Восток - дело грозное

Зима. Февраль 2015.

Только вернулись из останков Аэропорта. Уставшие, грязные, но ЖИВЫЕ на нашу базу. Все живы! Нет у нас и 300-х. Ура! Сегодня напишем своим долгожданные смски, а кто-то и увидит родных. Нас рады видеть живыми дети наших боевых товарищей, обнимают нас своими улыбками.

Снял разгрузку, пошёл на кухню пить кофе. Первый глоток и слышу: боевая! «Батя, мы куда?».
«Парни, мы - родину укрывать тишиной. Знаю, что вы из Ада (аэропорта), но вы нужны сегодня там…».
Где это - Там? Молча, с матом про себя, собрались. Погрузились в УРАЛы и поехали МОЛЧА. Кто был в дороге на боевые, тот поймёт, почему МОЛЧА я написал большими буквами.

Ехали часа три. Утро. Углегорск. Так вот оно это Там. Частный сектор, надписи на воротах домов «Здесь живут люди». ТАМ ЛЮДИ НЕ МОГУТ ЖИТЬ – там война. Люди писали для мародеров…

Построение. Нужно 12 добровольцев - в разведку. Вышли почти все. Отобрали группу, поехали под прикрытием «коробочек».

Степь Донецкая в феврале нам показалась красивой. Ехали и думали каждый о своём… Кто курил, кто смотрел в степь…
Выстрел по нам снайпера привёл всех в чувства - война. Упали на пол, прислушались - тихо. Одиночка снайпер молчит. Тронулись. Ещё едем, все уже готовы... Дорога показалась нам долгой. Выгружаемся. Свист, прилеты.. Глухота… Контузии. «Глаза» противника чётко сработали (шоб вам повылазило!) Ух, гады! Он - враг, мы - на войне.

Мы тоже приехали не на пикник. Подошел гражданский, дедушка лет 60-ти. «Вы кто?».
«Мы те, кто там, и нас там нет», - пошутил я. Тогда я еще не знал, что так и будем с этим потом жить, после этого боя... Дед стоял и смотрел на нас, как смотрели на бойцов Брестской крепости в далёком 1941. Мы на Деда смотрели ... И только Там, глядя на него, мы поняли, что такое Твой Дом. Он один не уехал из посёлка. «Дед, мы где?».
«Вы, сынки у меня на родине - поселок Логвиново». Улыбнулись - чудаковатое название.



Разведка. Болгар сбегал в штабик, предупредил, что разведка выходит... Выбрали нас десять в разведку. Остальные остались прикрывать. Выдвигаемся на 12 часов. В штабе сказали, что проходы свободны, мин нет... Уходим в разведку. Шаг в шаг идём в пустоту войны. Через 1200 метров от Логвиново нарываемся на танк противника. Залп танка оглушил нас… Он был в секрете, от нас метров 200! Команда: «По цепи отходим». Танк не успел развернуть свою башню на нас. Начинаем выход. Прилёт Ураганов – замираем, вжавшись в землю.

«Гула, ты чё замер?». Смотрю, торчит перед ним капсула. Газик прикрывает нас. Меняемся с ним - я на прикрытии. Ушли. Заходим в Логвиново. Парни на нас смотрят, как на мертвецов.

«Ну как так, парни..? Нам же в штабе сказали, что нет врага на расстоянии 5 км». Все, кто в разведке, знают, что штабные - это война на карте.
Мокрые, но живые. Это главное. Курили. Снова курили. Опять курили.
Пришел Румын: «Парни, а где Медведь, пулеметчик?».
«Да тут он». Проходит минут 30... Нет Медведя, он ушёл первый. Понимаем, что он остался там. Жив? В плен взяли? Убили его? Нас ждут?

Болгар с Румыном: «Парни, мы выходим за Медведем. Добровольцы есть?».
«Нет, идём те, кто был с Медведем», - говорит Давид. «Много», - сказал Румын. Идём пятеркой!

Опять след в след, но по-другому идём - с надеждой, что он жив. Подходим, танка нет. Болгар шепотом кричит: «Медведь, брат!». Тишина! «Медведь!». Снова тихо. Слышно, как капли пота падают на снег… А ОН нас не слышит. ОН молчит. Мат.
Картина увиденного нас поразила. Медведь обложил себя гранатами, разложил ленты пулеметные и ждал боя. Один. Совсем один. Один с пулеметом против танка, против всех. Один забытый на войне разведчик. «Я не слышал команды «отходим»... Не слышал, братья», - говорит нам Медведь.

Уходим, забрав нашего Мишутку)))! Ленты пулеметные на ходу забираем у него, не отдаёт. «Я ещё с разведки не вернулся, вернёмся – отдам», - кричит нам Медведь.

Заходим в Логвиново и падаем от радости – жив! Все смотрят в глаза Медведя. Там - боль, мама, дети, семья, но только не страх. Как так? Пять минут назад он видел смерть, а думает о родных. Курит и молчит. Не трогаем его, ждем, когда он мыслями вернётся к нам.

Прошло время, смотрю, подходит к нам Медведь и говорит: «Спасибо, брат».

Потом приходит к нам штабное тело и говорит: «Вы, придурки, разведка… (мат) Там, куда вы два раза ходили,- минное поле...». Маты уже от нас. Оказалось, что не все в штабе знали, что там заминировано.

Начались прилеты по Логвиново. Прилетел беспилотник. Мы ждём боя.

Свист ГРАДов, казалось, продолжался вечно. Воронки. Все затихло так же быстро, как и началось. Рядом стояли КУЛАКИ (танки). Аж два! Танкисты быстро приготовили чай и кричат: «Эй, вы, разведка! Айда по Чайковскому, пока тихо!».

Они стояли в Логвиново сутки и уже стали Логвиновцами. Не успели допить чай, как выстрел танка оглушил нас. Что? Кто? Где? «Это наши работают», - кричит нам танкист. Допиваем чаёк и ждем боя.

Вижу, идёт, хромает дед, но не наш - Логвиновский. Болгар с Румыном, как старшие, идут к деду. На дороге перед Логвиново его машину накрыли грады. Горит машина с его женой!!! У Жены от испуга ноги отказали… А дед не растерялся, и снегом тушил машину. Герой дед! Не бросил жену, вытянул ее и положил на обочину. Сам он ее не дотянет. До Логвиново метров 600! Машина сгорела… Снова Грады по нам прилетели.

«Стой, дед! Сейчас пойдем за твоей женой». Ушли, забрали ее на санках, взятых у нашего деда .
Болгар передает в штаб по рации: «У нас гражданские. Три человека. Один 300-й. Ждем «коробочки» - вывозить».
Ответ из штаба: «Коробочки» вышли сопроводить гражданских».

Сидим, курим. Я чуть ниже на земле (с пулеметом тяжко ходить) и дед на ступеньках. Курим. Спрашиваю, как жена. Он говорит: «Ваша медсестра молодец!». «Какая медсестра? Дед, ты че? Это ж Рысь, разведчик!». Опускаю глаза и вижу, что из-под туфель у деда кровь идет. «Дед, ты ранен...». «Да зацепили меня». Раненный деда думал только о своей жене, а не о себе. Пытался тушить машину с женой внутри, потом вытащил ее… Ждал, пока ее перевяжут, и только тогда понял, что ранен. МУЖИК! Вот теперь я знаю что такое ЛЮБИТЬ ! Жаль, не до того было. Не спросили, откуда он.

Перевязали и его. Один из наших (не помню, кто) спустился в подвал. Слышим: «Кто вы? Что вы здесь с ребенком делаете?». Оказалось, это дочь с внуком и бабушка нашего Логвиновского деда в подвале сидят. День рождения - 8 лет внуку в этот день было, празднуют под ГРАДами. Думали, в подвале переждут войну дома.

Кричим Румыну: «Еще гражданские!». Ждем «коробочку». Смотрим на 8–летнего мальчишку, и каждый думает о своих детях. Кто-то украдкой утер слезу.
Малыш дрожал от страха в свой день рождения, и эта дрожь проходила через наши сердца.
«Рысь» обняла его и подарила подарок мальчишке. Он улыбнулся. И мы все улыбнулись, правда, со слезами на глазах. Он этого не видел. Никто не прятал своих чувств в тот момент…

Пришла «коробочка», и опять прилетели ГРАДы. Я был возле «коробочки», ждал гражданских. Разрыв ГРАДа где-то рядом. Тишина.
«У нас 300-й».
«Кто?».
«Румына ранило».
«Черт! Только что там были все гражданские», - подумал я. Всех накрыло? НЕТ! Румын и Болгарин успели прикрыть гражданских. Румына ранило в голову. Болгарин кричит Румын брат вставай пошли... Командует Болгарин: «Трехсотых и гражданских на МОТОЛЫГУ (МТ-ЛБ). Пулеметчики - на броню, прикрывать!».

Загрузили всех. Сами с Медведем - на броню. Болгарин и раненный Румын с парнями остались. Мне достался левый борт МОТОЛЫГИ, а Медведю – правый. Мне показалось, что я лечу на самолете, а не еду на броне.

Брат-механик МОТОЛЫГИ Мехвод-Красный ! СПАСИБО ТЕБЕ ЗА СКОРОСТЬ НАШЕЙ ЖИЗНИ. Напомню вам, работал снайпер. Ножки моего пулемета застряли в решетке Мотолыги, и я начал сваливаться с борта... Но у меня есть брат-Медведь! Он увидел, что я сползаю под гусеницы. И, опа! Меня держит брат-Медведь. Говорит: «ДЕРЖУ, брат!». Спасибо, Медведь, тебе, что заметил!

Потом он укрывал мне голову моим капюшоном, как мама в детстве. Нас и от ветра сносило с брони. Дошли до Углегорска передали гражданских.Сидим, ждем наших. Не помню, сколько ждали, но наши, что остались в Логвиново на КУЛАКЕ (танк), вернулись.

