Советско-финская война 1939-40 гг.

Следующий "блокадный миф" касается наших северных соседей. Согласно нему, миролюбивая Финляндия вовсе не думала нападать на СССР летом 1941 года, однако 25 июня советские самолеты нанесли бомбовый удар по финской территории, после чего обиженным финнам волей-неволей пришлось присоединиться к Гитлеру. Тем не менее, несмотря на коварство русских, благородный маршал Маннергейм не стал наступать дальше старой советско-финской границы и тем самым спас Ленинград, который в противном случае был бы неминуемо взят. Таков сюжет мифотворцев.

Рассмотрим обе части данного мифа. Тем, кто полагает, будто это именно Сталин своими действиями толкнул Финляндию в гитлеровский лагерь, не мешает узнать, что еще до начала советско-финской войны 1939—1940 гг. опознавательным знаком финских ВВС была синяя свастика. А также задуматься, зачем миролюбивой Суоми понадобилась сеть военных аэродромов, построенных к началу 1939 года с помощью немецких специалистов, способная принять в 10 раз больше самолетов, чем их имелось в финских военно-воздушных силах.

Что же касается первых дней Великой Отечественной войны, то события развивались следующим образом. Еще 21 июня в 16.15 главные силы финского флота высадили 5-тысячный десант на демилитаризованные согласно Женевской конвенции 1921 года Аландские острова, арестовав находящихся там сотрудников советского консульства. Вечером того же дня финские подводные лодки поставили минные заграждения у эстонского побережья, причем их командиры получили приказ атаковать советские корабли, "если попадутся достойные цели". 22 июня финская диверсионная группа попыталась взорвать шлюзы Беломорско-Балтийского канала. В тот же день Гитлер заявил, что на Севере немецкие войска сражаются в союзе с "героическими финскими братьями по оружию". Наконец, 23 июня в 3 часа 45 минут вылетевшие из Восточной Пруссии немецкие бомбардировщики сбросили в воды фарватера между Кронштадтом и Ленинградом изрядную партию морских мин, после чего приземлились на финские аэродромы.

В этой ситуации, чтобы предотвратить дальнейшие налеты на Ленинград, на рассвете 25 июня советские бомбардировщики нанесли удар по 18 аэродромам в Финляндии и Норвегии, где базировалась немецкая авиация. Это событие было немедленно использовано в Хельсинки как предлог для официального объявления войны СССР.

Интересно для сравнения отметить, что когда 30 июля 1941 года английская авиация нанесла бомбовый удар по финскому городу Петсамо, где находились немецкие войска, Финляндия ограничилась разрывом дипломатических отношений с Англией.

Трубя на весь мир о "советской агрессии", между собой финские государственные деятели не считали нужным скрывать истинные цели войны. "Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера", — заявил 25 июня на заседании парламента депутат Салмиала. На реплику же одного из коллег: "Не надо говорить всего того, о чем думаешь", объединитель братских народов успокоительно заметил, что заседание все равно закрытое.

К 1 сентября 1941 года финская армия сумела выйти на Карельском перешейке к линии старой государственной границы и в течение нескольких дней пыталась ее штурмовать. 3 сентября финским частям удалось взять Старый Белоостров и ряд населенных пунктов за рекой Сестрой. 4 сентября они захватили один из передовых дотов Карельского укрепрайона. Одновременно части 6-го корпуса Карельской армии двинулись в обход Ладожского озера через реку Свирь, чтобы замкнуть внешнее кольцо блокады и тем самым полностью отрезать город от страны. Командующий им генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм еще 5 июня 1941 года предложил ему командовать этим корпусом именно для атаки бывшей столицы империи.

В преддверии предстоящего взятия Ленинграда уже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий президент Финляндии Юхо Паасикиви. В ней говорилось:

"Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна... Для нас, финнов, Петербург действительно принес зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений".

Однако благодаря стойкости и мужеству защитников города эта патетическая речь пропала втуне. Опираясь на долговременные сооружения Карельского укрепрайона, советские войска заняли прочную оборону, взломать которую при отсутствии у финнов пикирующих бомбардировщиков и тяжелых осадных орудий было практически невозможно. 5 сентября Старый Белоостров был отбит обратно. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. После того как подобное произошло в четырех полках, а общее количество отказников и дезертиров стало исчисляться тысячами, Маннергейм был вынужден окончательно отказаться от наступления на Ленинград.

