Сталинские репрессии

Из воспоминаний москвички Ю. А. Язвиной

Аресты шли кругом. Уже из дома, где жили Лизочка и Вася (сестра и зять автора.— "Власть") (на Смоленском бульваре, дом Главнефти), забирали одного за другим, а детей помещали в детдома. Помню, Лизочка говорила Васе: "Если тебя заберут, мы с детьми останемся без всяких средств", на что он отвечал: "Меня не заберут, я абсолютно честен и чист". "Неужели члены партии с 1917 г. или начальник Главнефти Баринов виноваты?" — спрашивала Лизочка. Вася безумно нервничал, но настолько слепо верил, до глупости, что хоть и страшно было ему думать, что такие люди могли действительно оказаться врагами народа, все же отвечал: "Значит, виноваты"...

И вот 20 июля 1937 г. в 6 часов утра я лежала на кровати у окна, на даче. Мне не спалось. Словно галлюцинация — в окно вижу, как поспешной походкой, в красном плаще и красном берете, пешком (не на машине) идет Лизочка... "Значит, все",— поняла я. Значит, дошла очередь и до Васи. Вася арестован. Вася — честнейший человек, веривший только в справедливость, воспитанный так, что с молоком матери впитал в себя всю правду и веру в человека...

После его ареста Лизочка одну комнату, самую большую, отдала домоуправу, а сама устроилась на работу в районную поликлинику лаборантом, имея профессию юриста. Через некоторое время ей удалось устроиться на работу в Гастрономстрой юрисконсультом, скрыв арест мужа.

После ареста Васи Миша Светлов (поэт Михаил Светлов.— "Власть") стал опекать нас обеих и всех трех детей. Старался заботиться как мог. Однажды он повел нас с Лизочкой в шашлычную на ул. Горького (ныне Тверская). Заехав за нами на машине, он сказал, что в ней нас ждет режиссер Мосфильма, Георгий Сергеевич Березко (Жоржик), который совместно с Ефимом Дзиганом снял картину "Мы из Кронштадта", а тогда они снимали картину "Если завтра война", песню для которой писал Миша.

Георгий Сергеевич мне очень понравился, и когда, проводив меня домой, он попросил мой телефон, я ему его дала. Позвонил он мне ровно через месяц, 6 ноября 1937 года. Я ему сказала, что мы собираемся идти с Лизочкой и Мишей смотреть ночную праздничную Москву, и, если он хочет,— пусть присоединяется к нам. Он приехал. Мы ждали Лизочку. В это время уже начал действовать вовсю закон от 8-го августа 1937 г. об ответственности всех совершеннолетних членов семьи "врагов народа". Жен "врагов народа" забирали повально, а детей отправляли в детдома. Мы усиленно уговаривали Лизочку уехать, она не соглашалась. И вот перед ноябрьскими праздниками 6-го ноября 1937 г. мы ожидали к нам Лизочку с Ирочкой. Витусю по дороге домой с работы я забрала. Не дождавшись ее приезда, я решила позвонить к ней домой. Память сохранила даже телефон П-17-43. На телефонный звонок подошел мужчина с незнакомым голосом. Я удивилась. "Можно Елизавету Александровну?" — спросила я. Подошла Лизочка и глухим голосом сказала мне: "Слушай меня внимательно: за мной пришли. Я стараюсь быть спокойной. Пришли две машины: одна за мной, другая с педагогом — за детьми — в детский дом. Я сказала, что детей заберут родные. Сейчас педагог тебе расскажет, что надо сделать. Старайтесь обо мне волноваться поменьше. Таких, как я, сейчас очень много. Я хоть буду спокойна за детей. Главное, подготовь маму, у нее и так больное сердце. Приехать ко мне проститься не успеете. Ирочка спит. Няня с ней, будет ждать вашего приезда. Боже, какой же это ужас! Целую всех вас крепко!" Трубку взяла педагог. "Боже, какой ужас",— вскрикнула я. "Берите пример с вашей сестры, будьте мужественны",— сказала она и стала говорить, что нам надо делать. И вот пришлось мне сказать всю правду маме и папе, которые сразу постарели на десять лет. Мама попросила меня немедленно позвонить Мише Светлову (о его роли в моей жизни напишу особо), чтоб он поскорее пришел к нам. Он тут же приехал, и мама стала его умолять забрать меня к себе, боясь, что и меня арестуют. Когда я по телефону узнала об аресте Лизочки, Георгий Сергеевич стоял около меня, ошеломленный и ничего не понимающий. Я ему сказала: "Пусть ваш визит к нам будет первый и последний. Репрессирован мой муж, муж сестры и теперь сестра. Какая судьба ждет меня, я не знаю". В ответ Березко не только не ушел, а вместе со мной и Мишей поехал забрать Ирочку с няней.

