Кино

Привет, Николай.
Можешь ли ты объяснить мне психику заключенного? Вчера позвонил мне Кирилыч (Валерий Кирилов), барабанщик Зоопарка, который разными загадками пытался сообщить, что он снова задержан. То есть подчеркнуто официальным тоном вещал:
- Мне нужна ваша помощь. Я с такой просьбой обращался года четыре назад [шурум-бурум, шурум-бурум - неразборчиво], теперь я опять хочу спросить, насколько реально снова туда попасть...
Я тут же связалась с Ишей, дизигнером Зоопарка и моим соучредителем по ЦК пропаганды, попросила перевести этот бред. И Иша уже рассказал, что Кирилыч снова в тюрьме, звонил и ему несколько дней назад с просьбой дать своего знакомого адвоката (а там адвокат - девочка, совсем не по уголовным делам). По версии Кирилыча, как он рассказывал Ише, он «осадил какого-то мужичка, а мужик возьми да и выпади случайно в окно». Иша так понял, что насмерть, иначе с чего бы брать Кирилыча под стражу. Прямо как в том анекдоте: «Я скрипача не избивал. Он сам подошел ко мне на улице и сказал, что очень сильный и в доказательство так ударил себя кулаком в грудь, что сломал себе рёбра».

Мне лично всё это похеру, но у меня, кажется, снова рушится всё мировоззрение. Кирилыч просидел в тюрьме около 12 лет (зарезал собутыльника). За него бились не последние адвокаты, а освобождения добился только Гребенщиков в 2007 году. Из тюрьмы Кирилыч писал мне постоянно адекватные письма, в которых не было казенных штампов, он хотел, выйдя на свободу, играть на барабанах. Он написал нормальные главы для книги о Зоопарке, которые с восторгом печатал журнал FUZZ. Я создала ЦК пропаганды Зоопарковой музыки и всё делала, как он говорил - то есть, связи, обращения к людям... За года полтора до освобождения он перестал мне писать, да и я не расстроилась. А то уж совсем стал загружать поручениями - нашел взрослую дочку в Хельсинки (от финской подруги), чтоб я этой дочке писала письма, какой он хороший человек... Я и вздохнула облегченно, когда он замолчал. Но после освобождения я следила за ним через его страницы в интернете. Через год он меня обнаружил, везде подобавлял в друзья, но ни разу не ответил ничего вразумительного. Только мог написать «я пьян» и «голова моя пуста» и насажать кучу смайликов-сердечек и розочек. А, ещё один раз написал, что у него ноги не ходят, и он сдаёт анализы. Но на мои неоднократные вопросы, что с ногами, какой диагноз - он не отвечал. Я стала последовательно удалять его из друзей и смотреть, что он предпримет.

Сначала удалила на Мире (задолбал там набирать в друзья всяких шлюх десятками), потом удалила на ВКонтакте. В последнюю очередь удалила из МАгента.

Я думала, ну ладно, человек в тюрьме оголодал, сейчас отведет душу, перегорит интерес ко всему разгулу, и займется делом. Но этого не произошло. До последнего мне сообщали разные люди, кто ему звонил или видел, что он находится в белогорячечном состоянии. Теперь снова арестован, и вспомнил, что я могу его развлекать.

Вот ничего не могу понять: ему помогали друзья, ему поставили компьютер (Сурганова обеспечила интернет), мама, которая возилась с ним всю тюрьму, переехала жить на дачу, чтоб не мешать его личной жизни. Знаменитые друзья соглашались снова с ним играть. Но он 15 минут барабанил, потом 3 дня бухал, пока не приезжала мама и не разгоняла барабанщиков. Он повстречался со своей взрослой дочерью, она гостила у него в Питере месяцами и научила его пользоваться Скайпом. У него брали рукописи сайты и публиковали с благодарностью, он мог быть востребован и собрался жениться - объявил с год назад...

