История космонавтики 2

Угу, очень благоприятная. Благоприятная для контрабанды технологий. В 2005 году директор ЗАО «ЦНИИМаш-Экспорт» Игорь Решетин и четверо работников этого же ЗАО были арестованы по подозрению в шпионаже в пользу КНР и передаче космических технологий. В 2007 году академик Решетин был приговорён к 11,5 годам заключения в колонии строгого режима.

Самым крупным доказательством передачи технологий было прошение Китайского правительства об освобождении Игоря Решетина и четверых работников, которые были арестованы и приговорены к 11 годам заключения в России, с последующей передачей под свою опеку в Китай. После этого проскакивали отклики среди верхушки Роскосмоса, по слухам доходившие вплоть до того, чтобы отправить корабль с экипажем на морское дно, средствами направленной радиоэлектронной борьбы, но к счастью (Или сожалению) - дальше пары слухов дело не ушло.

Для решения поставленной задачи ОКБ-52 предложило проект, состоящий из четырех ракет различной грузоподъемности: УР-100 и УР-200 (УР — универсальная ракета) для использования в качестве баллистических ракет, УР-500 для вывода на орбиту космических аппаратов большой массы и УР-700 как возможный вариант носителя для советской лунной миссии. Ракеты были во многом унифицированы между собой, в черновом варианте УР-500 вообще состояла из четырех ракет УР-200, соединенных между собой и третьей ступени, созданной опять-таки из ракеты УР-200. Подобная взаимозаменяемость и унификация должна была облегчить производство и ускорить технологический процесс: создавать одинаковые ступени всегда проще.

Конкуренция «Протона» и «Ангары» грозит России потерей коммерческой космонавтики
КБ Сергея Королева оказалось быстрее, предложив свою разработку Р-9 в качестве баллистической ракеты и Н-1 в качестве перспективного лунного носителя. По Н-1 почти сразу начались работы — строилась стартовая площадка и сборочные цеха. «Лунная гонка» между СССР и США требовала максимально быстрых решений. Авторитет главного конструктора Сергея Королева был непререкаемым, поэтому подвинуть Н-1 у челомеевской УР-700 не было никаких шансов. Но вскоре Королев умер, и, как мы знаем, Н-1 в итоге так и не полетела — все четыре запуска закончились аварией. Схема советской сверхтяжелой ракеты Н-1 оказалась слишком сложной для того времени, а экономия на создании испытательного стенда не позволила своевременно выявить и решить технические проблемы. История не терпит сослагательного наклонения, но если бы главной лунной ракетой была выбрана УР-700, история советской космонавтики могла бы пойти по-другому.

В итоге Челомею удалось отстоять лишь проект УР-500, кардинально изменившийся к тому времени. Ступени было решено располагать последовательно, друг над другом. В качестве второй ступени использовались модифицированные УР-200. Топливной парой для УР-500 была выбрана комбинация несимметричного диметилгидразина и азотного тетроксида — оба элемента были чрезвычайно токсичными, но обладали нужными характеристиками и высокой по тем временам энергетической эффективностью. Об экологии в тот момент не думали, гораздо важнее было создать ракету вовремя.

Проектирование и создание УР-500 велось в практически недостижимые по сегодняшним меркам сроки. Ракета была полностью разработана менее чем за три года силами сразу нескольких НИИ. Химкинское КБ энергетического машиностроения под руководством Глушко предоставило двигатели первой ступени РД-253, воронежское КБ химавтоматики разработало двигатели второй и третьей ступени. Всего же над созданием ракеты работали более десяти ведущих организаций, разбросанных по всему Союзу, а общее число смежников исчислялось сотнями.

В 1964 году началось создание наземной инфраструктуры на Байконуре, а уже 16 июля 1965 года состоялся первый запуск УР-500 со спутником «Протон-1». У ракеты еще не было устоявшегося имени, а в теле- и радиопередачах ее называли по названию выводимой полезной нагрузки. Так за УР-500 закрепилось название «Протон». Тогда же и началась многолетняя история самой популярной советской тяжелой ракеты «Протон», хотя изначально создатели думали о том, чтобы назвать ее «Атлантом» или «Геркулесом».

Космический тяжеловоз

Цена свободы: перспективы и возможности космодрома Восточный
Почему новейший космодром России до сих пор почти не используется
Почти сразу началась разработка и новой модификации ракеты «Протон» — «Протон-К». Изначально предполагалось, что она станет использоваться для вывода космических аппаратов на отлетную траекторию к Луне. И уже с 1967 года начались запуски этой ракеты. Увы, но первые старты показали серьезные проблемы лунной программы советской космонавтики. Из 11 стартов только один — «Зонд-7» был признан полностью успешным, неудачи же разделились пополам между ракетой-носителем и лунным кораблем.