Когда мы приехали, Ирочка спала крепким детским сном, прижав к себе любимую куклу "Ширли Темпл", которую Вася привез из Америки. Няня рассказала нам все, как это было. Ужас охватывал, слушая ее. Когда пришли арестовывать Лизочку, она стала одевать на себя все возможное, чтобы было с собой побольше теплых вещей. Потом обессиленная села на стул, заплакала и сказала: "Лучше было умереть, чем дожить до этого ужаса". Встала, подошла к кроватке, поцеловала Ирочку, поцеловала няню и ушла, как оказалось,— навсегда.

Одну из комнат опечатали. Ирочка с няней оказались в проходной. Какой-то гебист тут же занял опечатанную комнату в надежде, что мы заберем детей, и ему достанутся 2 комнаты. Но мы, надеясь, что Лизочка вернется, решили во что бы то ни стало сохранить комнату. И вот я начала хлопотать, чтобы маме дали опекунство и как опекуна прописали в этой комнате (без права на площадь). Простынями я завесила угол, где стояли кровати. Пошла в приемную газеты "Правда" и к начальнику "Главнефти" (дом, в котором жила Лизочка, был "Главнефти"). "Главнефть" была на моей стороне. Представитель приемной "Правды" тоже выступил за меня. Имея такую поддержку, я подала в суд на товарища, вселившегося самовольно на ведомственную площадь. Решение суда было в мою пользу. Я тут же отдаю "Главнефти" эти две комнаты и получаю одну большую, 24-метровую, которую Лизочка сразу после ареста Васи отдала "Главнефти". Так решился вопрос с площадью. Было мне в ту пору 23 года, и я была обязана стать опорой для мамы и папы, на которых обрушилось столько горя.


Авторские страницы

Евгений Жирнов

В США заключенные становятся рабами транснациональных корпораций
Витторио Серджи*, Маттео Деан*

Тюрьмы – это выгодный бизнес, особенно в США. Где найти бесправную дешевую рабочую силу? Само собой разумеется – в тюрьме. Многочисленные корпорации, среди которых Microsoft, Starbucks и Colgate Palmolive, пользуются трудом заключенных. Уголовно-промышленный комплекс США функционирует как громадная система наказания, контроля и эксплуатации.

Генерал и президент Эйзенхауэр в 1961 году впервые использовал термин " военно-промышленный комплекс", чтобы обозначить стратегический союз между военными кругами США и промышленниками военной отрасли, имеющими целью рост прибыли. Стимулировать это все должна была война.

Во время холодной войны этот союз принес огромные средства в частный сектор – в частности, благодаря политической и экономической поддержке государства – который все чаще прибегал к военной силе, поддерживал войны и толкал к широкомасштабному производству ядерного оружия. Сегодня появился новый термин - «Уголовно-промышленный комплекс», под которым понимается система наказаний, контроля и эксплуатации, воплощением которой стала тюремная система США.

В течение последних 30 лет количество заключенных постоянно росло. С 1990 года оно удвоилось [1].. На сегодняшний день количество заключенных составляет 2 миллиона человек, к этому числу необходимо еще добавить 5 миллионов условно освобожденных [2]. В США живет 5% населения всего мира, таким образом, в США сосредоточено 25% заключенных планеты.

