Новости о Сирии и других странах Ближнего Востока

"Современный Ближний Восток, регион включающий в себя страны Аравийского Полуострова, Египет, Израиль, Иорданию, Иран, Ирак, Кипр, Ливан, Палестинские земли, Сирию и Турцию, является самым напряженным и конфликтогенным очагом мировой политики. Если в конце XIX начале XX вв. Балканы по праву считались «пороховой бочкой» Европы с точки зрения их способности вовлечь ведущие державы в глобальную войну, то в современных международных отношениях схожую роль играет Ближний Восток. Так же, как и в свое время балканские государства, ближневосточные страны, обладая при этом большим населением и ресурсами, фактически, оказались не вписаны в сложившийся мировой порядок. При этом, внутрирегиональная архитектура отношений на Ближнем Востоке образует уникальную, ни на что не похожую политическую реальность, в которой прослеживаются элементы и классического европейского баланса сил, и биполярного противостояния, и средневекового религиозного миропорядка.

Основная причина, обусловившая современную политическую конфигурацию Ближнего Востока, заключается в том, что регион состоит из нескольких равноценных по политико-экономическому потенциалу центров силы, чьи идеологические и политические противоречия столь глубоки, что им крайне тяжело сосуществовать друг с другом на внеконфликтной основе. Поэтому, с одной стороны, регион находится в постоянном напряжении, балансируя на грани войны и мира, а с другой, привлекает пристальное внимание крупнейших международных игроков, которые затрачивают серьезные дипломатические и военные усилия для поддержания относительной стабильности в регионе и извлечения собственной выгоды из центра мировой добычи углеводородов. Таким образом в силу указанных причин на Ближнем Востоке перманентно сохраняется гоббсовское состояние войны «всех против всех».

Одна из крупнейших и влиятельнейших сил ближневосточного региона представлена блоком суннитских государств Аравийского полуострова во главе с Саудовской Аравией, которая будучи мощнейшим в экономическом и военном отношении государством субрегиона определяет политику своих сателлитов. Цель же аравийской политики довольно проста: сохранить и укрепить статус крупнейшего экспортера нефти, влияющего на мировое ценообразование, и, как держателю важнейших мусульманских святынь (Мекка и Медина), обеспечить роль духовного центра мирового ислама[1]. Для этого среди прочих задач Эр-Рияду крайне важно обеспечить прочные региональные позиции, поскольку сразу несколько сил имеют целью пошатнуть его политическое, экономическое и идеологическое доминирование.

Главным оппонентом Саудовской Аравии на Ближнем Востоке является Иран. Обладая немного меньшим политическим и экономическим ресурсом (преимущественно из-за введённого против республики санкционного режима), ИРИ, несмотря на то, что Саудовская Аравия по данным на 2016 г. является четвертой в мире державой по объему расходов на оборону[2], превосходит своего соперника по военному потенциалу. Кроме того, для усиления позиций в противостоянии с арабскими монархиями ИРИ с момента исламской революции 1978-1979 гг. занимался формированием собственного политического блока из числа народов, придерживающихся шиитской идеологии[3].

В итоге, глобальное суннито-шиитское противостояние между Саудовской Аравией и Ираном привело к возникновению нескольких горячих точек на карте Ближнего Востока – в Ираке, Йемене, Ливане и Сирии – где, соответственно, каждая из сторон поддерживала близкие ей политические силы. Долгое время Иран, вынужденный параллельно противостоять международному давлению со стороны стран Европы и США, проигрывал своему сопернику. В 2015 г. Саудовская Аравия образовала Исламскую военную коалицию, военно-политический блок, состоящий из 34 государств суннитских государств, который стал ничем иным, как фронтом противостояния шиитским силам на Ближнем Востоке[4]. Однако, даже несмотря на столь серьезное сопротивление с 2015 г. в ближневосточной политике наблюдается коренной перелом в пользу Ирана.

