERN не удалось избежать неприятностей. Теперь ему пришлось дезавуировать своё прежнее решение и выступать с критикой экспертных групп, поддержавших позицию Дидака. По его новому мнению, обе методики далеки от совершенства, у каждой свои изъяны и недостатки, а данные эксперимента — «сырые» и неполные. Если бы эта история завершилась таким финалом — она представляла бы собой частный случай научной полемики и дискуссии и, наверное, со временем бы забылась. Однако руководство CERN сделало важные оргвыводы с далеко идущими последствиями. Оно решило заодно снять с себя всякую ответственность за все будущие научные публикации на своем сайте и содержащиеся в них научные результаты.
Отныне препринты исследовательских групп CERN, выкладываемые на сайте CERN, не рецензируются, и результаты, представленные в этих работах, больше не выражают официальной точки зрения CERN как научной организации — в них исследовательская группа отчитывается о проделанной работе так, как она сама считает нужным. Прежде всего это касается методики обработки полученных результатов и их интерпретации.
День непослушания forever
Случившаяся «демократизация», хотя имела довольно частный повод, носит системный характер и характеризует качественное изменение и трансформацию всей современной науки. О неизбежности изменений подобного рода, кстати, давно уже предупреждали философы науки, вызывая среди самих ученых только раздражение и едкие насмешки. Весьма эффектно сумел высмеять в конце 90-х французскую философскую элиту американский физик Ален Сокал (Alan Sokal). Тем не менее современная физика, в том числе экспериментальная, приобрела заметные отличия по сравнению с физикой столетней давности.
Во-первых, современный физический эксперимент беспрецедентно сложен. Уже давно стало нормой, а отнюдь не исключением из правил, такое положение вещей, при котором создает установку одно поколение ученых, а эксперимент на ней проводит уже другое. Вся эта деятельность вовлекает в свою орбиту тысячи участников из десятков стран мира, что определённым образом сказывается и на результатах научной деятельности, которая приобретает всё более общественный, а не индивидуальный характер. В таких отраслях научного знания, как физика элементарных частиц, статьями с пятьюстами соавторами уже никого не удивишь, встречаются статьи с тремя тысячами соавторов, по большей части незнакомых друг с другом. Во-вторых, эксперимент абсолютно утратил наглядность в том смысле, что экспериментатору приходится иметь дело только с огромными массивами чисел, которые ему каким-то образом необходимо соотнести с реальностью.
Перефразируя известный афоризм Льва Давидовича Ландау (1908–1968), ни теоретик, ни экспериментатор не могут представить себе эту реальность, хотя довольно успешно могут ее рассчитать. В-третьих, само сообщество ученых все больше виртуализируется благодаря развитию и все более широкому применению коммуникационных систем, прежде всего Интернета. В обработке результатов эксперимента теперь участвуют научные группы и сообщества, находящиеся за тысячи километров от места его проведения и формально не имеющие к нему прямого отношения. Публикаций результатов экспериментов на БАКе только на территории бывшего СССР с нетерпением ждут исследовательские группы в Москве, Обнинске, Дубне, Черноголовке, Харькове, Санкт-Петербурге, Гатчине, Новосибирске, Томске и многих других городах. Результаты их обработки и интерпретации по своему научному значению и ценности ничем не будут отличаться от результатов соответствующих работ, выполненных в самом CERN, и в этом отношении — отношении научной значимости — они будут эквивалентны.
Как только Большой адронной коллайдер приблизится, наконец, к заявленной мощности в 14 ТэВ, поток данных будет так велик, что специалисты CERN не смогут с ним справиться самостоятельно. Следящая система коллайдера регистрирует десятки тысяч частиц, образующихся при каждом столкновении. Информация с этой системы — примерно 1 DVD в секунду. Ни один научный центр с обработкой таких объемов информации самостоятельно справиться не может, поэтому создается мировая сеть распределенных вычислений GRID. Эта сеть предназначена для обмена информацией о проводимых вычислениях в реальном времени, когда компьютеры перераспределяют работу между собой и вместе решают задачу.
Коли так, то и введение дополнительной «демократии» в науке выглядит вполне оправданным и логичным шагом. Идея своего рода предварительного бета-тестирования научной публикации совсем не так плоха. Но тогда конфликты вроде того, что разразился во время проведения эксперимента HARP, также окажутся скорее вариантом нормы, а не досадным отклонением от нее. При широком вовлечении большого количества учёных в обработку экспериментальных данных вопросы различия методологий и интерпретаций обязательно возникнут. В отсутствие единого официального института, несущего всю полноту ответственности за научный результат, судьёй таких споров может быть научная общественность, специалисты, не имеющие личной заинтересованности в интерпретации результатов. И далеко не факт, что таковые найдутся в достаточном количестве, а тем более не факт, что именно они смогут выступить в качестве облеченных доверием представителей научной истины.