За его недальновидный либерализм пришлось отвечать Советскому Союзу через 130 лет.Как известно, в соответствии с Фридрихсгамским мирным договором от 5(17) сентября 1809 г., которым завершилась не­посредственно Англией спровоцированная в 1808 году (в ответ на присоединение по Тильзитскому миру 1807 г. к органи­зованной Наполеоном континентальной блокаде Англии) последняя русско-шведская война, вся территория Финляндии отошла к России. За век с лишним пребывания в составе Российской империи бывшая шведская провинция, население которой - финские племена - никогда не имело ни собственной государственности, ни административной автономии в со­ставе шведского королевства, ни даже культурной автономии, усилиями непонятно чем руководствовавшихся россий­ских монархов превратилась практически в автономное государство, обладающее всеми необходимыми атрибутами. Про­званное Великим княжеством Финляндским, оно получило государственные органы власти, денежную единицу, свою ар­мию, почту и таможню, а с 1863 г. еще и государственный язык - финский. Но это еще полбеды, хотя и является ярчай­шим доказательством того, что никакой русификации, о которой финские националисты так много шумели, не имело мес­та быть. Основная беда заключалась в том, что по решению Александра I от 11 (23) декабря 1811 года в состав Велико­го княжества Финляндского была передана Выборгская губерния. В результате административная граница Финляндии ока­залась вплотную придвинута к Санкт-Петербургу. К моменту провозглашения независимости 23 ноября (6 декабря) 1917 г. и ее признания советским правительством 18 (31) декабря 1917 г. финны уже привыкли к огромности своей террито­рии, начисто позабыв, что значительная часть территории Финляндии была подарена русским царем. С этого все и нача­лось.Затем в обеих странах была Гражданская война, в которой обе стороны зарекомендовали себя, мягко выражаясь, далеко не самым лучшим образом. Но, воспользовавшись слабостью Советов, «горячие финские парни» успели отхватить боль­шие куски русской территории. А поскольку за их спиной стояла Антанта, Советам осталось только утираться . В процессе карельской авантюры 1921-1922 гг. Финляндия захватила громаднаю часть карельских и русских земель , а финская граница стала проходить едва ли не в 30 км от Петербурга, переименованного в Петроград, а затем в Ле­нинград. К тому же Ладожское озеро чуть ли не наполовину тоже отошло к Финляндии.
В номере от 17 апреля 1919 г., английская «Таймс» написала следующее: «Если мы посмотрим на карту, то увидим, что лучшим подступом к Петрограду является Балтийское море, и что кратчайший и самый легкий путь лежит через Финляндию. Финляндия является ключом к Петрограду, а Петроград - ключ к Москве». А еще через полгода - 24 октября 1919 г. - та же «Таймс» вдалбливала «непонятливым» финнам: «Это (наступление Финляндии на Петроград) показало бы, что она разделя­ет идеалы союзников и готова ради них нести жертвы. Эти жертвы доставили бы ей в глазах всех то уважение, которого у нее еще нет. Благоприятный случай для нее настал. Весь мир следит за тем, как она воспользуется им, и соответственно весь мир будет судить о ее политических дарованиях и характере. Финляндия должна дей­ствовать, иначе она упустит благоприятный случай. Мы надеемся, что она будет действовать»! Ну не шакалы ли?!

Так уж распорядилась география и история, что «оселком» геополитического рав­новесия в акватории Балтийского моря стали Аландские острова - самая что ни на есть классическая ключевая позиция во всей Балтике Эти острова перешли под юрисдикцию Российской империи в соответствии с Фридрихсгамским догово­ром 1809 года. Однако российский суверенитет над этими островами весь XIX в. откровенно раздражал Англию. Англия совместно с Францией уже покушалась на юрисдикцию России над этими ост­ровами, в частности в ходе Крымской войны, вынудив проигравшую тогда Россию в соответствии с Парижским мирным до­говором от 30 марта 1856 г. объявить эти острова демилитаризованной зоной.Так вот, обозначение якобы «независимой» по состоянию на Рождество 1890 г. Финляндии с вышеописанными «граница­ми» автоматически означало и переход Аландских островов под юрисдикцию и суверенитет этой самой «независимой» Финляндии! Однако такое решение судьбы Аландских островов в конечном итоге означало бы полную ликвидацию какого бы то ни было российского присутствия на Балтике вообще! То есть все труды Петра I должны были быть полностью пере­черкнуты, а «прорубленное» им «окно в Европу» - наглухо заколочено! В общем-то к 1918 г. все так и должно было произойти, если бы не выдающийся геополитический подвиг во славу России капитана 1-го ранга А.М. Щастно­го, спасшего, вопреки преступным приказам Ленина и Троцкого, весь Балтийский флот! А раз есть флот, значит, не только окно распахнуто - открыты врата!
Тем не менее с подачи заправлявшей в нем Англии Совет Лиги Наций 24 июня 1921 г. утвердил-таки передачу Аландских островов под юрисдикцию и суверенитет Финляндии. «Эвакуация» этих островов из состава бывшей Российской империи была осуществлена руками Германии как доставшийся Антанте бывший германский «трофей». Даром, что ли, германские социал-демократы «оживили» ранее аннулированный в одностороннем порядке Брест-Литовский договор от 3 марта 1918 г.?
20 октября 1921 г. была подписана особая конвенция, в соответствии с которой была подтверждена преемственность в вопросе о демилитаризованном статусе этих островов согласно еще Парижскому мирному договору 1856 г.! Так через 65 лет аукнулось эхо Крымской войны. Естественно, что подстрекаемая Западом Финляндия вовсе и не собиралась соблю­дать это требование, а потому все-таки осуществляла там военное строительство. В конце концов наряду с другими, не менее важными причинами, главная из которых кроется в особо тесных связях Финляндии Маннергейма с гитлеровской Германией, это привело к советско-финляндской войне 1939-1940 гг.
К концу 1930-х гг., особенно в 1939 г., резко обострился вопрос безопасности Санкт-Петербурга (тогда Ленинграда). Ведь граница чуть ли не по предместьям Питера проходила! На протяжении 1930-х гг., особенно в 1937, 1938 и 1939 гг., Советский Союз многократно пытался урегулировать этот вопрос дипломатическим путем, дойдя в конце концов до фан­тастического предложения об обмене громадного по площади куска советской территории на клочок земли, чтобы ото­двинуть границу подальше от Ленинграда. Об этом свидетельствует карта советских предложений об обмене территория­ми. Однако, откровенно науськиваемая западными странами, особенно Великобританией, Францией и Германией, Финлян­дия ни в какую не соглашалась ни с одним из советских предложений и, более того, не желала вести переговоры, даже предварительные. С большим трудом переговоры все-таки были начаты в октябре 1939 г. в Москве. В переговорах участ­вовал лично Сталин. Финляндии было предложено заключить с Советским Союзом оборонительное соглашение, начисто отвергнутое финской стороной.
Советский Союз предложил решить чисто военные вопросы, такие как перенос границы на Карельском перешейке на за­пад с таким расчетом, чтобы к Советскому Союзу отошло северное побережье Кронштадтского залива. Финской стороне было предложено уступить, в том числе и на условиях длительной аренды, небольшую часть полуострова Ханко или лю­бой остров на крайнем юго-западе Финского залива, чтобы можно было создать военно-морскую базу, которая закрыва­ла бы вход в Финский залив. В обмен на уступку на Карельском перешейке Советский Союз предложил вдвое большую территорию советской Карелии. Просил 2761 кв. км на Карельском перешейке, а предлагал 5529 кв. км! Как и преж­де, ни одно из выдвинутых предложений не было принято финляндским правительством к рассмотрению. Все они были от­вергнуты без рассмотрения, причем под такими надуманными предлогами, что финляндское правительство полностью скрывало мотивировки своих отказов от советских предложений, как от общественности, так и от парламента Финлян­дии.