Основная причина этого заключается в возникшей после «арабской весны» политической реальности, воздействие которой на общества ближневосточных стран было усилено экономическим эффектом от падения цен на углеводороды. Как отмечают эксперты журнала The Economist, воспользовавшись хаосом гражданского брожения, специализированное крыло Корпуса стражей исламской революции Ирана («КУДС»), смогли привести к власти проиранские силы в четырех крупных ближневосточных столицах — Багдаде, Бейруте, Дамаске и Сане, что, фактически, привело к окружению Саудовской Аравии поясом шиитских стран[5]. Успехи Ирана в региональной политике были подкреплены принятием в 2015 г. Совместного всеобъемлющего плана действий, который должен был начать процесс поэтапного снятия с Ирана санкций, чему Саудовская Аравия при поддержке своих союзников (и Израиля) сопротивлялась с самого начала переговорного процесса.

Вдобавок к этому, в 2017-2018 гг. значительно обострился конфликт Саудовской Аравии с Катаром, который уже не первое десятилетие пытается пошатнуть лидерство Эр-Рияда на Аравийском полуострове. Умело распорядившись нефтегазовыми ресурсами, Катар построил мощную экономику со среднегодовым объемом ВВП в 150 млрд долларов, установил тесные дипломатические отношения с США, которые открыли на его территории крупнейшую военную базу, Ираном, с которым они делят богатейшее газовое месторождение Северное/Южный Парс, Израилем и Турцией, а также запустил канал Аль-Джазира, самое влиятельное международное исламское информационное вещание. Эффективность политики Катара наиболее очевидно проявилась во время арабской весны, когда ему удавалось, как и Ирану, успешно конкурировать с саудитами в ряде государств (Ливии, Египте, Йемене, Сирии) за политическое влияние. Это окончательно убедило Эр-Рияд в опасности своего соседа. В 2017 г. Саудовская Аравия, заручившись поддержкой США, убедила своих сателлитов начать дипломатическую блокаду Катара, чем, однако, лишь усилила взаимный антагонизм и толкнула Катар к еще более тесным отношениям с Ираном[6].

Однако ближневосточная политика не исчерпывается суннито-шиитским противостоянием Ирана, Саудовской Аравии и присоединившегося к нему Катара. Еще одним влиятельным игроком в ближневосточной политике является Турция. После прихода к власти в начале 2000-х гг. Партии справедливости и развития и постепенной концентрации власти в стране в руках президента Эрдогана Турция взяла курс на увеличение региональной и международной роли. Разумеется, в следствие этого отношения Турции с соседями складываются весьма непросто. С одной стороны, ее связывают тесные добрососедские отношения с Ираном в сфере экономик, с другой, из-за своих политических амбиций в регионе Турция является его противником и добивается ограничения его влияния[7]. По этим причинам у Анкары должны складываться позитивные отношения с персидскими монархиями и, в частности, с Саудовской Аравией, однако из-за амбиций в исламском мире и, например, проведении собственной линии в сирийском конфликте, направленной на поддержку туркоманов, в отношениях с суннитами также существуют серьезные проблемы. Кроме всего прочего, Турция является действующим членом Североатлантического альянса, что также влечет целый ряд последствий для отношений с государствами региона.

Не стоит забывать и о продолжающемся уже около 70 лет арабо-израильском конфликте, в котором пересекаются интересы основных игроков ближневосточной политики. На первый взгляд конфликт давно исчерпал себя и медленно угасает, изредка переходя в активную фазу. Однако это не совсем так. За долгие годы конфликт сильно видоизменился и из арабо-израильского стал палестино-израильским. Основной противник Израиля, Лига арабских государств, недееспособен и погряз во внутренних распрях. Главным же его соперником стал не имевший изначально никакого отношения к конфликту Иран и поддерживаемая им ливанская организация Хезболла. Израиль, в свою очередь, активно включился в ближневосточную политику, имеет собственные интересы на энергетических рынках, лоббирует трубопроводы, выводящие углеводороды Ближнего Востока на европейские рынки, выстраивает стратегическое партнерство с Турцией, находит точки соприкосновения с Саудовской Аравией и, разумеется, поддерживает непростой диалог со своим стратегическим партнером, Соединенными Штатами.