Эксперимент HARP носил слишком специальный характер, а сообщения о нем в публичной прессе были слишком невнятны, чтобы непосвященный читатель мог понять, по какому поводу ученые обвиняют друг друга в нечестности. Однако со временем будут обсуждаться реакции с участием бозона Хиггса и тестироваться уже ставшие привычными даже уху далекого от науки обывателя теория струн / М-теория («жизнь на бране») или другие обсуждавшиеся в научно-популярных журналах экзотические теории.
В случае повторения ситуации, возникшей в эксперименте HARP в применении, например, к обнаружению бозона Хиггса, одна группа исследователей, руководствуясь своими аргументами, может говорить об обнаружении этого бозона, тогда как их возможные оппоненты, руководствуясь своей методикой обработки данных, станут это отрицать. То же касается и «тестирования» теории струн, да и вообще любых результатов, претендующих на фундаментальность. Иными словами, фактор «коллективного субъекта» или «коллективного субъективного» в подобной ситуации становится весьма значимым, и по мере усложнения и развития научного знания и его экспериментальной составляющей не существует методик, позволяющих свести его влияние к нулю. А это означает, что зависимость фундаментальной физической реальности от субъективных факторов процесса познания внезапно станет реально ощутимой.
С точки зрения философии науки этот вывод не нов. Концепции абсолютно объективного, независимого от человека знания, представленные позитивизмом и его разновидностями, уже давно исчерпали себя. В целом ряде теоретических представлений науки, таких как постпозитивизм или марксизм, положение о неустранимости субъективных элементов в научном знании, причём не только гуманитарном, но и фундаментальном, является одним из основных положений.
Специфика ситуации, сложившейся в интерпретации результатов эксперимента HARP и её возможное развитие в работе БАКа имеет иллюстративный, наглядный характер, подчёркивая специфику науки XXI столетия. В таких сложных областях научного знания, как физика элементарных частиц и физика высоких энергий, количество перешло в новое качество. Дальнейшая тенденция развития научного знания, вероятно, будет происходить именно в этом ключе. К этому должна быть готова сама наука и должно быть готово общество.
Необходимо осознать, что за подобными явлениями и конфликтами скрываются не недоразумения и неудовлетворённые амбиции, а такова природа современного научного знания. Общество должно быть готовым принять его таковым и содержать его со всеми его проблемами и противоречиями.
Однако для изменения общественных стереотипов о научной деятельности и её результатах нужно время, которого так не хватает в бурном течении событий и явлений современного мира.
И в этом смысле вынужденная пауза в работе Большого адронного коллайдера, о которой уже объявили СМИ, но о которой пока нет никаких сообщений на официальном сайте коллайдера, может быть рассмотрена как благо и должна использоваться научным сообществом для популяризации и пропаганды новых критериев и принципов функционирования науки, поскольку их общественное непонимание может иметь для дальнейшего развития науки самые тяжелые последствия.

Любимый общественностью Большой адронный коллайдер (LHC) после прошедшей накануне проверки всех систем запущен и стабильно наращивает энергию разгоняемых протонов. Сегодня утром БАК установил новый мировой рекорд – достиг показателя в 3,5 тераэлектронвольта на частицу.
Эта цифра втрое превосходит взятую в прошлом году коллайдером планку в 1,18 ТэВ. Согласно пресс-релизу Европейской организации ядерных исследований (CERN), вскоре на коллайдере предполагается провести столкновение пучков при суммарной энергии в 7 тераэлектронвольт (что составляет половину проектной мощности).
Следующая планируемая фаза — набор статистики. До конца 2011 года протоны будут циркулировать и сталкиваться в 27-километровом кольце, а четыре детектора – фиксировать бесчисленные рождения и распады частиц, среди которых учёные могут найти абсолютно новые.
Напомним, поломка через несколько дней после запуска коллайдера заставила специалистов CERN провести колоссальную работу по установке предохранительной системы QPS и повышению надёжности электрических соединений в системе питания магнитов.
К работе БАК вновь приступил в прошлом ноябре. Если всё пойдёт хорошо, то в 2011 году он будет остановлен на год для отладки и подготовки к переходу на запредельный для обычных коллайдеров уровень энергии — проектным 7 ТэВ на каждый нуклон.