Но в это же время правительство Финляндии уже осуществляло скрытую мобилизацию, которая, по агентурным данным советской разведки, началась с 10 октября 1939 г. Кстати, заметьте, что советско-финляндские переговоры начались в Москве 12 октября, а скрытая мобилизация в Финляндии - еще 10 октября.
Во время дипломатического приема 6 ноября 1939 г. в советском посольстве только что приступивший к работе в Хель­синки новый резидент Елисей Синицын в беседе с Хелениусом - губернатором Ньюландской губернии, куда входит и сто­лица Финляндии, - выяснил, что скрытая мобилизация в стране действительно идет уже давно. На восток без особого шу­ма перевозят новобранцев из западных и центральных губерний. А вскоре открыто объявят мобилизацию, и солдат из юж­ных губерний будут размещать вдоль побережья Финского залива. Еще через пять дней, то есть 11 ноября 1939 г., от при­нятого на связь агента «Граф» резидент получил дополнительную информацию об осуществляемой в Финляндии мобили­зации, о размещении войск на Карельском перешейке, об эвакуации всего населения из поселков и деревень на этой территории. Обо всем этом он сообщил в Москву.

Сразу же позвольте обратить внимание на следующее. По тогдашним понятиям мобилизация - это война. Даже скры­тая, которая осуществлялась в стране с 10 октября 1939 г. Советская разведка уже в начале второй декады ноября рас­полагала сведениями о том, что правительство Финляндии вот-вот объявит открытую мобилизацию. Что оно и сделало, едва только делегация Финляндии сорвала переговоры в Москве и 16 ноября возвратилась в Хельсинки.

Считается, что советско-финляндская война началась с артиллерийского инцидента в районе деревушки Майнила. Со­гласно советской версии этого инцидента, 26 ноября 1939 г. в 15 ч. 45 мин. финская артиллерия в районе Майнилы вы­пустила семь снарядов по позициям 68-го стрелкового полка на советской территории. Были убиты три красноармейца и один младший командир. По другим данным, были убиты три красноармейца и шестеро ранены. Ныне все стремятся ёрни­чески относиться к советской версии этого инцидента. Доходит до того, что эту акцию приписывают неким спецподраз­делениям НКВД. Самое спокойное мнение на сей счет состоит в том, что-де «инцидент в Майниле еще ждет своих ис­следователей. Это очень интересная проблема для... узких военных специалистов». Трудно не согласиться с тем, что это интересная проблема. Но невозможно согласиться с тем, что она интересна только для узких военных спе­циалистов. Как, впрочем, и с тем, что еще только предстоит исследовать эту проблему.

Подкрепленные данными из советских и финских архивов подлинные исторические факты свидетельствуют о том, что тайна этого инцидента уже раскрыта. И отнюдь не в пользу Финляндии. Соответственно одновременно рушится и миф о том, что-де Сталин развязал агрессию против «маленькой беззащитной Финляндии».

Итак, 26 ноября 1939 г. в 15.45 состоялся обстрел финской артиллерией позиций советского полка. 27 ноября наркомат иностранных дел СССР от имени советского правительства обратился с нотой протеста к правительству Финляндии и по­требовал отвода финских войск от границы на расстояние до 20-25 км. При этом в ноте советского правительства гово­рилось также и следующее: «Советское правительство не намерено раздувать этот возмутительный акт нападе­ния со стороны частей финской армии, может быть, плохо управляемых финским командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие возмутительные факты впредь не имели места». Как, очевидно, и следовало ожидать, правительст­во Финляндии начисто отрицало факт обстрела советской территории и предложило отвести на эти самые 20-25 км от границы не только финские, но и советские войска. Это было форменным издевательством над СССР, так как предложе­ние финнов означало вывод всех советских войск из Ленинграда!

29 ноября 1939 г. от имени советского правительства наркомат иностранных дел СССР вручил посланнику Финляндии в Москве ноту о разрыве ди­пломатических отношений между Советским Союзом и Финляндией. 30 ноября 1939 г. президент Финляндии К. Каллио официально объявил войну Советскому Союзу. В 8 часов утра того же дня войска Ленинградского военного округа получили приказ перейти границу с Финляндией.

Обратите внимание на то, что действия Советского Союза были четко адекватными международному праву. Сначала была нота протеста. При этом Советский Союз прямо указал на то, что не намерен раздувать инцидент. Финляндия ничего не признала. Затем последовал разрыв дипломатиче­ских отношений. И только после этого приказ войскам. Причем СССР войны Финляндии не объявлял. Финляндия же, напротив, войну объявила офи­циально. А это означает, что Финляндия готовилась к войне, причем отнюдь не к оборонительной, а именно же наступательной, сколь странно это ни показалось бы, исходя из несопоставимых масштабов СССР и Финляндии. Скрупулезная работа смешанной комиссии российских и финских исто­риков в финских архивах показала, что все обстояло именно так.

В военном архиве Финляндии сохранились оперативные планы финской армии, которые однозначно свидетельствуют о том, что это бы­ли планы именно наступательной, агрессивной войны!

Из их содержания следует, что «предполагалось сразу после нападения СССР перейти в наступление и занять ряд территорий, прежде всего в Советской Карелии»! Именно этим-то и была обусловлена скрытая мобилизация в Финляндии, которая началась еще 10 октября. Единст­венное, чего недоставало финскому плану наступательной агрессивной войны - так это факта нападения Советского Союза на Финляндию. Потому что иначе гарантировавшие Финляндии помощь Великобритания, Франция и Германия не смогли бы выступить на ее стороне. Хуже того. В против­ном случае Финляндии пришлось бы держать ответ в Лиге Наций. Кстати говоря, когда «зимняя» война завершилась, один из агентов резидентуры советской внешней разведки в Хельсинки - «Монах» - однозначно подтвердил, что на провоцирование войны с СССР Финляндию толкнули Великобритания и Франция, которые официально обещали помощь добровольцами и оружием, а также закрыть глаза на аннексию Фин­ляндией советской территории вплоть до Урала!