Основные проблемы ракеты удалось исправить, и «Протон-К» сразу стал основной советской ракетой для вывода геостационарных спутников и практически всех межпланетных миссий. С помощью этой ракеты были доставлены на Луну луноходы, стартовали автоматические станции к Марсу и Венере. Успешная советская миссия «Вега», предназначенная для изучения Венеры и кометы Галлея, тоже запускалась при помощи «Протона».

Несмотря на то что «Протон» изначально грузовая ракета, он сильно помог и пилотируемой космонавтике. С его помощью на орбиту были доставлены первые пилотируемые долговременные орбитальные станции серии «Салют». В 1986 году «Протон» вывел первый и последующие модули орбитальной станции «Мир». В 1998–2000 годах «Протон» использовался для вывода на орбиту первого и третьего модулей Международной космической станции «Заря» и «Звезда». Без «Протона» пилотируемой космонавтики в ее нынешнем виде просто бы не было.

И почему обсуждать проблемы российского носителя пока рано
Именно с помощью «Протона» в России была создана своя глобальная навигационная спутниковая система ГЛОНАСС. К началу двухтысячных годов с «Протоном» были связаны основные надежды российской коммерческой космонавтики. Казалось, что «Протон» будет царствовать в нише вывода спутников связи безраздельно. Низкая цена, достаточно высокая к тому времени надежность и солидный вес выводимой полезной нагрузки делали его практически внеконкурентным вариантом.

Проблемы с экологией

Но если «Протон» так полезен и нужен, почему началась его замена на «Ангару»? Основных причин тут две — безопасность российской космонавтики и низкая экологичность ракеты. Все площадки для запуска «Протона» находятся на космодроме Байконур в Казахстане, а его диметилгидразиновое топливо стало главным казахским козырем в переговорах с Россией насчет космодрома. В прессе часто появляются ужасные «подробности» о том, как токсичное топливо чуть ли не льется на головы жителям во время очередного старта ракеты.

К реальности это имеет не очень много отношения. Отработавшие корректно ступени падают в степи практически пустыми, после чего их убирает специальная служба. Да, аварии случаются, и тогда действительно происходит заражение местности, но каждый такой случай разбирается отдельно, проводится деактивация, выплачиваются компенсации Казахстану. Тем не менее идея замены «Протона» на «Ангару» и получение независимости в запусках тяжелой ракеты-носителя витает в российской космонавтике уже более четверти века. Процесс перехода оказался значительно более трудным и долгим, чем это представлялось изначально.

Помимо прочего, возросшая аварийность «Протона» в 2010–2015 годах и последующий выход на рынок новых частных конкурентов серьезно пошатнул позиции России на коммерческом рынке запусков. За десять с лишним лет «Протон» практически потерял наработанные годами результаты. Не помогла даже выпущенная в двухтысячных годах новая версия ракеты-носителя «Протон-М». Слишком много разных факторов собралось в одном месте, и под их давлением «Протон» потерял заметную долю коммерческого рынка.

Почему «Роскосмос» отказывается от «Протона» в пользу «Ангары»
Если же брать в целом за всё время, то статистику запусков «Протона» нельзя назвать совсем плохой. Ракета-носитель имеет более 90% удачных запусков. При этом по части технических параметров «Протон» более удобен и эффективен, чем идущая ему на смену «Ангара», по крайней мере в своей нынешней немодифицированной версии. Однако отсутствие зависимости важнее.

Жизнь после «Протона»

На самом деле последние одиннадцать ракет «Протон» в случае необходимости могут вовсе такими не оказаться. В случае необходимости, если будет дополнительный спрос или «Ангара» не будет успевать вовремя, их производство смогут возобновить и быстро доделать недостающие ракеты. Об этом рассказал Дмитрий Рогозин еще год назад, когда объявил о постепенном переходе с «Протона» на «Ангару».

Может ли «Протон» остаться надолго? Скорее всего, нет, держать два параллельных производства с дублирующими друг друга ракетами для российской космонавтики будет слишком накладно. Поэтому, может, и не по графику, но УР-500 постепенно уйдет на музейные стенды и в воспоминания.

Окончательно перспективы отставки «Протона» станут понятны в декабре 2019 года после очередного испытательного запуска «Ангары», успех которого должен подтвердить характеристики ракеты. В этом случае замена «Протона» станет делом ближайшего времени. Но он навсегда останется одной из самых успешных в мире ракет тяжелого класса. Рабочей лошадкой, более 400 запусков которого сделали очень много как для советской и российской, так и для мировой космонавтики.

Прощай, «Протон»!