Теперь снова в тюрьме. У него что, не было возможности осмыслить свою жизнь? Или наша реальность настолько страшна, что к ней невозможно адаптироваться. Или дело в том, что человек привык в тюрьме жить на всём готовом, и не способен больше самостоятельно принимать решений. Ведь в тюрьме не было возможности пьянствовать, а на воле столько примеров друзей, пострадавших от пагубных пристрастий - что ли, совсем ума нет, чтоб три года бухать, всех от себя разогнать, включая маму, водиться с всякой мразью и пытаться разжалобить больными ногами?

А ведь это Лев с асцендентом во Льве и рожденный в год Тигра, который якобы имеет всюду блат, к которому все всё несут и который никогда до лжи не опустится. Был полный достоинства потомок каких-то прибалтийских баронов, просравший имение, сбережения, машину, когда врачи якобы по ошибке отмерили ему год жизни (по сердцу), перенёсший в тюрьмах туберкулёз и вернувшийся из палаты «минусовиков» на нормальную больничку. Опять в тюрьме и снова просит помощи. Либо я в людях не разбираюсь, либо в жизни совсем.
Например, я всегда считала, что если бы мне пришлось попасть в армию, то никакой бы дедовщины в отношении меня бы не было. Потому что я фотографирую с 4 класса, рисую стенгазету и вообще рисую. Сидела бы оформляла дембельские альбомы, и меня ограждали бы от всех повинностей. То есть достаточно иметь навык и разум, чтобы тебя не обижали. А теперь думаю: может быть, все мои представления неправильные? Может быть кругом живут уроды, которые никакой жизненной логике не подходят. А вдруг мы тут все - закалённые герои в борьбе с жизнью, которая не по силам светлейшему глубоковерующему человеку, явившемуся к нам из мест не столь отдаленных? Опять лыко-мочало - начинай сначала. Опять ему мобильник проплачивает Олег Коврига, опять все должны находить адвоката... да сколько можно, и в чем причина, что человек не может принять возможности, которые ему даются? Не ценит то, что для него делается друзьями. Всё это очень дебильно - пожил на воле, попил водки и опять в тюрьму. Может, его не в тюрьму надо, а в лечебницу - лечить агрессию и невроз?
В голове не укладывается. У меня первая мысль была: да сдохни ты там уже.
Лина

***
Привет! Давно не читал твоих писем, соскучился. эх.
Вопрос как крик души :) Странно. Я был уверен, что как раз этот аспект человека осознающего тебе ясен, ну хотя бы интуитивно. Да, конечно могу. Мне знакома эта ситуация. Тут, уверен, есть и соответствующий синдром в анналах психиатрии, но щас не буду рыть. Проще скажу. По аналогии. Это мой стиль. Муж моей маман Пучков Иван был на поселении за хулиганку, когда мать приметила этого красавца на танцплощадке и на спор с подругами, что женит его на себе за неделю, женила таки. Он был подонком порядочным, где-то скрытым садистом с чередующимися периодами агрессии и бессознательного пьянства. Мать бегала от него всю жизнь. Сначала - чтобы остаться в живых, после того, как он вскрыл ей спящей вены на сгибе предплечья, потом - чтобы остаться живьём и самой, и меня сберечь, когда он с тюряги узнал, что она завела щенка (это по его письмам) и пообещал прирезать, когда выйдет. Я читал его тщательно оберегаемые от меня письма, наблюдая регресс, дегенерацию человека осознающего в недочела. Одна и та же статья - хулиганка - преследовала его всю жизнь. Он выходил и проводил на свободе день или месяц-другой, и назад. Интеллигентная речь, наличие ума, осанка, порода, благородные черты... ничего не было востребовано. Всё отдано на откуп решетке вместо неба. Уже потом, занимаясь с этим слоем общества, я рассматривал их под микроскопом в попытке найти причину. Мне кажется, нашел. ДОМ.