слову сказать, они не только обещали, а, вопреки традиционной манере Запада обещать, но ничего не делать, очень даже деятельно готовились помочь Финляндии в ее походе против СССР. В частности, уже в период запад­ной кампании германские войска захватили в одном из брошенных французским генералитетом штабных поез­дов целую папку с грифом «TRES SECRET», на которой красовалась надпись «ANNAQUE AERIENNE DU PETROLE DU CAUCASE. Liaison effectue au G.Q.C. Aerien le avril 1940». В переводе с французского языка это означало «Совершен­но секретно. Воздушный удар по нефтяным месторождениям Кавказа. Верховное командование ВВС, апрель 1940 года». А в папке соответствующие документы и карты намеченных для бомбардировок целей. Чуть позже гитлеров­цы не без юмора опубликовали эти документы. Для сведения - в те времена более 86,5% добычи советской нефти и нефтепереработки было сосредоточено в Закавказье (Запад никогда не понимал, что это за термин - «Закав­казье» - и потому называл этот регион на свой лад - Кавказ). Англо-французские планы по нанесению бомбовых ударов по указанным районам СССР тогда сорвались в связи с успешным окончанием Советским Союзом упомянутой вой­ны и заключением мирного договора с Финляндией. Кстати говоря, Сталин и требовал-то скорейшего окончания этой вой­ны, исходя из этого факта - ведь разведка и тогда докладывала ему об этих планах.

Но если вы думаете, что англичане и французы ограничились тогда только планами воздушных бомбардировок нефтяных районов СССР, то вы сильно заблуждаетесь. Мало кому известно, что эти подонки готовили и захват имевшего колоссаль­ное стратегическое значение Беломорско-Балтийского канала (ББК). Запад прекрасно понимал значение ББК для обороны Советского Союза. И когда в 1940 г. Англия и Франция готовились в порядке оказания помощи Финляндии высадить де­сант на севере СССР150, то командующий французским флотом адмирал Ж. Дарлан настаивал на захвате канала непо­врежденным, считая его использование союзниками ключом для захвата Ленинграда. Финны же в свою очередь во всех своих оперативных планах предусматривали либо захват канала, либо вывод из строя его основных сооружений. Они так­же считали ББК главной опорой советской власти в Карелии. Впоследствии и гитлеровское командование придало огром­ное значение захвату ББК. Еще в мае 1941 г. военно-морской атташе Германии в Москве Н. Баум-бах с тревогой информи­ровал свое берлинское руководство, что «Балтийский и Северный флоты русских благодаря Беломорскому каналу слу­жат резервом друг для друга». Проницательный был атташе. Все так и случилось. В ходе Великой Отечественной войны ББК сыграл колоссальную роль как в обороне Ленинграда, так и в удержании Советского Заполярья.

Вот именно ради этого и была осуществлена артиллерийская провокация в Майниле. И то, что это была провокация, под­твердил лично «фюрер» Финляндии - Карл Густав Маннергейм. Из его мемуаров однозначно вытекает, что не СССР, а именно Финляндия встала на тропу войны. Посмотрите, что и как происходило.

Приглашение прибыть в Москву на переговоры Кремль сделал 5 октября. А уже 6 октября финские войска стали выдви­гаться на исходные рубежи. Это было четко зафиксировано советскими разведслужбами. 10 октября в Финляндии нача­лась не только скрытая мобилизация, но и эвакуация жителей из приграничной зоны. 11 октября, то есть в день прибы­тия финской делегации в Москву, в Финляндии была объявлена мобилизация резервистов. И пока Сталин более месяца пытался нормальным языком уговорить финскую делегацию серьезно рассмотреть солидные советские предложения, фин­ская сторона осуществила полную эвакуацию населения из приграничной зоны, успешно провела мобилизацию и довела численность своей армии до 500 тысяч человек. Маннергейм так и указывает в своих мемуарах, что «первый раунд был за нами (т.е. Финляндией - A.M.). Как войска прикрытия, так и полевую армию мы смогли вовремя и в прекрас­ном состоянии перебросить к фронту (обратите внимание - боевых действий еще ни одна из сторон не начинала, а Маннергейм, описывая действия в предшествовавший 26 ноября период, употребил термин военного времени - «фронт» - А. М.). Мы получили достаточно времени - 4-6 недель - для боевой подготовки войск, знакомства их с местно­стью, для продолжения строительства полевых укреплений, подготовки разрушительных работ, а также для ус­тановки мин и организации минных полей». Кстати, о минировании, например, территориальных вод Финляндии ее пра­вительство объявило еще 25 октября.

Далее не хватало только искры. Ее не хватало хотя бы по той простой причине, что финское командование находилось под «обаянием» германской стратегии превентивной войны, один из основных вариантов которой предусматривал прово­цирование противоположной стороны на ответный удар, что позволяло представить спровоцировавшую конфликт сторо­ну в качестве «жертвы агрессии», но тут же перейти от обороны к наступлению. Автором этого варианта был один из наиболее авторитетных военных теоретиков и практиков германского генералитета, впоследствии, при нападении на СССР, командующий группой армий «Север» фон Лееб. Именно этот замысел и был отражен в финских военных планах, о чем говорилось выше. Правда, другие финские документы засвидетельствовали, что «командование финляндской ар­мии окончательно отказалось от этих планов лишь через неделю после начала "зимней" войны, поскольку груп­пировка Красной Армии на этом направлении оказалась неожиданно мощной». То есть все-таки попытались реали­зовать именно вышеописанный сценарий. Просто не вышло.