И, наконец, последним и важнейшим элементом ближневосточной системы международных отношений, без которого невозможно представить современную региональную политику, являются США. Из-за стратегического положения Ближнего Востока на мировой карте и интересов в нефтяном и оружейном бизнесе США всегда проявляли к нему повышенный интерес, который был особенно острым в период Холодной войны. Глобальное биполярное противостояние с СССР диктовало свою политическую логику, которая заключалась в необходимости поддерживать лояльные режимы и бороться с прокоммунистически настроенными. Однако даже после завершения Холодной войны модель поведения Вашингтона мало изменилась. Вместо того, чтобы использовать огромные ресурсы и глобальное влияние для обеспечения справедливого и стабильного миропорядка на Ближнем Востоке Вашингтон по-прежнему предпочитает принимать сторону одной из конфликтующих сторон, которая наиболее отвечает его национальным интересам.

Главным следствием данной политики является углубление противоречий в отношениях между основными центрами силы и усиление конфликтогенного потенциала региона в целом. Наиболее яркий пример в этом отношении сирийский конфликт. Из-за жесткой позиции Вашингтона по отношению к режиму президента Б. Асада, который является союзником Ирана и оппонентом Саудовской Аравии, начавшееся еще в контексте арабской весны гражданское противостояние в стране затянулось на семь кровопролитных лет. Большая часть территории Сирии оказалась разрушенной и непригодной для жизни, огромное количество беженцев покинули свои дома и направились в Европу, место мирных жителей заняли различные радикальные группировки, готовые даже пойти на использование химического оружия против остатков гражданского населения, чтобы в очередной раз выставить Башара Асада в негативном свете, что весь мир наблюдал в Хан-Шейхуне в апреле 2017 г.

После слабого и непоследовательного курса Б. Обамы многие, в том числе и в самих Соединенных Штатах, в особенности, в среде военных, считали, что президент Д. Трамп займет более активную позицию по Ближнему Востоку, и ему удастся, если не решить, то, по крайней мере, значительно продвинуться в урегулировании региональных проблем. Однако первый год президентского срока Трампа продемонстрировал, что подобные ожидания были преждевременными. Напротив, президент при широкой поддержке наиболее радикальных республиканцев сделал все возможное для саботирования единственного важного достижения предыдущей администрации – ядерной сделки с Ираном, чем при этом лишь усилил региональный конфликт между ИРИ и Саудовской Аравией[8]. Поддержка же Трампом Эр-Рияда и его обещание поставить саудовцам вооружений на 100 млрд долларов в разгар катаро-саудовского конфликта не только поставили под угрозу безопасность всего Аравийского полуострова, но и опять-таки способствовали консолидации Катара и Ирана и, как следствие, нарастанию суннито-шиитского противостояния[9].

Однако никакие уроки из этого извлечены не были. По имеющимся данным, вся ближневосточная стратегия США при Д. Трампе будет выстраиваться, следуя указанной логике[10]. Предполагается, что Д. Трамп попытается сохранить дистанцию от региональных проблем, сократив затраты и ответственность США, при этом весьма очевидно, увеличит поддержку классическим американским партнерам – Израилю и Саудовской Аравии. Главным же противником Вашингтона объявлен не международный терроризм или «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая группировка), а Иран, который внес большой вклад в борьбу с последним. Для сдерживания Ирана США намерены наладить диалог с Турцией и попытаются навязать антииранскую политику европейским странам, которые, при этом, неоднократно заявляли о заинтересованности развития отношений с Ираном и готовности продолжать с ним диалог, что создаст на Ближнем Востоке дополнительный американо-европейский блок противоречий.