Это шокирует, но многие из них проговариваясь или осознанно так и говорят - ДОМОЙ. Тоска о свободе, слёзные письма с призывом помощи - это, блин, антураж. Хер они клали на всё это, просто бывает, что с воли подкидывают халявы, и ты - кум королю, можно и фраернуться и хмари купить или сторговать себе благ сермяжных.

12 лет определённого режима - и вот ты сам себе планируешь всё. Трудно, тяжело. Особенно когда не перед кем дрожать.

Мазохизм, как вторая сторона диагноза садизм, есть одно-единственное, что определяет психологию заключенного изначально. Скрытые эти проявления - самое распространенное явление в быту. 99 из 100 бытовух - садо-мазо в бесконечном букете проявлений.
Скорее всего, Лина, твой бывший друг проявился. У него было время. Он мазохист. Ему, бесспорно, это доставляет удовольствие. Пока он был дома, он сам находил себе удовольствия, но тюрьма - довольно специфическое место, и эти фортели там читают без листа и никто даром доставлять удовольствия не станет, поэтому резко вспоминаются старые друзья. Вспоминаешься ты.
Видимо на свободе он дошел таки до определённого вакуума общений в связи со своими наклонностями и довёл ситуацию до критической сознательно. Куча шлюх будет кучей только до поры, пока все не поймут, от чего он прётся. Если и останется одна, то это идеальный случай, видимо не повезло ему, не попалась такая.
Не знаю, зачем про Ивана написал, вспомнился чёт. Я так его и не видел ни разу. Последние его письма были все в соплях по просьбе наркоты. Мол, и болею, и ногу отняли, и в тубе лежу, и помру скоро... это всё сценарий. Они пишут все одинаково. Как только на свободу, с чистой совестью, так - ну сука, найду я тебя... и сучонка твоего. Нет у них Совести, нету. Вот воистину, я-то что ему сделал? Я - повод. Повод получить кайф, и снова - ДОМОЙ.

С уважением,
Николай
(С)

В конкурсной программе Каннского кинофестиваля показали фильм Кирилла Серебренникова «Лето» о зарождении андеграундной рок-сцены в начале 1980-х. Главные герои картины — музыканты Виктор Цой и Майк Науменко и жена Науменко Наталья. Кинокритик Антон Долин считает, что лиричное и музыкальное «Лето» — лучший фильм режиссера, который с августа прошлого года находится под домашним арестом.
Как еще начинать статью о Кирилле Серебренникове, если не с адвокатской речи? А в роли обвинителя на этот раз — не карательные государственные органы, а уважаемый человек и один из узнаваемых героев фильма «Лето» Борис Гребенщиков. Все слышали, запомнили и неоднократно повторили его слова о сценарии «Лета»: мол, герои — «дешевые московские хипстеры, ориентированные только на секс и бабки». Возможно, текст после критики БГ успел измениться, но результат парадоксален: единственное, чем абсолютно не озабочены персонажи «Лета», — это секс и деньги. Перед нами чистые, наивные, отчаянно романтические молодые люди, не желающие идти на любые компромиссы. Что до секса (мини-спойлер), то он на экране ограничен единственным, по-школьному целомудренным поцелуем.

Второе обвинение, хлесткое «ложь от начала и конца», вызывает еще большее недоумение. Картина — игровая, а не документальная, и корректно ли называть художественный вымысел ложью? Да, Гребенщиков был свидетелем событий, описанных в фильме, а Серебренников и его соавторы сценария Михаил и Лили Идовы — нет. Но ведь в центре «Лета» — отношения Майка Науменко с его женой Натальей и начинавшим в те годы профессиональную карьеру Виктором Цоем; все ключевые сцены происходят в квартире Науменко, в отсутствие Гребенщикова. Единственная живая участница — сама Наталья Науменко — была главным консультантом фильма, и ей можно доверять как минимум не меньше, чем лидеру «Аквариума».