К. Маннергейм четко проговорился, что провокация в Майниле - это его рук дело. Отмечая в своих мемуарах, что обста­новка в ноябре 1939 г. была беспокойной и накалялась с каждым днем, Маннергейм указал, что «поставил войскам зада­чу на оборону предполья большими силами» и - внимание - в то же время якобы забрал у них всю артиллерию, но при­слал туда инспектора артиллерии! Образованнейший офицер российской императорской армии - и такую глупость отмо­розил! Выдающееся светило военной науки К. Клаузевиц, помнится, говорил, что «военное дело просто и вполне доступ­но здравому уму человека. Но воевать сложно». Так вот, перефразируя самого К. Клаузевица, не только воевать, но и особенно врать впоследствии очень сложно. И К. Маннергейм это подтвердил на все 100 % не только вышеприведен­ной глупой ложью. Это глупая ложь хотя бы по той простой причине, что резидент советской разведки Елисей Синицын лично осуществлял визуальную разведку подготовки финских войск к войне, проехав на автомашине вдоль Карельского перешейка к советской границе. Советский резидент собственными глазами видел, что, вопреки мемуарным утверждени­ям Маннергейма, еще 25 ноября финские войска с большим количеством артиллерии двигались не от границы, а к границе! 28 ноября 1939 г. он лично докладывал об этом Сталину и Политбюро ЦК ВКП(б).

Более того. В своих мемуарах Маннергейм указывает, что 26 ноября 1939 г. он лично побывал на Карельском перешейке в связи с происшедшим инцидентом. Однако Советский Союз вручил ноту протеста только 27 ноября. До этого дня никто в мире и не знал, что там произошел артиллерийский инцидент. Кроме, естественно, того, кто его организовал и тех, кто пострадал. И Карл Густав Маннергейм собственным же пером признал, что лично был причастен к этой про­вокации. Иначе что ему было делать 26 ноября на месте тех самых событий, которые в итоге и стали детонато­ром «зимней» войны. Ай да Маннергейм! Надо же было так проговориться!

Но при чем же тут Сталин и СССР?

- Иосиф Виссарионович, в настоящее время историки-антисоветчики подают советско-финляндскую войну, как неспровоцированную агрессию СССР против маленькой Финляндии. Зачем вообще была нужна это война? Нельзя ли было вообще обойтись без войны?

СТАЛИН - Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30-35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти.
Вот вам оборонное и политическое значение Ленинграда как центра промышленного и как второй столицы нашей страны. Вот почему безопасность Ленинграда — есть безопасность нашей страны. Ясно, что коль скоро переговоры мирные с Финляндией не привели к результатам, надо было объявить войну, чтобы при помощи военной силы организовать, утвердить и закрепить безопасность Ленинграда и, стало быть, безопасность нашей страны.

- - Вы говорите о безопасности Ленинграда, но известно, что в СССР уже было сформировано марионеточное финское правительство. Как это понимать?


-Перед финнами мы с начала войны поставили два вопроса — выбирайте из двух одно: либо идите на большие уступки, либо мы вас распылим и вы получите правительство Куусинена, которое будет потрошить ваше правительство. Так мы сказали финской буржуазии. Они предпочли пойти на уступки, чтобы не было народного правительства. Пожалуйста. Дело полюбовное, мы на эти условия пошли, потому что получили довольно серьезные уступки, которые полностью обеспечивают Ленинград и с севера, и с юга, и с запада, и которые ставят под угрозу все жизненные центры Финляндии. Теперь угроза Гельсингфорсу смотрит с двух сторон — Выборг и Ханко. Стало быть, большой план большой войны не был осуществлен, и война кончилась через 3 месяца и 12 дней, только потому, что наша армия хорошо поработала и потому, что наш политический бум, поставленный перед Финляндией, оказался правильным. Либо вы, господа финские буржуа, идите на уступки, либо мы вам даем правительство Куусинена, которое вас распотрошит, и они предпочли первое.

-То есть, перед войсками не ставилась задача полной оккупации Финляндии?

-Как известно, войска были размещены на фронте в виде 5 основных колонн. Одна, наиболее серьезная, колонна наших войск на Карельском перешейке. Другая колонна наших войск и направление этой колонны было Северное побережье Ладожского озера с основным направлением на Сердоболью. Третья колонна, меньшая, направлением на Улебо. Четвертая колонна с направлением на Торнео и пятая колонна — с севера на юг на Петсамо.Правильно ли было такое размещение войск на фронте? Я думаю, что правильно. Чего хотели добиться этим размещением наших войск на фронте?
Если взять Карельский перешеек, то первая задача такая. Ведь на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое, а еще лучше предусмотреть худшее. Наибольшая колонна наших войск была на Карельском перешейке для того, чтобы создать невозможность для возникновения всяких случайностей против Ленинграда со стороны финнов.
Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада. Знаем хорошо. Надо в войне предусмотреть всякие возможности, особенно не упускать из виду наиболее худших возможностей. Вот исходя из этого, надо было здесь создать большую колонну — на Карельском перешейке — что могло прежде всего обеспечить Ленинград от всяких возможных случайностей.
Во-вторых, эта колонна войск нужна была для того, чтобы разведать штыком состояние Финляндии на Карельском перешейке. Ее положение сил, ее оборону — две цели.
В-третьих, создать плацдарм для того, чтобы, когда подвезем побольше войск, они имели плацдарм для прыжка вперед и продвижения дальше. И в-четвертых, взять Выборг, если удастся.
Во всяком случае, расположение войск на Карельском перешейке преследовало три цели: создать серьезный заслон против всяких возможностей и случайностей против Ленинграда; во-вторых, устроить разведку территории и тыла Финляндии, что очень нужно было нам; и в-третьих — создать плацдарм для прыжка, куда войска будут подвезены.
Следующий участок, севернее Ладожского озера. Наши войска преследовали две цели, тоже цель разведки, собственно, три цели, цель разведки войсковой, я говорю о разведке штыковой, это очень серьезная и наиболее верная разведка из всех видов разведки. Создание плацдарма для того, чтобы с подвозом войск выйти в тыл линии Маннергейма. Вторая основная цель — создание плацдарма и выхода в тыл, если это удастся.
Третья группа имела такую же цель — разведка территорий, населения, создание плацдарма...
Четвертая группа в сторону Торнео, нужно разведать в этом направлении, создать плацдарм для войск, который потом подвезут.
Пятая группа — Петсамовская. Разведка — создание плацдармов, сделать удар по городу. Все эти группировки преследовали одну конкретную цель — заставить финнов разбить свои силы. Резерв у нас больше, чем у них, ослабить направление — напор на Карельском перешейке — в конце прорвать Карельский перешеек и пройти севернее — к Финскому заливу.
Группа севернее Ладоги ставила перед собой задачу — взять Сердоболь, зайти в тыл. Группа Улебовская — занять Улебо. Группа Кондопожская — выйти на Торнео, группа Петсамовская — соединиться с группой Кондопожской.