Между тем, ситуация на Ближнем Востоке опасна не только в конкретных проявлениях в виде региональных конфликтов и противоречий, но и для мировой политики в целом. Преследуя набор ограниченных целей и не считаясь со спецификой региона, очень легко нарушить довольно хрупкий баланс интересов и запустить необратимые разрушительные процессы. Исламское государство – это не частный случай сирийского конфликта, а явление гораздо более широкого порядка. Сохранение экономической и политической нестабильности на Ближнем Востоке, чему способствует современная политика США, создают крайне благодатную почву для расцвета политического ислама, который в своей бескомпромиссности и открытой враждебности по отношению к другим цивилизациям и культурам вполне способен принести миру новую глобальную войну.

Иван Сидоров, для «Военно-политической аналитики»

Примечания

[1] Косач Г.Г. Саудовская внешняя политика: «Арабская весна» и время региональных потрясений // Ближний Восток и современность. 2015. № 49. С. 55-57.

[2] Tian N., Fleurant A., Wezeman P.D., Wezeman S.T. Trends In World Military Expenditure, 2016. Stockholm: SIPRI, 2017. P. 2.

[3] Alabbasi M. Iran continues to boast of its regional reach // Middle East Eye. 10.03.2015 URL: http://www.middleeasteye.net/news/iran-con...reach-944755422

[4] Aydin M. The Iran question // Hurriyet Daily News. 28.01.2016 URL: http://www.hurriyetdailynews.com/opinion/m...-question-94428

[5] The long arm. Iran is doing better than its rivals at expanding its influence in an unstable region // The Economist. 22.01.2015 URL: https://www.economist.com/news/middle-east-...luence-unstable

[6] Fisher M. How the Saudi-Qatar Rivalry, Now Combusting, Reshaped the Middle East // The New York Times. 13.06.2017 URL: https://www.nytimes.com/2017/06/13/world/mi...iddle-east.html

[7] Свистунова И.А. Турция и Иран в новых геополитических реалиях // Ближний Восток и современность. 2016. № 50. С. 148.

[8] Stevenson J. Washington’s wayward Middle East policy // International Institute for Strategic Studies. 07.12.2017 URL: https://www.iiss.org/en/iiss%20voices/blogs...ast-policy-f9c1

[9] German foreign minister accuses US of stirring up Middle East conflict // Deutch Welle. 06.06.2017 URL: http://www.dw.com/en/german-foreign-minist...lict/a-39138183

[10] Jeffrey J.F. U.S. Policy and Strategy in the Middle East // The Washington Institute for Near East Policy. 14.12.2017 URL: http://www.washingtoninstitute.org/policy-...the-middle-east " - источник : http://vpoanalytics.com/2018/03/22/blizhni...ampaign=auction

В то время как из южных районов провинций Хомс и Дейр-эз-Зор продолжают приходить крайне тревожные сигналы об усилении американского и британского военных контингентов тяжёлой бронетехникой и армейской авиацией для проведения масштабных наступательных операций против правительственных сил Сирии в направлении русла реки Евфрат, не менее сложная оперативно-тактическая ситуация сохраняется в провинциях Хама, Идлиб и Алеппо, где напрочь потерявшее чувство меры турецкое руководство вспомнило времена Османской империи и пытается обозначить своё никчёмное присутствие на как можно большей площади северо-запада Сирийской Арабской Республики. Почему никчёмное?
Да потому, что стратегического успеха протурецким боевикам из «Свободной сирийской армии» удалось достичь исключительно в пределах юго-западных, центральных и северных районов кантона Африн, где вся оборона была возложена на плечи курдских Отрядов народной самообороны YPG/YPJ, в распоряжении которых нет ничего, кроме противотанковых комплексов первого и второго поколений, включая «Малютку», «Фагот» и «Конкурс-М». Они регулярно препятствовали введению в Африн подразделений 5-го штурмового корпуса регулярной сирийской армии, за что и поплатились потерей территорий.


Огромную роль здесь сыграла как упёртость, характерная для менталитета курдских полевых командиров в Африне, так и зависимость Башара Асада вместе с командованием Сирийской арабской армии, от достигнутых в рамках региональной геополитической связки Россия — Иран — Турция договорённостей о создании крупной северной зоны деэскалации, распространяющейся на провинции Идлиб и Алеппо. В результате перед сирийским руководством осталось крайне узкое окно возможностей для влияния на ситуацию в Африне. Свелось оно лишь к созданию нубльского коридора, позволяющего перебрасывать в Африн вооруженные отряды сирийских ополченцев, относящиеся к НСО («Национальным силам обороны» или NDF, National Defense Forces), а также подразделения «Хезболлы». Без тяжёлой бронетехники и артиллерии все эти добровольческие формирования, к сожалению, так и не смогли отстоять северные и центральные земли Африна, хотя и продемонстрировали высокую выдержку и боевой дух перед многократно превосходящими силами FSA и регулярной турецкой армии. Ведь для создания афринского котла в разы технологически более оснащённым протурецким силам потребовалось практически 2 месяца!
В итоге ВС Турции и протурецким боевикам FSA удалось сформировать достаточно мощный «Северный фронт» (включающий ещё и боевиков «ан-Нусры»), способный радикально влиять на стратегическую картину в провинциях Хама, Идлиб, Алеппо, а также в северной части Латакии. Как мы и прогнозировали в наших предыдущих работах, турецкая операция «Оливковая ветвь» была ориентирована исключительно на оккупацию северных районов Сирии, которые Анкара по сей день день считает придатками своих южных илов Хатай, Газиантеп и Килис. Ни о каком возврате Африна и Идлиба под сирийский суверенитет мирным путём не может быть и речи, что подтвердило информационное агентство «Al-Jazeera» 16 марта 2018 года, а затем и главный советник турецкого президента Ибрагим Калын.
Ещё во время завершающего этапа операции «Оливковая ветвь» Эрдоган и его окружение заранее объявляли о её продолжении на территории района Манбиджа, а также на восточном берегу Евфрата, что было прописано в пунктах более глобальной операции «Щит Евфрата» в конце 2016 года. В итоге выяснилось, что это чистой воды блеф. ВС Турции и подвластные им формирования FSA оказались ни морально, ни технологически абсолютно неготовыми к столкновению с расположенными в Манбидже отрядами «Сирийских демократических сил» (SDF), которые на регулярной основе получат военно-техническую помощь от США и других государств западной коалиции. Кроме того, Турция начала идти на попятную даже на официальном уровне. Так, согласно данным информационного агентства «РИА Новости» со ссылкой на информированные источники в «Free Syrian Army», СВ Турции и оппозиционные военизированные протурецкие формирования не планируют наступления на город Манбидж, если его не покинут подразделения ВС США и отряды SDF. Естественно, отступать из города никто не планирует.
На этот случай турки разработали «план Б», заключающийся в штурме курдского города Синджар, расположенного в северо-западной части Ирака, который подконтролен бойцам Рабочей партии Курдистана. В этом хитром манёвре Анкара делает ставку на смиренное молчание иракского руководства, которому крайне выгодно уничтожение всех имеющихся отрядов РПК силами турецких ВВС и ССО. Но это лишь часть проблем, создаваемых в ходе реализации имперских замашек Эрдогана.
Остальная головная боль по-прежнему ложится на плечи сирийского военного руководства и российского военного контингента на территории Сирии. В частности, захвата города Африн турецкой армии оказалось недостаточно. Бои постепенно переместились с центральной части кантона в направлении телль-рифатского выступа и начали охватывать нубльский коридор. Здесь-то туркам и был преподнесён первый сюрприз. Не дожидаясь, пока протурецкие оппозиционные отряды приблизятся в плотную к районам Аз-Захры и Нубля, подразделения Сирийской Арабской Армии заранее выдвинулись в стратегически важны населённые пункты южной части кантона Африн — Бурдж эль-Кьюэс, Экуибах, Даир эль-Джамал, Эль-Алаксах и Телль-Рифат, где возвели опорные пункты, прикрываемые бронетехникой. Свои оборонительные порядки сформировали и отступившие из центральной части Африна Отряды народной самообороны YPG. О введении в Африн тяжёлой бронетехники правительственных войск стало известно благодаря сообщению за 19 марта на новостной «Твиттер»-страничке издания «Aleppo24». Как следствие, даже использование танковых подразделений СВ Турции со стороны русла реки Африн не позволило формированиям ССА приблизится к подконтрольной САА территории на дистанцию, позволяющую вести прицельный огонь из стрелкового вооружения. Туркам удалось захватить лишь деревни Барад и Кимар; далее продвижение остановилось.
Ещё более значимым событием во всё более просматривающемся сирийско-турецком конфликте является начало применения сирийской армией крупнокалиберной ствольной и реактивной артиллерии. В частности, 19 марта 2018 года, сирийская была вынуждена применить РСЗО БМ-21 «Град» по району горы Джабаль Анак, расположенной северней города Анадан (северо-восток «Идлибского гадюшника»). Дело в том, что турецкая армия направила в этот район мощный военный конвой из более чем 100 юнитов (БМ, мостоукладчиков, топливозаправщиков, бульдозеров, ОБТ M60T «Sabra» и т.д.). В соответствии с официальными данными Анкары, данная техника предназначена исключительно для возведения 7-го наблюдательного пункта севернее Анадана в рамках печально известной так называемой «северной зоны деэскалации», охватывающей провинции Идлиб и Алеппо. Но с какой целью в составе конвоя находятся мостоукладчики?! Для этого необходимо взглянуть на карту провинции Халеб в районе города Алеппо.
Мы видим, что как через центральный город, так и через его окрестности проходит достаточно узкая река Куэйке, ширина русла которой на некоторых участках едва превышает полтора десятка метров, чего может быть вполне достаточно для эффективного использования мостоукладчиков (штурмовых мостов). Остаётся единственный вывод: ГШ ВС Турции рассчитывает на проведение наступательной операции на восточном направлении, целью которой может быть захват города Алеппо и выдворение правительственных войск Сирийской Арабской Республики. Естественно, для реализации столь амбициозного плана потребуется задействование формирований FSA и «ан-Нусры» из «идлибского гадюшника», которым будет необходимо форсировать Куэйке в районе деревни Вади Дурус (южнее города Алеппо). На встречу данным формированиям могут выдвинуться подразделения «Свободной сирийской армии» из города Эль-Баб, которые должны будут захлопнуть «котёл» юго-восточнее Алеппо. Руководствуясь именно такой стратегией, турки перебрасывают к Анадану мостоукладчики. Всё обстоит очень серьёзно! Пустили в Африн, дали слабину — готовимся к более жестким испытаниям, а параллельно смотрим на ВС США и учимся тому, как необходимо поддерживать своих союзников на примере прикрытия курдов в Манбидже и Дейр-эз-Зоре.
«Грады» пошли в ход, и это уже похвально: по турецкому конвою и возводимому наблюдательному пункту был выпущен полный пакет из 40 неуправляемых реактивных снарядов с позиции близ города Хандарат. Примечательно, что даже после такого предупреждения Анкара не остепенилась и продолжила провокации на севере Алеппо. Поздним вечером 21 марта, батареи турецких САУ T-155 «Firtina» начали обстрел окрестностей Нубля, а затем и более стратегически важного Телль-Джибина, находящегося под контролем Сирийской Арабской Армии. Через этот город проходит наиболее короткая автомагистраль для переброски подкрепления в неоккупированный участок Африна «Алеппо — Телль-Рифат». Очевидно, что турецкие артиллеристы хотели временно купировать прибытие тяжёлой бронетехники САА и новых отрядов NDF в кантон для того, чтобы ССА получили хотя бы пару часов для захвата деревень Эш-Шаюх и Эйн-Дакнах. Но этим планам не суждено было свершиться, поскольку в районе Телль-Рифата был заранее создан внушительный оборонительный «заслон». Все вышеописанные события относятся исключительно к Восточному фронту «идлибского гадюшника», где правительственным силам Сирии предстоит поучаствовать ещё во многих грандиозных столкновениях с турецкой армией за сохранения сирийского суверенитета над городом Алеппо и южной частью кантона Африн. Но ведь есть ещё и Западный фронт, сводки с которого приходят в несколько раз реже, чем из Алеппо. А район этот не менее проблемный.
Всем нам хорошо известно, что такие города «идлибского гадюшника», как Джиср эш-Шугур, Эт-Туфахьях и Калаат аль-Мадик, являются настоящим рассадником тех протурецких оппозиционно-террористических формирований FSA и «Тахрир аш-Шам», которые благодаря турецким спецам освоили азы применения беспилотной тактической авиации в качестве воздушного компонента нанесения ударов по военным объектам ВКС России на авиабазе Хмеймим и в её окрестностях. Более того, именно здесь находится учебно-тренировочная база, на которой осуществляется подготовка боевиков, выдвигающихся на территорию провинций Хама и Латакия для проведения диверсионно-разведывательных и подрывных миссий против сирийской армии и российского военного контингента. Плодами такой деятельности стали миномётный удар по авиабазе Хмеймим накануне Нового года, а также «звёздный налёт» самодельных дронов, несущих на подвесках самодельные мины с контактными взрывателями для нанесения удара по авиации, находящейся на стоянках и полотне ВПП. Как мы уже отмечали в наших предыдущих работах, столь большая вероятность повторения подобных ударов связана с близостью Хмеймима к западной границе «идлибского гадюшника» и вышеуказанных городов (от 35 до 50 км), что позволяет беспилотным ударным средствам добираться до Хмеймима всего 20 — 30 мин.
Так, 19 марта 2018 года, по данным «Твиттер»-странички очевидца «@WaelRussi», стало известно о включении сирены воздушной тревоги на авиабазе Хмеймим, что могло быть связано как с отработкой отражения возможного массированного ракетного удара по сирийским военным объектам со стороны ВМС и ВВС коалиции, так и с уже привычной угрозой массированного удара со стороны прилетевших из Идлиба боевых дронов; тем более, что ещё днём ранее приходила информация о перехвате близ Хмеймима неизвестного воздушного объекта. Позитивным моментом является то, что все инциденты с кустарно произведёнными ударными дронами противника заканчиваются их уничтожением посредством обороняющих российские объекты зенитных ракетно-артиллерийских комплексов «Панцирь-С1». Негативной же деталью можно считать то, что данные инциденты имеют тенденцию к учащению. Напрашивается следующие и наиболее адекватные выводы.
Во-первых, авиабазу Хмеймим испытывают на возможности «противоракетного зонтика» отражать МРАУ с помощью беспилотной авиации идлибских боевиков «Тахрир аш-Шам». Причём не только со стороны «идлибского гадюшника», но и со средиземноморского воздушного направления, где оперируют американские АУГ, а также скрытные подводные носители стратегических крылатых ракет UGM-109E «Tomahawk Block IV» (TMMM) — атомные субмарины «Огайо» в модификации ПЛАРК (SSGN). Так, последнее неизвестное средство воздушного нападение, о котором заявляли очевидцы 18 марта, приближалось к авиабазе со стороны моря. Вполне вероятно, что в плане «прощупывания» Хмеймима на бреши в «зонтике ПВО» Анкара и Вашингтон действуют сообща, в пользу Североатлантического альянса, прикрываясь показными «дворцовыми распрями» и расхождением позиций по Сирийскому Курдистану. Не смотрите на громкие заявления Эрдогана в отношении Белого дома, и недовольство Пентагона планами закупки российских ЗРК С-400 «Триумф»; всё это чистой воды «цирковое представление». И когда речь заходит о таких стратегически важных объектах, как АвБ Хмеймим или ПМТО Тартус, нужно вспоминать о членстве Турции в блоке НАТО. Ведь не случайно Турция быстренько ретировалась в вопросе наступления на курдский Манбидж. Это не только проявленная перед США слабость, но и один из индикаторов присутствия неких договорённостей, о которых в СМИ вряд ли заявят. И эти испытания наш «зонтик» проходит на достойном уровне!
Во-вторых, следующий такой «звёздный налёт дронов» может произойти и в момент ракетного удара сил коалиции по военным объектам Сирии, дабы суммарное число единиц высокоточного оружия превысило количество целевых каналов зенитно-ракетных дивизионов С-400, С-300В4 и «Панцирей-С1». Многофункциональные РЛС 92Н6Е и СНР 9С32М, а также операторы комплексов С-400 и С-300В4 столкнуться с необходимостью селекции значительно большего количества СВН, среди которых потребуется выбор наиболее приоритетных. К проверке Хмеймима «на прочность» сегодня привлечены огромные средства как в западноевропейских и американских спецслужбах, так и в турецких. И как бы странно это не звучало, «Тахрир аш-Шам» со своими дронами сейчас является одним из таких «испытательных звеньев». Подобная активизация протурецких боевиков на западном фронте Идлиба (включая разработчиков и операторов БПЛА), генерируемая с подачи Анкары и Вашингтона, не осталась незамеченной командованием Сирийской Арабской Армии и ГШ ВС России. Как стало известно ещё 16 марта, сирийская артиллерия точечно отработала по оплоту FSA и «Тахрир аш-Шам» на Западном фронте «идлибского анклава» — городу Джиср эш-Шугур. Здесь находится одна из главных перевалочных баз для перемещения турецких военных грузов джихадистам, устраивающим вылазки в провинции Хама и Латакия. Немного позднее в сети распространилась информация о «загадочном» падении оперативно-тактической баллистической ракеты 9М79 «Точка» на территории турецкого ила Хатай (близ городка Ялададжи) с прикреплёнными фотографиями ночного обследования места падения. Опубликовал её турецкий военный обозреватель Yusuf Akbaba на своей страничке в «Твиттере».
Здесь мы видим минимальные повреждения корпуса изделия 9М79/-1. Учитывая, что ОТБР «Точка» при стабильном боевом режиме приближается к цели под углом порядка 90 градусов (для более эффективной оптимизации сектора разлёта осколков, реализации высокой подлётной скорости и максимального усложнения возможности «захвата» радарами подсвета вражеских средств ПРО), она должна была полностью разрушиться даже без срабатывания осколочно-фугасной боевой части 9Н123Ф. Следовательно, должен был произойти сбой в работе командно-гироскопического прибора 9Б64/-1 или дискретно-аналогового вычислительного устройства 9Б65, что привело к настильной траектории полёта ракеты с полной потерей управляемости и скорости. Именно это сохранило её корпус в целости. Возможность перехвата турецкими средствами ПВО также не подтверждается, поскольку следов от поражающих элементов осколочно-фугасных боевых частей ЗУР MIM-23K на корпусе ракеты не видно. Удивляет отлично просчитанные координаты её падения — в необитаемой местности, в 2 км от турецко-сирийской границы: и не придерёшься, и предупреждение более чем красноречивое.
Кульминацией в сюжете предупреждений турецкой стороны о неприемлемости действий формирований FSA и «ан-Нусры» против правительственных сил САР и авиабазы Хмеймим стал вчерашний точечный авиаудар по позициям протурецких сил в приграничном с Турцией городе Харим. Были это наши ВКС или военно-воздушные силы Сирии, пока неизвестно, но известно одно: времена «мягких, пушистых и сговорчивых» Дамаска и Москвы подходят к концу.
Источники информации:
https://www.newsli.ru/news/world/politika/28800
https://syria.liveuamap.com
https://kurdistan.ru/2018/03/21/news-32200_...sti_kurdov.html
http://rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/...ka/tochka.shtml Основной источник : https://topwar.ru/138381-proekt-dobryy-asad...mpaign=relevant