Главное же — отчетливое намерение режиссера отграничиться от исторических фактов, наполнив картину вымышленными эпизодами, сновидческими клипами на музыку любимых Науменко и Цоем западных рок-групп. В советской электричке хором поют «Psycho Killer» Talking Heads, в троллейбусе — «The Passenger» Игги Попа, под дождем на улице — «Perfect day» Лу Рида. В действие введен специальный персонаж, носитель брехтовского духа остранения — Скептик. Застегнутый на все пуговицы, он будет критиковать рокеров за прекраснодушие, говорить в камеру об исполнителе роли Цоя «не похож» и, главное, всегда иметь наготове табличку, написанную то ли краской, то ли кровью поверх передовицы газеты «Правда»: «Этого не было».

Скептик прав не во всем. Кое-что было. К тому же, кореец Тео Ю очень похож на Виктора Цоя, а Рома Зверь, чье участие в картине вызвало гул неодобрения у фанатов Майка Науменко, не просто напоминает прототипа, но и потрясающе (и очень похоже) за него поет. Оба органичны в своем актерском неактерстве, но самая выразительная звезда «Лета» — Ирина Старшенбаум, практически неузнаваемая после «Притяжения».

Ее героиня неброско обаятельна, негромко убедительна, красива какой-то нездешней странной красотой — обоих рокеров, так ей увлеченных, нетрудно понять. Вслед за ними в нее будто влюбляется камера, а за камерой — и зритель, перестающий задаваться бессмысленным вопросом об «исторической правде». Допустим, неназванные Артемий Троицкий и Гребенщиков (тут — просто «Боб») в фильме моментально узнаются, а другие персонажи являются на правах живых обобщений, будь то радушная хозяйка квартирника (Лия Ахеджакова), панк в тельняшке (Александр Горчилин) или гитарист Леня (Филипп Авдеев). Кто они на самом деле, неважно. Они, как и все «Лето», — наш коллективный сон о минувшей эпохе и ушедшей на дно Атлантиде советского рока до его превращения в шоу-бизнес.

Конечно, здесь найдется, к чему придраться. Картина не глобальная, а, наоборот, подчеркнуто локальная. Она не будет полностью понятна тем, кто ничего не знает о советской эпохе застоя и подпольном рок-движении: недаром директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо, объявляя об участии «Лета» в конкурсе, знаменательно смешал брежневское время со сталинским. Здесь есть нарочито бесформенные фрагменты, в которых спрятана деликатно намеченная лирическая интрига. А еще несколько финалов, будто рок-группа по просьбе фанатов выходит на сцену на бис, еще и еще, потеряв счет времени. И все равно последняя сцена фильма — Цой на сцене, Майк и Наташа в зале — убивает наповал. В том числе поэтому придираться не хочется. Несовершенства «Лета» обаятельны, они делают его живым.

Определенно лучший фильм Кирилла Серебренникова адекватно отражает уникальную многофункциональность своего автора. Это и постмодернистская рок-опера, и ностальгический реквием по поколению последних русских дворников и сторожей, и атмосферная история любви, нежно снятая в преобладающей черно-белой гамме Владом Опельянцем. Кажется, Серебренников наконец преодолел в кино свою тягу к театральности. С другой стороны, сцена и закулисье рок-клуба напомнят театральные сцену и закулисье, а певец и музыкант — тот же театральный артист. Так и актеры «Гоголь-центра», которых в «Лете» немало, в спектаклях Серебренникова регулярно оказываются певцами и музыкантами.