-Командиры не знали, что им даны столь ограниченные цели?

Мы не раскрывали карты, что у нас имеется другая цель — создать плацдарм, произвести разведку. Если бы мы все карты раскрыли, то мы расхолодили бы наши армейские части. Задача была такая.

-Сейчас много пишут, что вы рассчитывали на быструю победоносную войну...

- Мы не ставили такой серьезной задачи, потому что война в Финляндии очень трудная. Мы знаем из истории нашей армии, нашей страны, что Финляндия завоевывалась 4 раза... Мы попытались ее пятый раз потрясти. Мы знали, что Петр I воевал 21 год, чтобы отбить у Швеции всю Финляндию. Финляндия была тогда провинцией у Швеции, именно тот район, который мы теперь получили, район Кохтла-Ярве и Петсамо. Это не в счет, весь Карельский перешеек до Выборга, включая Выборгский залив, причем Петр не получил тогда полуостров Ханко, но он воевал 21 год.
Мы знали, что после Петра I войну за расширение влияния России в Финляндии вела его дочь Елизавета Петровна 2 года. Кое-чего она добилась, расширила, но Гельсингфорс оставался в руках Финляндии. Мы знали, что Екатерина II два года вела войну и ничего особенного не добилась.
Мы знали, наконец, что Александр I два года вел войну и завоевал Финляндию, отвоевал все области. Точно такие же истории происходили с войсками русских тогда, как теперь: окружали, брали в плен, штабы уводили, финнов окружали, брали в плен — то же, что и было. Всю эту штуку мы знали и считали, что, возможно, война с Финляндией продлится до августа или сентября 1940 года, вот почему мы на всякий случай учитывали не только благоприятное, но и худшее, и занялись с самого начала войны подготовкой плацдармов в пяти направлениях. Если бы война продлилась и если бы в войну вмешалось какое-либо соседнее государство, мы имели в виду поставить по этим направлениям, где уже имеются готовые плацдармы 62 дивизий пехоты и 10 в резерве, 72 всего, чтобы отбить охоту вмешиваться в это дело. Но до этого дело не дошло. У нас было всего 50 дивизий. Резерв так и остался резервом — 10 дивизий, но это потому, что наши войска хорошо поработали, разбили финнов и прижали финнов.

- Ваши критики утверждают, что для войны было крайне неудачно выбрано время...

- Нет. Партия и правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в финских условиях, начали активные военные действия именно в конце ноября — в начале декабря. Все это зависело не только от нас, а, скорее всего, от международной обстановки. Там, на Западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло — когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить?
Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на Западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют.
Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть, благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и обеспечении безопасности государства, был бы упущен. Это было бы большой ошибкой.
Вот почему наше правительство и партия поступили правильно, не отклонив это дело и открыв военные действия непосредственно после перерыва переговоров с Финляндией.

- Если все было правильно спланировано, то почему начало военной компании оказалось неудачным?

-Потому, что наши войска и командный состав наших войск не сумели приспособиться к условиям войны в Финляндии.

-А что помешало?

- Мне кажется, что им особенно помешало — это созданная предыдущая кампания психологии в войсках и командном составе — шапками закидаем. Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная Армия непобедима, что нет ей равной, что у нее все есть, нет никаких нехваток, не было и не существует, что наша армия непобедима. Вообще в истории не бывало непобедимых армий. Самые лучшие армии, которые были и там, и сям, терпели поражения. У нас товарищи хвастались, что наша армия непобедима, что мы всех можем шапками закидать, нет никаких нехваток. В практике нет такой армии и не будет.
Это помешало нашей армии сразу понять свои недостатки и перестроиться, перестроиться применительно к условиям Финляндии. Наша армия не поняла, не сразу поняла, что война в Польше это была военная прогулка, а не война. Она не поняла и не уяснила, что в Финляндии не будет военной прогулки, а будет настоящая война. Потребовалось время для того, чтобы наша армия поняла это, почувствовала и чтобы она стала приспосабливаться к условиям войны в Финляндии, чтобы она стала перестраиваться.
Это больше всего помешало нашим войскам сразу, с ходу приспособиться к основным условиям войны в Финляндии, понять, что она шла не на военную прогулку, чтобы на “ура” брать, а на войну. Вот с этой психологией, что наша армия непобедима, с хвастовством, которые страшно развиты у нас, — это самые невежественные люди, т. е. большие хвастуны, — надо покончить. С этим хвастовством надо раз и навсегда покончить. Надо вдолбить нашим людям правила о том, что непобедимой армии не бывает. Надо вдолбить слова Ленина о том, что разбитые армии или потерпевшие поражения армии очень хорошо дерутся потом. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война — это игра с некоторыми неизвестными, что там, в войне, могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только наступать, но и отступать. Надо запомнить самое важное — философию Ленина. Она не превзойдена, и хорошо было бы, чтобы наши большевики усвоили эту философию, которая в корне противоречит обывательской философии, будто бы наша армия непобедима, имеет все и может все победить. С этой психологией — шапками закидаем — надо покончить, если хотите, чтобы наша армия стала действительно современной армией. Ведь имейте в виду, что за все существование Советской власти мы настоящей современной войны еще не вели.