Королёв нацеливался на Марс Понятно, что даже сейчас, по прошествии более чем полустолетия, невозможно обвинять конкретных людей в заговоре с целью покушения на убийство главного конструктора под видом врачебной ошибки и неудачно проведённой операции. За исключением, конечно, общего и расплывчатого указания на то, что гибель Сергея Королёва была выгодна тем, кто не желал сохранения Советским Союзом лидерства в космической гонке. И прежде всего – тем, кто не хотел, чтобы советские космонавты полетели на Луну или на Марс раньше американцев. Поэтому можно дать только информацию о том, какие существовали пути развития советской космонавтики в то время, как они реализовывались при жизни Королёва и после его гибели, и кто стоял за теми или иными принимавшимися на сей счёт решениями. В 2008 году вышла в свет книга бывшего ведущего конструктора НПО «Энергия» Владимира Бугрова «Марсианский проект Королёва». Её автор утверждает, что главной целью Королёва было создание тяжёлого межпланетного корабля (ТМК) для осуществления пилотируемой экспедиции к Марсу. При наличии целеустремлённости и воли у политического руководства страны эту задачу можно было осуществить до конца 1970-х годов. Отдельной лунной программы у ОКБ-1 вначале не было, и советско-американская лунная гонка – позднейший миф. Лунная гонка была навязана В отделе No 9 ОКБ-1, созданном в 1957 году под руководством Михаила Тихонравова, разрабатывались два головных проекта. Первый – космический корабль «Восток» для пилотируемого полёта вокруг Земли. Второй – на перспективу, уже упомянутый ТМК. Знаменитая ракета-носитель Н-1 разрабатывалась первоначально именно под ТМК. 3 августа 1964 года вышло секретное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О работах по исследованию Луны и космического пространства». Приоритетными в нём устанавливались две задачи. Первая – пилотируемый облёт Луны. Эту задачу с помощью ракеты УР-500 ( «Протон») предполагалось выполнить конструкторскому бюро в главе с Владимиром Челомеем не позднее первого полугодия 1967 года. Вторая – высадка космонавтов на Луне с возвращением на Землю. Эту работу должно было осуществить КБ Королёва с помощью Н-1 до конца 1968 года. Постановление No 655-258 оказалось последним по космосу, принятым при Хрущёве. В октябре 1964 года страну возглавил Леонид Брежнев. Но задачи ОКБ-1 остались прежними. Конкуренция и интриги В отличие от США, которые, после отставания от СССР с запуском первого спутника и первого космонавта, сконцентрировали любые работы по космосу в одном учреждении – НАСА, Хрущёв развёл в СССР конкуренцию конструкторских коллективов за государственные заказы. Это мешало сосредоточить все усилия советской космической отрасли на выполнении какой-то одной главной задачи. Неоднократно высказывалось мнение, что после гибели Королёва в январе 1966 года его преемник Василий Мишин тормозил реализацию лунной программы. Бугров этого не подтверждает. По его мнению, Мишин делал всё для её скорейшего выполнения, понимая, что от этого теперь зависит и заветный проект ТМК. В 1974 году, после коллективного письма в ЦК КПСС некоторых заместителей Мишина, последний был снят с должности Главного конструктора, а ОКБ-1 слито с ОКБ-456, занимавшимся разработкой двигателей, в НПО «Энергия». Его начальником был назначен академик Валентин Глушко, возглавлявший ОКБ-456. Ранее Глушко не получил заказа на создание двигателей для Н-1 и стал непримиримым противником этого королёвского проекта. Его назначение и сосредоточение в его руках всех работ по космической тематике означало окончательный крах проектов Н-1 и ТМК и любых связанных с ними надежд. Яндекс.Директ Сhargeback-Возврат денег от брокера БФ Благовест, сбор денежных средств. Копирование американцев Характерно, что все решения высшего руководства СССР по развитию космической отрасли повторяли американские. Так, постановление от 3 августа 1964 года появилось в ответ на обещание президента США Джона Кеннеди доставить американцев на Луну до 1970 года. В 1969 году, когда американцы облетели Луну, а потом высадились на неё, в НАСА была сделана приоритетной программа «Скайлэб» по созданию долговременной орбитальной станции (ДОС). В том же году Политбюро поставило ОКБ Мишина задачу создания советской ДОС «Салют». В 1972 году из НАСА уволился главный конструктор ракет «Сатурн» Вернер фон Браун, всю жизнь вынашивавший мечту о полёте к Марсу. В том же году НАСА сформулировало задачу создания многоразового космического корабля («челнока»). Аналогичный проект «Буран—Энергия» стал главным и в новом советском НПО «Энергия», организованном два года спустя. Смогли бы наши космонавты прогуляться по Марсу? Что могло произойти в советской космической отрасли, проживи Сергей Павлович Королёв ещё несколько лет? Работы по Н-1 отставали от задач лунной программы из-за трудностей, испытываемых в КБ Николая Кузнецова при создании двигателей для этой ракеты. Тем не менее в 1974 году эта ракета, наконец, могла нормально полететь, согласно мемуарам Бугрова. Требовалась воля, чтобы довести этот проект до конца. Мишин не обладал таким авторитетом, как его великий предшественник. Королёва вряд ли удалось бы так легко снять с должности. Возможно, он сумел бы отстоять перед руководством страны приоритет своей марсианской программы, а работу над ДОС поручить одному КБ Челомея (где она и начиналась, и как пытался сделать Мишин). Вероятно, он смог бы довести до победного конца работу над ракетой-носителем Н-1. Тогда пилотируемый полёт к Марсу встал бы в порядок дня. Такой полёт был способен эффектно вернуть Советскому Союзу триумфальное лидерство в соревновании сверхдержав в космосе.