Этнический состав заключенных стал заметно отличаться от этнического состава населения США после проведенной правительством Рейгана (1981-1989) "войны против наркотиков". 63% заключенных принадлежат к афро-американскому и латиноамериканскому меньшинствам, в то время как эти меньшинства составляют только 25% населения США [3]..

Хотя у этой диспропорции есть очевидная взаимосвязь с материальным положением меньшинств и с показателями преступности в США, но это всего не объясняет. Многие эксперты считают, что речь идет о коварном продолжении дискриминационной политики властей. Тюрьма стала наиболее рентабельной системой для устранения тех, кого общество считает лишними. Почему?

Ассоциация Critical Resistance борется за уничтожение всех тюрем в США, за восстановление общин и солидарность. Пилар Маши (Pilar Maschi), бывшая заключенная и мать-одиночка пятилетней девочки, является активистом этой ассоциации. Вот что она говорит: "С 1970 года по отношению к протестам афро-американских движений, радикальных групп, феминистских движений и общего движения против войны во Вьетнаме, правительство США вело жестокие наказания. В то же время произошли глубокие изменения в производственной структуре. Директора предприятий, при поддержке правительства, уволили миллионы людей, чья работа оказалась не востребована. Оказавшись безработными, эти люди стали опасными для общества. Их классифицировали как безработных или потенциальных преступников, поместили их в тюрьмы. Нашли простой способ извлекать из этого экономическую прибыль. В 1970 году, заключенных в США было 200 000, а на сегодняшний день это число превышает 2 миллиона человек."

Ик Айкур(Ik Aikur), уроженец Нигерии, также активист "Critical Resistance" в Нью-Хэвене (штат Коннектикут) подчеркивает, что у афро-американцев нет другого выбора, кроме военной службы, плохо оплачиваемой нестабильной работы, а также противозаконной деятельности, которая рано или поздно приведет в тюрьму. Женщины страдают вдвойне: в качестве жен, подруг или близких родственников заключенных, которые из-за отсутствия возможности адаптации после заключения возвращаются в семьи агрессивными. Это повальное заключение имеет ужасные последствия для социальных групп, которые уже оказались изгоями общества. Высокие показатели потребления наркотиков и уровня безработицы, особенно среди афро-американцев, латиноамериканцев и коренных жителей, ставших жертвами уголовно-промышленного комплекса. По данным «Critical Resistance», один молодой афро-американец из трех сидит в тюрьме или уже отсидел.

Бизнес есть бизнес
Бум по приватизации служб безопасности начался в 90-е гг. Центры по задержанию не имеющих документов мигрантов Службы Иммиграции и Натурализации(SIN), использующей наряду с этими специальными центрами и обычные тюрьмы, также включаются в эту систему. По состоянию 2000-го года, бюджет (SIN) был равен 4.270 миллионов долларов, что на 8 % больше, чем в предшествующем году [4].

После 11 сентября, когда на неопределенный срок в тюрьму были заключены тысячи граждан арабского происхождения, рост инвестиций в этот сектор продолжился [5]. Частные предприятия, занимающиеся управлением, безопасностью и депортацией иностранцев, с 1990-х гг. также использовали увеличение финансирования для того, чтобы сажать в тюрьму людей без документов. Первые частные тюрьмы появились в 1980-х гг., во времена Рейгана, со строительством тюрем с минимальной безопасностью в Хьюстоне и Ларедо, в штате Техас.

С помощью «технических» навыков бывших директоров тюрем и денег предприятий(в частности Кентукки Фрайд Чикен) была основана корпорация Corrections Corporation of America (Американская исправительная корпорация)(CcA) , в настоящее время это крупнейшее частное предприятие этого сектора, у которого налажены контракты не только в США, но и в Пуэрто-Рико, Великобритании и Австралии. Другое крупное предприятие - Wackenhut Corrections, специализирующееся на частных тюрьмах, основал экс-агент ФБР Джордж Уэйкенхат( George Wackenhut).