- Вы говорите только о польской компании, дескать она, расслабила военачальников. Но ведь был Хасан, Халхин-Гол..

-Мелкие эпизоды в Манчжурии, у озера Хасан или в Монголии — это чепуха, это не война — это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном. Япония боялась развязать войну, мы тоже этого не хотели, и некоторая проба сил на пятачке показала, что Япония провалилась. У них было 2-3 дивизии и у нас 2-3 дивизии в Монголии, столько же на Хасане. Настоящей, серьезной войны наша армия еще не вела.

-Но была ведь еще гражданская война!

-Гражданская война — это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов. Без всего этого какая же это серьезная война? Это была особая война, не современная. Мы были плохо вооружены, плохо одеты, плохо питавшиеся, но все-таки разбили врага, у которого было намного больше вооружения, который был намного лучше вооружен, потому что тут в основном играл роль дух.

-Однако сейчас вас упрекают, что вы слишком благоволили командирам, прошедшим «школу гражданской войны», которые этак с саблей наголо... Это помешало нашим войскам?

- Помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны. Как у нас расценивают комсостав: а ты участвовал в гражданской войне? Нет, не участвовал. Пошел вон. А тот участвовал? Участвовал. Давай его сюда, у него большой опыт и прочее.
Я должен сказать, конечно, опыт гражданской войны очень ценен, традиции гражданской войны тоже ценны, но они совершенно недостаточны. Вот именно культ традиции и опыта гражданской войны, с которыми надо покончить, и помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны.
Не последний человек у нас товарищ командир — первый; если хотите, по части гражданской войны опыт у него большой, он уважаемый, честный человек, а вот до сих пор не может перестроиться на новый современный лад. Он не понимает, что нельзя сразу вести атаку, без артиллерийской обработки. Он иногда ведет полки на “ура”. Если так вести войну, значит, загубить дело, все равно, будут ли это кадры, или нет, первый класс, все равно загубить. Если противник сидит в окопах, имеет артиллерию, танки, то он, бесспорно, разгромит.
Такие же недостатки были в 7-й армии — непонимание того, что артиллерия решает дело. Все эти разговоры о том, что жалеть нужно снаряды, нужны ли самозарядные винтовки, что они берут много патронов, зачем нужен автомат, который столько патронов берет, все эти разговоры, что нужно стрелять только по цели, — все это старое, это область и традиции гражданской войны. Это не содержит ничего современного.
Откуда все эти разговоры? Разговоры не только там велись, разговоры и здесь велись. Гражданские люди — я, Молотов — кое-что находили по части военных вопросов. Невоенные люди специально спорили с руководителями военных ведомств, переспорили их и заставили признать, что ведем современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия. Взять современную войну при наличии укрепленных районов и вместе с тем ставить вопрос о том, что только по целям надо стрелять — значит, несусветная мудрость.
Разговоры о том, почему прекратили производство автоматов Дегтярева. У него было только 25 зарядов. Глупо, но все-таки прекратили. Почему? Я не могу сказать.
Почему минометов нет? Это не новое дело. В эпоху империалистической войны немцы спасались от западных и восточных войск — наших и французских — главным образом минами: людей мало — мин много. 24 года прошло, почему у вас до сих пор нет минометов? Ни ответа, ни привета.

- Это я у вас хочу спросить почему у РККА не оказалось необходитмого вооружения: миноискателей, минометов, автоматов?

- Потому что у всех в головах царили традиции гражданской войны: мы обходились без мин, без автоматов, что наша артиллерия, наши люди замечательные, герои и все прочее, мы напрем и понесем. Эти речи напоминают мне краснокожих в Америке, которые против винтовок выступали с дубинами и хотели победить американцев дубинами, — винтовку победить дубиной — и всех их перебили.
Вот этот культ традиции и опыта гражданской войны развит у людей и отнял у них психологическую возможность побыстрей перестроиться на новые методы современной войны. Надо сказать, что все-таки недели через 2-3-4 стали перестраиваться: сначала 13-я армия, Штерну тоже удалось перестроиться, тоже не без скрипа. Хорошо повел себя тов. Фролов, 14-я армия. Хуже всех пошло у т. Ковалева. Так как он хороший боец, так как он хороший герой гражданской войны и добился славы в эпоху гражданской войны, то ему очень трудно освободиться от опыта гражданской войны, который совершенно недостаточен. Традиции и опыт гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность гражданской войны дополнить обязательно... дополнить опытом войны современной. А что такое современная война — интересный вопрос, чего она требует? Она требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия это Бог, судя по артиллерии. Кто хочет перестроиться на новый современный лад, должен понять — артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. И поэтому разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площади, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400—500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов и патронов. Как пишут финские солдаты, что они на протяжении 4 месяцев не могли выспаться, только в день перемирия выспались. Вот что значит артиллерия. Артиллерия — первое дело.
Второе — авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи самолетов. И вот, кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать, меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды — будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, или жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых, или не жалеть бомбы, снаряды.
Дальше — танки, третье, тоже решающее, нужны массовые танки не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней — это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов для противника, жалеть своих людей, сохранять силы армии.
Минометы — четвертое, нет современной войны без минометов, массовых минометов. Все корпуса, все роты, батальоны, полки должны иметь минометы 6-тидюймовые обязательно, 8-мидюймовые. Это страшно нужно для современной войны. Это очень эффективные минометы и очень дешевая артиллерия. Замечательная штука миномет. Не жалеть мин, вот лозунг, жалеть своих людей. Если жалеть бомбы и снаряды — не жалеть людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, — не жалейте мин.
Дальше — автоматизация ручного оружия.