Отдельным интересным квестом может стать поиск автора и его позиции внутри псевдоисторической вселенной фильма. Найти здесь Майка и Цоя, Боба и Свина — задача элементарная, а вот пойди-ка отыщи Серебренникова. Уместно вспомнить, что режиссер к моменту ареста находился на пике творческой активности, одновременно заканчивая три разных проекта. Все они были завершены по его указаниям уже в процессе «театрального дела», ни на одну премьеру сам Серебренников так и не попал. Это сильнейшие «Маленькие трагедии» в «Гоголь-центре», хитовый балет «Нуреев» в Большом театре, а теперь еще и «Лето». Во всех трех главная тема — место художника в этом мире, его драматическая неспособность увидеть себя со стороны, найти рациональное применение своему дару, защититься от доносчиков, завистников, посредственностей.

В «Лете», будто завершающем непроизвольную трилогию, этот лейтмотив подан с наибольшей элегантностью. Здесь есть сценки, в которых честные обыватели пытаются увещевать бесстыжих рокеров (и первым из таких увещевателей оказывается безымянный персонаж Александра Баширова, незабвенного «майора» из «Ассы», где миру был явлен тридцать лет назад еще живой Виктор Цой), но в целом ни о какой борьбе с режимом или противостоянии ему в фильме нет и речи. Ни Науменко, ни Цой, ни Серебренников не сражаются с системой. Они просто живут и творят так, будто ее не существует, и слышная им одним музыка T. Rex без труда заглушает громогласный гимн СССР. Именно эта позиция делает их чужими и враждебными любой власти, брежневской или путинской. Какой бы ни была конкретная подоплека «театрального дела», можно не сомневаться, что эта чуждость лежит в его основе.

Науменко и Цой в «Лете» представляют два пути советского контркультурного художника. Первый — адепт просвещения, остро осознающий вторичность своего неконвертируемого творчества, вдохновленного лучшими образцами англоязычного рока. Одна из самых чудесных сцен в фильме — та, в которой его герои косплеят обложки культовых западных альбомов, от Боуи до Pink Floyd, от The Beatles до Blondie. Второй — недоучившийся пэтэушник, стихийный талант, у которого тоже нет шансов быть услышанным за границами родины, но он к этому и не стремится — а потому его до сих пор горланят по подъездам, какое уже по счету поколение. Но одного нет без второго; их благородная дружба, а вовсе не противостояние, составляет драматургический каркас фильма. Этот союз —хрупкая сила, которую советский «клуб одиноких сердец» бросает против монолитной серости застойных будней.

Вряд ли может быть два мнения о том, что пожелать сегодня Кириллу Серебренникову: пусть морок поскорее рассеется и режиссер окажется на свободе. Фильму тоже хочется пожелать лишь одного. Нет, не «Золотой пальмовой ветви». «Лету» нужен адекватный зритель, способный выключить кино из многочисленных контекстов (исторического, правозащитного, фестивального и т. д.) и получить удовольствие — как от концерта старой, любимой, знакомой наизусть музыки, которая неожиданно прозвучала свежо, будто в первый раз.

Антон Долин(С)

Всех зрителей, конечно, поразил образ Ленина, роль которого исполнил Борис Щукин. «Я была твердо уверена, что увижу перед собой настоящего живого Ленина с его походкой, с его привычками, с его революционной энергией. Я смеялась и плакала от счастья, что мне пришлось видеть и слышать любимого вождя, пламенного большевика, — говорила трактористка Хомутовской МТС Ольга Мутина. Работницу слюдфабрики Ирину Зайцеву поразили другие сцены: «Я не могла без волнения смотреть, как Владимир Ильич просто обращается к рабочим. Очень хорошо показан эпизод, когда он с умилением смотрит на детскую распашонку. Его добродушная улыбка, особая теплота взгляда на эту распашонку напоминают нам об огромной любви Ленина к детям, о его горячей заботе о них». Зрителя Виктора Минеева также поразил экранный Ленин: «Простой и человечный, оживший образ вождя». «Живой Ильич» — такой вывод сделали режиссеры драмтеатра О.А. Волин и И.И. Вайншенкер, добавив, что фильм «Ленин в Октябре» — величайшая победа социалистического реализма»(С)