Не трудно понять, что в течение последних двадцати лет, на последнем этапе Холодной войны, тюремная индустрия стали очень прибыльным делом. У "уголовно-промышленного комплекса" появились новые перспективы. Для крупных предприятий, которые управляют всем комплексом, наиболее выгодным является избыток дешевой рабочей силы в тюрьмах, благодаря которой компании снижают себестоимость производства. Ошеломляющий пример - фирма LTI Inc., которая по соглашению с Wackenhut Corrections, установила оборудование прямо в тюремных помещениях, чтобы пользоваться дешевой рабочей силой. А где же еще можно найти таких работников: получающих минимальную зарплату и не объединяющихся в профсоюз?

Речь идет не о единичном случае. В Калифорнии эта система процветает благодаря крошечным затратам на рабочую силу - 22 цента в час [6]. Этим пользуются многие предприятия: Microsoft, Colgate, Palmolive, Starbucks и другие [7]. Заключенные, если не хотят потерять свои «выгоды»( свобода под присмотром или награда за хорошее поведение), не должны отказываться от этой работы.

Эти современные рабы, обязанные работать и лишенные каких-либо прав, приносят огромную пользу использующим их труд предприятиям. Доходы, полученные от использования труда заключенных, в 1980 г. составили 392 миллиона долларов. В 1994 году - уже 3 миллиарда 310 миллионов, в частности благодаря увеличению числа заключенных.

Главными предприятиями сектора называют Wackenhut Corporation, CCD и Correctional Services Corporation. Они уже экспортировали эту модель в другие англоязычные страны и также намереваются в последующие годы распространить свою деятельность в других индустриальных странах. Результаты этой стратегии очевидны: запрос на дешевую рабочую силу и инвестиции оказывают сильное давление на полицейскую и судебную систему в смысле увеличения числа заключенных. Впрочем, этот бизнес зачастую становиться единственным способом для привлечения средств и создания рабочих мест в обедневших сельских общинах.

Рут и Крэйг Уилмор(Ruth и Craig Wilmore) являются активистами движения, стремящегося не допустить строительства новых тюрем и борющегося за закрытие уже существующих. Рут написала книгу об их борьбе в Калифорнии, красноречиво названную "Золотой ГУЛАГ".

Калифорния, обладающая мощной экономикой, вместе с тем обладает ужасающей статистикой: в течение последних двух десятилетий построено 23 тюрьмы, вмещающих 4 000 - 6 000 заключенных. Пример тому графство Коркоран. В этом маленьком сельскохозяйственном районе находится две тюрьмы, в которых содержатся в общей сложности 11 000 заключенных. Численность населения, 9 000 жителей, осталось неизменным с 1980 года - это год, когда было построено первое исправительное учреждение. Тогда 1000 местных жителей жили за чертой бедности. Десятью годами позже, после того, как государство вложило в тюрьмы 1 миллиард долларов, количество бедняков увеличилось вдвое. [8].

Наказание, изгнание и согласие
Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, такое всеприятие «уголовно-промышленного комплекса» не перестает удивлять. Организации, протестующие против системы, которая делает из США страну, лидирующую по количеству заключенных, не многочисленны. Пол Райт (Paul Wright), заключенный и издатель журнала Prison Légal News, анализировал это явление всеобщего согласия с системой. В одной из своих публикаций [9] он показывает культурную модель, которая поддерживает идею уголовно-промышленного комплекса как систему правосудия, защищающую "здоровую " часть разлагающегося общества.

Всё, от великих творений Голливуда до рекламных роликов разных продуктов, обращающееся к тюремной теме распространяет идею о том, что это суровый и непростой мир, но справедливый и необходимый. Этот процесс приводит к морализированию тюремной системы, показывая, что помещать людей в тюрьму не только справедливо, но и необходимо, чтобы общество оставалось здоровым и смогло спасти свои собственные ценности.

Таким образом, в последние годы по количеству и разнообразию форм содержания заключенных США нет равных в мире. И повсюду, от супертюрьмы Пеликан Бэй (Калифорния) до Гуантанамо(Куба), Абу Грейба (Ирак) и Вумера Кэмп(Австралия), проявляется распространение этой модели и этой практики. Гладя на все это, следует задаться вопросом, возможно ли появление альтернатив тюремному заключению, такой концепции безопасности и правосудия, которая не карает и не изгоняет.