"Летом 1945 г., когда война в Европе уже завершилась, союзники по Антигитлеровской коалиции поспешили добраться до материалов секретной немецкой ракетной программы "Фау-2". Это ужасающее оружие, над постройкой которого трудились пленные и интернированные, не помогло Германии выиграть войну, но оно обладало потенциалом, способным кардинально повлиять на ракетостроение.

"За технологию "Фау-2" развернулась довольно некрасивая борьба между американцами, русскими, французами и британцами", - говорит Джон Беклейк, бывший заведующий отделом техники лондонского Музея науки.

Руководитель гитлеровской программы по созданию "оружия возмездия" Вернер фон Браун сдался американским войскам в мае 1045 г., после чего его тайком вывезли в США.

В том же месяце советские войска захватили научно-исследовательские и испытательные мощности Брауна в ракетном центре неподалеку от городка Пенемюнде на берегу Балтийского моря.

Французам, в свою очередь, удалось заполучить около 40 немецких ученых и инженеров, работавших над программой, а британцы собрали несколько ракет для проведения серии испытательных запусков.

В рамках британской программы под кодовым названием "Операция "Ответный огонь" (Operation Backfire) был произведен ряд запусков "Фау-2" с территории Нидерландов к нижней границе космоса с последующим приводнением в Северном море.

Эксперимент оказался удачным - ракеты приводнялись в радиусе 5 км от заданной точки, то есть с большей точностью, чем та, которой достигали немецкие обстрелы этими ракетами во время войны.

Космическая рокета "Мегарок" была вполне пригодна для полета в космос человека
Инженеры, принимавшие участие в испытаниях, удостоверились в том, что Брауну удалось решить основные проблемы ракетостроения — разработать двигатель подходящих размеров, высокоскоростной топливный насос и передовую систему наведения.

"Это была совершенная ракета, - говорит Беклейк, который в свое время помог с воссозданием экземпляра "Фау-2" для коллекции музея. - Она была просто напичкана высокими технологиями".

Для космических наблюдений и шпионажа :


Инженеры, представляющие Британское межпланетное общество в Лондоне, посчитали, что немецкая технология способна помочь им в постройке космического корабля, что всего за пять лет до того считалось неосуществимой мечтой.

В 1946 г. член общества Ральф Смит, конструктор и художник, разработал детальный проект ракеты, основанной на технологии "Фау-2", для полета человека в космос.


Если бы проект Смита был поддержан, первым человеком в космосе мог стать британец :


Проект Megaroc предполагал укрупнение и усиление корпуса ракеты, увеличение объема топлива на борту и замену боевой части весом в тонну на капсулу пилота.



Мощности ракеты не хватило бы для выхода на орбиту - вместо этого она должна была доставить пилота (обязательно мужчину) по параболической траектории на высоту около 300 тысяч метров над поверхностью Земли.

При запуске ракета должна была находиться в положении, отклоненном от вертикального на 2°. После выхода за пределы атмосферы носовой обтекатель должен был отделиться от ракеты и раскрыться, обнажив капсулу.

Проект Смита предусматривал два иллюминатора в корпусе капсулы. По его задумке, за несколько минут нахождения в космосе первый астронавт, облаченный в высотный летный костюм, мог бы провести наблюдения за Землей, ее атмосферой, а также за Солнцем.

Учитывая, что между Западом и СССР уже начиналось противостояние, которое в конечном счете вылилось в холодную войну, проект Megaroc также идеально подошел бы для шпионажа за советской территорией.

Проведя в невесомости около пяти минут, капсула должна была вновь войти в земную атмосферу. Для защиты от перегрева капсулы при трении об атмосферу был предусмотрен тепловой экран, а для обеспечения мягкой посадки - система парашютов.

Предполагался и парашют для самой ракеты - таким образом, весь комплекс задумывался как многоразовый.


Могли ли британцы опередить Юрия Гагарина?


Смит предусмотрел все - от точных размеров ракеты до нужной тяги двигателей и вплоть до перегрузок, которые пришлось бы испытывать пилоту.

"Это был очень рациональный проект, - говорит Дэвид Бейкер, историк и редактор журнала Spaceflight, которому довелось ознакомиться с чертежами Megaroc. - Все необходимые технологии на тот момент уже существовали, и для его воплощения понадобилось бы от трех до пяти лет".

Бейкер, изучавший технологии "Фау-2" в США и много лет проработавший в качестве инженера НАСА над программой "Спейс Шатл", отмечает, что Megaroc на 10 лет опережал свое время: "В случае его реализации Британия могла бы уже к 1951 г. регулярно отправлять людей в космос по баллистической траектории".


Несвоевременный проект :

Смит представил проект в британское министерство запасов и снабжения в декабре 1946 г., но несколько месяцев спустя получил отказ.