- Но многие нынешние историки утверждают что именно вы и были тем ретроградом, который препятствовал широкому внедрению автоматического стрелкового оружия...

- До сих пор идут споры: нужны ли нам самозарядные винтовки с десятизарядным магазином? Люди, которые живут традициями гражданской войны, — дураки, хотя они и хорошие люди, когда говорят: а зачем нам самозарядная винтовка? А возьмите нашу старую винтовку пятизарядную и самозарядную винтовку с десятью зарядами. Ведь мы знаем, что — целься, поворачивай, стреляй, попадется мишень — опять целься, поворачивай, стреляй. А возьмите бойца, у которого десятизарядная винтовка, он в три раза больше пуль выпустит, чем человек с нашей винтовкой. Боец с самозарядной винтовкой равняется трем бойцам. Как же после этого не переходить на самозарядную винтовку, ведь это полуавтомат. Это страшно необходимо, война показала это в войсках армии. Для разведки нашей, для ночных боев, в тыл напасть, поднять шум, такой ужас создается в тылу ночью и такая паника — мое почтение. Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от автоматов. Как же это дело не использовать.
Значит — пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет — обязательны.

- Еще один упрек: советские солдаты безынициативны потому что боятся проявить инициативу. Инициатива в РККА — наказуема?

-У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую войну. Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного.

- Но в армии, порой, насаждается: «За Родину, за Сталина!»

- Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники. Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить “партия Ленина-Сталина”, все равно что аллилуя-аллилуя. Этого мало, этого теперь недостаточно. Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии.
Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну нам — советским людям, и чтобы победить в этой войне.

- Почему же оказалось, что финны подготовлены к современной войне лучше?

- Вот многие из вас видели ее подвижность, дисциплину, видели, как она применяет всякие фокусы, и некоторая зависть сквозила к финской армии. Вопрос: можно ли ее назвать вполне современной армией? По-моему, нельзя. С точки зрения обороны укрепленных рубежей, она, финская армия, более или менее удовлетворительная, но она все-таки несовременная, потому что она очень пассивна в обороне и она смотрит на линию обороны укрепленного района, как магометане на аллаха. Дурачки, сидят в дотах и не выходят, считают, что с дотами не справятся, сидят и чай попивают. Это не то отношение к линии обороны, какое нужно современной армии. Современная армия не может относиться к линии обороны, как бы она ни была прочна, пассивно.
Вот эта пассивность в обороне и вот это пассивное отношение к оборонительным линиям, оно характеризует финскую армию как не вполне современную для обороны, когда она сидит за камнями. Финская армия показала себя, что она не вполне современна, и потому, что слишком религиозно относится к непревзойденности своих укрепленных районов. А наступление финнов гроша ломаного не стоит. Вот 3 месяца боев, помните вы хоть один случай серьезного массового наступления со стороны финской армии? Этого не бывало. Они не решались даже на контратаку, хотя они сидели в районах, где имеются у них доты, где все пространство вымерено, как на полигоне, они могут закрыть глаза и стрелять, ибо все пространство у них вымерено, вычерчено, и все-таки они очень редко шли на контратаку, и я не знаю ни одного случая, чтобы в контратаках они не провалились. Что касается какого-либо серьезного наступления для прорыва нашего фронта, для занятия какого-либо рубежа, ни одного такого факта вы не увидите. Финская армия не способна к большим наступательным действиям. В этой армии главный недостаток — она не способна к большим наступательным действиям, в обороне она пассивна и очень скупа на контратаку, причем контратаку она организует крайне неуклюже и всегда она уходила с потерями после контратаки. Вот главный недостаток финской армии. Она создана и воспитана не для наступления, а для обороны, причем обороны не активной, а пассивной.
Оборона с глубокой фетишизированной верой, верой в неуязвимый край. Я не могу назвать такую армию современной.
На что она способна, и чему завидовали отдельные товарищи? На небольшие выступления, на окружение с заходом в тыл, на завалы, свои условия знают, и только. Все эти завалы можно свести к фокусам. Фокус — хорошее дело: хитрость, смекалка и прочее. Но на фокусе прожить невозможно. Раз обманул — зашел в тыл, второй раз обманул, а третий раз не обманешь. Не может армия отыграться на одних фокусах, она должна быть армией настоящей. Если она этого не имеет, она неполноценна. Вот вам оценка финской армии. Я беру тактические стороны, не касаясь того, что она слаба, что артиллерии у нее мало. Не потому, что она бедна, ничего подобного. Но она только теперь стала понимать, что без артиллерии война должна быть проиграна. Не говорю о другом недостатке — у них мало авиации. Не потому, что у них не было денег для авиации. У них довольно много капитала, у них развиты целлюлозные фабрики, которые дают порох, а порох стоит дорого. У них больше целлюлозных фабрик, чем у нас, вдвое больше: мы даем 500 тысяч тонн в год целлюлозы, от них получили теперь заводы, которые дадут 100 тысяч тонн в год, а вдвое больше осталось у них. Это богатая страна. Если у них нет авиации — это потому, что они не поняли силу и значение авиации. Вот вам тоже недостаток.
Армия, которая воспитана не для наступления, а для пассивной обороны; армия, которая не имеет серьезной артиллерии; армия, которая не имеет серьезной авиации, хотя имеет все возможности для этого; армия, которая ведет хорошо партизанские наступления — заходит в тыл, завалы делает и все прочее — не могу я такую армию назвать армией.

- Стоит ли считать большим достижение победу над такой армией?

- Финнов победить — не Бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить. Мы победили не только финнов, мы победили еще их европейских учителей — немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили. Не только финнов победили, но и технику передовых государств Европы. Не только технику передовых государств Европы, мы победили их тактику, их стратегию. Вся оборона Финляндии и война велась по указке, по наущению, по совету Англии и Франции, а еще раньше немцы здорово им помогали, и наполовину оборонительная линия в Финляндии по их совету построена. Итог об этом говорит.
Мы разбили не только финнов — эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа