Удивительные традиции разных стран.

В Китае, который пытается догнать Запад, из глубины веков всплывают самые странные традиции. И одной из самых странных является, конечно, «инь хунь» – загробный брачный союз. Когда мужчина умирает неженатым или его вдова снова выходит замуж, семья покойного делает все возможное, чтобы найти ему подругу для загробной жизни, попросту говоря, раздобыть труп «свободной» женщины. Эта традиция наглядно свидетельствует о взаимосвязи мира живых с миром мертвых в некоторых уголках китайской глубинки, а также о негативных последствиях коммерциализации сегодняшнего китайского общества.
На кладбище Цяньню – одной из деревень северной китайской провинции Хэнань – лишь призраки бедняков бродят среди бурьяна. Гу Дасин, вполне живой рабочий на пенсии, не расстающийся со своим костюмом «а-ля Мао», обводит взглядом поле, которое покрывает густой туман. Он утверждает: «Здесь ни одна женщина не лежит в могиле одна».
Надгробный камень на могиле его сына – тому свидетельство. Умерший в 17 лет от гепатита, Гу Чаншэн был сначала похоронен один. «Через некоторое время, – вспоминает его младшая сестра, – старший брат явился моим родителям во сне. Он говорил им: «Мне одиноко, мне очень одиноко!» У него было печальное лицо». Гу Дасин тут же приступил к поиску тела юной девушки. В здешних краях, где девочек меньше, чем мальчиков, а потому они очень ценятся – как живые, так и мертвые – поиски были трудными. Прошло шесть лет, прежде чем труп 10-летней утопленницы из соседней деревни был захоронен рядом с телом его сына, положив конец его безбрачию. Союз скрепили свадьбой – свадьбой мертвецов.
Когда Гу Дасин узнал о смерти девочки, которая должна была стать его невесткой (а было это лет 20 тому назад), он тут же послал к ее родственникам посредника – договариваться о свадьбе. Семья поинтересовалась возрастом, физическими данными и характером Гу Чаншэна. Убедившись, что «им будет хорошо вместе», она дала согласие.
В день свадьбы семья Гу Дасина устроила большой праздник. Мужчины клана отправились за гробом утопленницы, ее фотографией и мемориальной доской. Саван остался на пороге дома. Но ее фотографию и доску поставили рядом со снимком и доской Гу Чаншэна на алтарь предков. Обе семьи воздали хвалу Небу, Земле и предкам. Потом начался пир: родители, друзья покойных ели, пили, хохотали в доме, который был весь украшен красными лентами (цвет свадеб) и иероглифами «двойного счастья». «Грохотали петарды, всем было весело», – вспоминает Гу Дасин. «Надеемся, что они могут жить, как живые», – добавляет его жена.
В отличие от настоящей свадьбы, ритуал завершала не брачная ночь, а церемония погребения. Младшие братья и сестры покойных переоделись во все белое (цвет траура), и по всей деревне стоял плач, пока гроб несли к общей могиле супругов-покойников. Как и при настоящих браках, эта свадьба позволила завязаться родственным узам. «Здесь все знают, что такое «инь хунь», – утверждает Гу Дасин. – Это было всегда».
Ван Чуаньдун долго работал партсекретарем деревни Мяосяодуань, расположенной недалеко от Цяньню. Он тщательно составляет свое генеалогическое древо, в которое он, наряду с именами отца и матери, вписал имя своей «мачехи». Поскольку после смерти бывшего мужа его мать снова вышла замуж и, таким образом, стала членом другого клана, Ван Чуаньдун женил своего 41-летнего отца на трупе неизвестной женщины, умершей 70 лет назад. Случается, что браком сочетают и скелеты вековой давности, поясняет Чжан Чжиган, журналист из провинции Шаньси, отец которого тоже стал объектом «инь хунь». Если нет скелета, достаточно и урны с прахом.