Тогда он забросил Megaroc и переключился на разработку концепций космопланов и гигантских орбитальных станций.

Несмотря на впечатляющий старт в виде "Операции "Ответный огонь"", Великобритания в конечном счете отказалась от использования технологии "Фау-2", сосредоточив ограниченные исследовательские ресурсы на развитии авиастроения и ядерной техники.

"За годы войны Британия потратила все свои деньги на спасение свободного мира от Гитлера. Мы были на грани банкротства", - говорит Беклейк.

Ему вторит Бейкер: "Проект Смита появился в самый неподходящий для страны момент. В 1946-м и 1947-м Британия была просто не в состоянии его реализовать".

Тем временем по другую сторону Атлантики история развивалась совсем иначе. Американские военные предоставили фон Брауну все необходимые ресурсы для создания на основе "Фау-2" ракеты следующего поколения.

В результате появилась ракета-носитель Mercury-Redstone, при помощи которой США в 1961 г. запустили в космос первого астронавта - Алана Шепарда.

Эта ракета разительно напоминала проект Смита. "Redstone являлся удлиненной версией "Фау-2", - говорит Беклейк. - В нем не было реализовано каких-то новых прорывных технологий; тем не менее, он доставил Алана Шепарда в космос".

Если бы проект Смита был поддержан, первым человеком в космосе мог стать британец.

"В то время Великобритания опережала США на 10 лет, - говорит Бейкер. - Megaroc фактически являлся аналогом Mercury-Redstone".

Он продолжает: "К сожалению, проект остался на бумаге, но все-таки здорово, что, несмотря на ужасающее положение в социальной и финансовой сферах, несмотря на чудовищно низкий уровень жизни в то время, технологически Британия находилась на высоте".

Эта история так и осталась бы пылиться на полках архивов Британского межпланетного общества, если бы не параллели, которые можно провести с современным развитием частного ракетостроения.

Строительство новых многоразовых космических кораблей при ограниченном бюджете - это как раз то, чем сейчас пытаются заниматься такие компании, как Virgin Galactic и Xcor. Другие небольшие фирмы - например, британская Reaction Engines - разрабатывают инновационные двигательные установки для будущих ракет.

"Дух Megaroc жив и поныне, - говорит Бейкер. - Необходима поддержка со стороны политиков, понимающих важность инвестиций в такие проекты. Однажды Британия уже продемонстрировала способность к космическим инновациям, она способна на это и сейчас". - https://www.bbc.com/ukrainian/vert_fut_russ...rocket_in_space

– Давайте отмотаем время на полвека назад: 1969 год, вы уже побывали в космосе, Герой Союза, американцы на «Аполлоне-8» совершили облет Луны… А ведь с гагаринского старта прошло всего ничего – восемь лет. Если бы вас тогда спросили, какие космические победы ожидают человечество и когда, что бы вы ответили?

– Только из того, с чем я соприкасался непосредственно, назвал бы создание орбитальных станций. Стыковка кораблей «Союз-4» и «Союз-5» и переход из корабля в корабль были подготовительными к полету станций. Мы ожидали, что первая появится через год-полтора. Одновременно с нами готовились экипажи для полетов к Луне. По существовавшим планам они должны были начаться тогда же, когда и полеты на станции. Шла подготовка для экспедиции к Марсу.

– А когда заговорили о полетах к Луне?

“Глушко ратовал за большие, мощные двигатели. Американцы покупают их у нас до сих пор, хотя прошло 30 лет.”(с)
– Я читал первые проектные материалы, по-моему, в 1963 году. Первоначально предполагали собрать на околоземной орбите «поезд» из многих модулей – кабина экипажа, приборный отсек, топливный, двигательный и другие. Каждый модуль мог быть запущен на орбиту уже созданной ракетой. После сборки «поезд» должен был отправиться к Луне.

Но потом от первой идеи отказались, поскольку успех зависел от большого количества пусков ракет и стыковок. Переориентировались на создание большой ракеты и кораблей, которые улетали бы с Земли в собранном состоянии.

Замечу, что «Союз» вначале проектировался как элемент лунного «поезда», но потом наработки по нему решили использовать для создания самостоятельного орбитального корабля.

– Американцы всерьез опасались, что СССР достигнет Луны раньше. Мы действительно шли в этой гонке нос к носу?

– Да, у нас уже были изготовлены ракеты и практически готовы корабли. Если бы с ракетой Н-1 все прошло успешно, мы для американцев стали бы реальными конкурентами.

Я читал воспоминания Майкла Коллинза, пилота командного модуля корабля «Аполлон-11». Он очень уважительно относится к советской космонавтике. Коллинз пишет, что у них в течение почти всего периода подготовки существовали опасения, что советские могут обогнать.

– С учетом набранного в те годы темпа космических исследований сколько вы отвели бы на реализацию марсианской программы?

– Тогда я сказал бы, что не более десяти лет. В то время у всех был очень высокий интерес к делу. Люди работали самозабвенно и с полной отдачей. Создание такого климата на предприятии – заслуга Королева. Тогда и десять лет казались огромным сроком.

О финансировании работ мы вообще не думали. Считали, что раз работы идут, значит, деньги будут выделены. А то, что работы идут, мы видели своими глазами. В цехе уже стоял макет жилого отсека тяжелого межпланетного корабля. Сокращенно его называли ТМК. Приезжал Келдыш, он и Королев сидели в этом макете и долго о чем-то разговаривали, наверняка связанном с полетом. Все было серьезно и считалось осуществимым.

– Вы упомянули, что финансирование проектов вас не касалось. Сейчас это стало болевой точкой отрасли. Кто тогда принимал «окончательное и бесповоротное решение» и на основе чего это делалось?

– Инициатором всегда выступал главный конструктор. Он вносил предложение в правительство. Затем решение согласовывалось с ЦК КПСС. Задача главного конструктора состояла в том, чтобы показать важность шага, который предлагается сделать, и убедить обе инстанции в том, что он может быть осуществлен.

Выигрышную позицию Сергея Павловича Королева во многом обеспечил первый спутник. После его появления все, в том числе и в политбюро, осознали реальную возможность работы на околоземной орбите и, кроме того, политическую выгоду от успехов в освоении космоса. Конечно, главный конструктор брал на себя гигантскую ответственность. Королев ее не боялся. Он до сих пор для меня фантастическая личность. До встречи с ним я не представлял, что человек способен так самоотверженно и так много работать.

– Для такой самоотдачи нужна соответствующая мотивация…

– Мотивация для Королева – страстное желание создавать новую ракетную и космическую технику. Удивительно то, как он умел увлекать своими идеями и тех, кто работал с ним, и тех, от кого зависело принятие решений. Он часто посещал инженерные подразделения, цехи завода, создал Совет главных конструкторов. Его сподвижниками становились руководители смежных организаций. Его поддерживали в Академии наук и в Министерстве обороны.

– Королев пришел в космос через ракетную программу, которой он же и руководил. Начал с Р-1 – копии немецкой «Фау-2», потом шаг за шагом пришел к Р-7 – первой космической ракете. И после этого начал создавать гражданские космические корабли. У него не возникло на этом этапе противоречий с военными?

– Думаю, что нет. Можно судить по тому, что наземные испытания таких кораблей и их подготовка к полетам проводились совместно гражданскими и военными специалистами.

Королев нуждался в поддержке Минобороны. Он убеждал военных в том, что многие решения, найденные для гражданских полетов, могут находить применение и в боевой технике. Это были не пустые слова. Почти одновременно с кораблем «Восток» создавался разведывательный «Зенит». У них было много общего.

– Лебединая песня советской космической отрасли – проект «Энергия» – «Буран», после него ничего принципиально нового в кораблестроении сделано не было…

“Много классных специалистов из программы «Аполлон» в новый проект приглашены не были. Просто потому, что их квалификация не требовалась”
– Да, проект «Энергия» – «Буран» был для нас громадным достижением. Уникальны и корабль, и ракета. Один двигатель РД-170, созданный коллективом Валентина Петровича Глушко, чего стоит! Через какие барьеры он прошел! Многие авторитетные специалисты были уверены, что двигатель с такими характеристиками сделать невозможно. Помню, директор завода по производству двигателей пытался разубедить Глушко: дескать, то, чего он хочет, сделать нельзя. Глушко ответил: «Это сделать можно, и вы это сделаете». Большая группа академиков написала письмо в ЦК КПСС с предложением прекратить работы. Глушко и тогда выстоял.

Любопытно, что по поводу того, на базе каких двигателей следует строить большие ракеты, у Королева и Глушко были разные точки зрения. Королев считал, что более надежно будет, если установить на ракету много хорошо зарекомендовавших себя двигателей малой тяги. Глушко ратовал за большие, мощные двигатели. Его идея была в полной мере реализована в проекте «Энергия» – «Буран». С тех пор прошло 30 лет, а американцы до сих пор покупают у нас эти двигатели. Замечу, что проектом было предусмотрено использование многоразовых боковых блоков ракеты «Энергия».

– А с какой целью все это делалось? Какие задачи стояли бы перед экипажами на орбите?

– Напрямую я вам ответить не смогу. Открывались новые возможности для космической техники: многоразовое использование, посадка космического корабля на аэродром. Предполагалось, что рано или поздно это может потребоваться. Американцы создали «Спейс шаттл», мы – «Энергию» – «Буран».

Наш проект был выигрышнее. У американцев ракетно-космический комплекс был спроектирован как единое целое. Без самолета ракеты не существовало. У нас комплекс представлял собой комбинацию универсальной ракеты и самолета. Ракета могла быть использована для выведения на орбиту любых грузов, не только «Бурана».

– Выходит, что ненужность новых качеств, о которых вы говорите, и стала причиной сворачивания как американского, так и нашего челночных проектов. Тогда непонятно другое. Сейчас наше космическое ведомство пытается повторить путь, по которому прошло ваше поколение: создать новый корабль, не отвечая на главный вопрос – для чего все это нужно, какая конечная цель… Как тогда не было потребности в каких-то мегаработах в космосе, так нет и сейчас.

– Ситуации действительно в чем-то похожи. Сегодня и американцы, и китайцы, и мы – все готовят полеты к Луне и верят, что ко времени готовности космических аппаратов им найдется применение. По логике сначала должна быть определена цель, потом изыскиваться средства. Но с космосом так не получается. Слишком сложная техника, очень много времени тратится на ее создание. Это и дает основание надеяться, что к моменту завершения работ задачи появятся. Но ожидания не всегда оправдываются. Вспомним, что число стартов «Аполлонов» к Луне пришлось сократить из-за того, что для последнего полета не нашлось задач.

Здесь неясно, какой логики лучше придерживаться. Если ждать появления задач и потом приступать к созданию техники, результат может быть таким же. Задачи, которые побудили открыть проект, могут оказаться ненужными ко времени готовности к полету.

Надо иметь в виду, что делать паузы в разработке космической техники очень опасно. Проекты требуют участия многих специалистов с уникальными знаниями. За время паузы специалисты могут либо уйти из отрасли, либо деквалифицироваться. Разрушится школа, а восстановить ее очень сложно.

– Но пока компетентные коллективы работают без видимых результатов. Они начинают что-то создавать, потом бросают, начинают другое, меняют названия… Но ничего не взлетает. Это не опасно?

– Роковую роль в судьбе космической отрасли сыграли развал Советского Союза и переход к капитализму. Был длительный переходной период с недостаточным финансированием. За этот период люди, которые могли бы сохранить прежнюю школу, ушли. К руководству стали приходить те, кто не имеет никакого опыта в организации крупномасштабных творческих работ. И вот результат. Нет настоящего лидера, нет уверенности в успехе, нет интереса. Конечно, это опасно.

– Я не слышал, чтобы в США был сейчас лидер, похожий на Королева. Но дела там явно идут успешнее. Значит, существуют еще какие-то способы организации работ, приводящие к успеху даже в космической отрасли.

– Конечно, существуют, раз мы видим успехи. Я думаю, одна из основ – умелый подбор кадров и построение оптимальной структуры организации работ. У американцев все начинается с назначения директора проекта, который несет ответственность за выполнение работ в определенные сроки согласно выделенному финансированию. Он подбирает состав участников. При этом, конечно, приглашает только тех, кто нужен в проекте. Со всеми подписываются контракты, в них определена персональная ответственность. Желание сотрудников сохранить работу будет для них мощным стимулом.

При этой организации может получиться и так, что некоторые сотрудники предприятия ни в один проект не попадут и потеряют работу. Но это уже особенность капитализма.

Я был в США, когда заканчивались работы по программе «Аполлон» и начинался «Спейс шаттл». Много высококлассных специалистов, участвовавших в программе «Аполлон», в новый проект приглашены не были. Просто потому, что их квалификация не требовалась. Они были огорчены тем, что закончились предыдущие контракты, но понимали, что это правило их жизни.

В нашей психологии еще много от социализма. У нас к увольнениям относятся с большой осторожностью. Мы видим, что многие работники да и руководители подолгу сохраняют свои должности и зарплату, явно не выполняя того, что от них следовало бы ожидать. Это снижает мотивацию работать и сказывается на результатах.

– Но это же снижает и социальную напряженность.

– Да, но получается, что мы идем на локальные компромиссы между социалистической и капиталистической системами, а за компромиссы приходится платить. Если мы хотим соревноваться с США, нам надо и отбор работников проводить так же строго, как это делается у них. Причем на всех уровнях – от руководителей до рядовых исполнителей.

Здесь самое трудное – подбирать руководителей высшего звена. Неясно, кто это должен делать. Кто за это несет ответственность? Какой механизм отбора должен функционировать? Очевидно, в этих вопросах дела у нас обстоят неблагополучно. С другой стороны, как раз от таких руководителей в первую очередь зависит жизнь страны.

– А может, ну их, космические исследования, раз они не вписываются в денежную идеологию нынешней России?

– Нет, хоронить космические исследования нельзя. Это означало бы отказ от новых знаний, причем тех, в которых люди очень заинтересованы: об устройстве Вселенной, о возможности жизни вне Земли.

Сегодняшнее торможение произошло отчасти из-за того, что в руководстве страны были люди, для которых знания не так важны, как материальное обогащение, с другой стороны – из-за того, что ряды творцов космической техники понесли большие потери. Давайте надеяться на скорое восстановление прежних темпов развития.

– Если бы к вам как бывшему заместителю генерального конструктора пришли с вопросом, что нужно сделать для возрождения в России космической отрасли, ваш ответ?

– Это зависит от того, кто спрашивает. Если бы спросил тот, кто имеет власть, я бы посоветовал – выберите несколько человек, увлеченных космонавтикой, имеющих личный опыт разработок и способных стать лидерами, и передайте им руководство отраслью и ведущими предприятиями. А дальше поддерживайте их. Увидите, что дело начнет меняться в нужную сторону.

– Какой может быть роль частных компаний в развитии космонавтики?

– Для них участие в экспериментальных космических проектах связано с высокой степенью риска. Здесь нет стабильного спроса, всегда требуются передовые научно-технические разработки. Скорее всего компании будут приходить в эту область не для того, чтобы заработать, а потому, что их владельцам будет интересно содержание работы.

Очень показателен пример американского предпринимателя Илона Маска. Среди широкого круга своих интересов он особо выделил космическое направление. Сформировал компанию, вложил для начала в нее сто миллионов долларов и организовал работы так, что уже созданы частично многоразовая ракета и многоцелевой космический корабль. Но это уникальный случай.

У нас тоже недавно появилась компания, которая заявила, что будет делать многоразовые космические системы. Но как сообщают СМИ, уставной капитал этой компании – 400 тысяч рублей, это стоимость подержанной «Лады». Я не думаю, что с таким капиталом можно создать что-то серьезное.

В общем, я бы не связывал напрямую развитие космоса с появлением новых частных компаний.

– А может быть, дела шли медленно потому, что нам новый корабль был не очень нужен?

– Космическая техника должна развиваться. С новыми кораблями приходят новые технологии, растет квалификация разработчиков. В создании кораблей участвуют многие тысячи людей, все они имеют интересную работу. Это очень хорошо. Надо только иметь в виду, что интерес у людей сохраняется, пока они верят в достижение результата в разумно короткие сроки. У нас это не получается.

С начала проектирования нового корабля прошло уже десять лет. Теперь нам говорят, что для завершения работ, связанных с осуществлением посадки на Луну, надо еще столько же. Это притом что полвека назад похожая задача была решена американцами всего за восемь лет. Новые корабли нужны, но на их создание нельзя тратить так много времени.

– И нет надежды, что ситуацию кто-то может изменить?

– Надежда, кажется, появилась. Сменилось правительство, и похоже, новый премьер настроен прогрессивно. Посмотрим, какие будут изменения.

Хотя, конечно, возможности правительства ограниченны. Мы пришли в мир капитализма, где жизнью во многом руководит рынок. Правительство больше не разрабатывает планов развития страны, оно следит за тем, чтобы не нарушались правила рынка, и определяет соотношение между государственным и частным секторами в экономике. Может быть, последняя функция и принесет пользу космонавтике. Посмотрим.

Лично я не сторонник капитализма. По-моему, этот мир не для нас. Там, где мы не были первыми при входе, рынок (если не принимать защитных мер) станет увеличивать наше отставание, поскольку основные доходы и средства для развития будут уходить к лидерам.

Но мы ведь хотим, чтобы наши люди были не только сыты, но и жили интересно. Чтобы они могли заниматься созданием самолетов, персональных компьютеров, обрабатывающих центров, медицинского оборудования независимо от состояния рынка. Нам надо создавать максимально благоприятные условия для того, чтобы появлялись новые королевы, туполевы, курчатовы. Очень хотелось бы, чтобы новое правительство нашло способ двигаться в этом направлении.

Справка «ВПК» :
Алексей Станиславович Елисеев родился 13 июля 1934 года в Калужской области. Летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза. Совершил три космических полета, один выход в открытый космос.

Доктор технических наук. После окончания МВТУ им. Баумана работал конструктором космической техники, член отряда космонавтов с 1966 по 1985 год – из первого набора ОКБ-1 (РКК «Энергия»). Работал руководителем полетов, заместителем главного конструктора.

В июле 1965-го прошел медицинское обследование в ИМБП как участник первого набора космонавтов в отряд ОКБ-1 и был одним из 12 инженеров, прошедших все этапы отбора. Первый полет совершил с 15 по 17 января 1969 года в качестве бортинженера. Тогда была выполнена первая в мире стыковка двух пилотируемых кораблей, экипаж осуществил переход из одного КК в другой через открытый космос. Второй полет, с 13 по 18 октября 1969 года, – в качестве бортинженера КК «Союз-8» по программе группового полета трех кораблей. Третий полет, с 23 по 25 апреля 1971 года, – в качестве бортинженера КК «Союз-10», когда была выполнена первая в мире стыковка корабля с орбитальной станцией («Салют»).

Депутат Верховного Совета СССР 11-го созыва. Делегат XXIV–XXVII съездов КПСС. Народный депутат СССР (1989–1992). С 10 января 1991 года был руководителем депутатской группы Верховного Совета СССР по связям с региональными межпарламентскими организациями Европы.

Алексей Елисеев
Беседовал Алексей Песков
Опубликовано в выпуске № 4 (817) за 4 февраля 2020 года. Источник : https://www.vpk-news.ru/articles/55030