«Ну чё, - говорит Болгар, - снова все мы вместе! Разведка!», - обнялись. Покурили - на перекрестке войны. Румына забрала наша Любаша (Надым) Она всегда с нами .

Все сняли автоматы с предохранителей. Мы - в штаб, к крысам! Спросить про минные поля, про танк, про гражданских. Болгар – умница! Остановил расстрел ... остатков нашего БКа. Сам пошел.

Что там было, я не буду описывать - ненормативная лексика. Батя, как узнал, туда же - в штаб... Что можно писать из того, что было. Батя в штабе сказал всем телам штабным, что завтра уходит с нами в Логвиново. На завтра у нас усиленная разведка!

Тогда мы еще не знали, что Там у кого-то из нас будет последний бой в вечность…

Мы все еще были живы. Двенадцать разведчиков, которые вернулись из разведки в Логвиново, почти не спали в ту ночь. Но и остальным спать долго не пришлось. Команда Бати (Немца): «Боевая!» нас всех подняла в два часа ночи. Спали мы все в обнимку с автоматами и пулеметами. Быстро выходим и строимся.

Батя сдержал данное в штабе КРЫСАМ слово - ОН с нами! Идем на другую сторону Углегорска пешим ходом, там нас ждут УРАЛы и Кулак - прикрытие наше. Дошли. Отбой. Нет проводника. Возвращаемся. И так два раза туда- сюда. Все на взводе, злые на штабные тела (их недоработка). В 4 или в 5 утра грузимся. Ждем.
Крик Надым (наш санинструктор Люба): «Ау! Кто здесь О...?». Любаша принесла мне рацию. Румын дал. Он ранен. Идем без Румына.

Только тронулись, у Кулака загорелся движок! Стоп колона! Как всегда, Разведка идет сама, без прикрытия. Нам не привыкать! Прорвемся!

Уралы шли долго. Но мы – те, кто был вчера в разведке, знали, сколько и как это долго…
Проснулся НАШ враг - одиночка снайпер. Мы опять на полу Урала. Поздоровался гад с нами. Ну ни чё! Мы потом поздороваемся с тобой и сразу попрощаемся. Это война. И не просто война, а гражданская. Страшная! Гражданская война - это навсегда. На многие, увы, поколения..!

Логвиново. Выгружаемся. И привет ГРАДы! С нами в разведку вышли МГБэровцы. И четвертый Урал с БКа.
Прилет градов ВЫВЕЛ из строя резко всех МГБэровцев. Всех! Батя Немец: «В Уралы их! И домой, МГБровцы». Так нас осталось 65 человек. В первые же минуты боя…

Только утихли Грады – и опять старый знакомый БЕСПИЛОТНИК. Мы ему - привет из стволов. Не понравилось - обиделся сука, ушёл.



Бежит водила с Урала БК. «Где мои?».
«Ушли!», - говорим. Он:
«Как ушли? У меня нет патронов! Аж три осталось!!!».

У него карабин. Смотрит на меня и говорит: «Разведка, дай из ленты штук десять».
И тут разрывы. Опять начали нас укрывать ГРАДы своим смертельным жалом войны. Убёг водила.

Иду, смотрю - Гуле все пофиг! Он чай пьет! «Гула, ты че...?!».
«Каждую крысу бояться - чай не попьешь!». Я охренел от такого ответа…
Иду к БК, беру цинк патронов. Иду в подвал искать водилу. Сидит он. «Пошли со мной». В общем загрузили мы с Гулой водилу боекомплектом. Забегая наперед, скажу, что водила воевал с нами все эти дни, был ранен, но остался живой! Привет тебе, водила, от разведки!

Бой идет. В Логвиново начали падать дома. Там-то всего их было штук 30… Пошли проверили дом нашего Логвиновского деда. Стоит дом! Улыбнулись. Это теперь и наш дом. И наша Родина теперь здесь. В этом доме ВСЯ НАША РОДИНА!
Танкисты наши здесь! «Привет, разведка!», - обнялись с теми, кто вчера тут был. Уже родные. Разбились на группы. Батя (Немец) ушел с одной из групп на 12 часов. Вторая группа Хантера - на десять. А третья группа Болгарина вышла на окраину Логвиново. Там стоял отдельно от поселка один дом. Это стал НАШ ДОМ Павлова. Задача - найти снайпера и вести наблюдение.

Стал я в проеме окна, поставил пулемет. И жду. Подходит здоровый парень с РПГ, в броннике. Чё-то я его не знаю.
«Ты кто?».
«Я - Сват. Это у меня первый бой».
«Страшно?», - спрашиваю.
«Страшно, - говорит, - струсить!».
Думаю: «Ого! НАШ парень».

Болгарин командует: «О... и Давид, на поиски снайпера!» .Ушли с Давидом искать. Не нашли. Вернулись.
Сели отдохнуть в сарай, а там Газик сидит. Тоже устал. Говорит Газик: «ДОЖИТЬ БЫ. А?». «Доживем!». Сколько мы там были, не помню в нашем доме Павлова…
Команда Болгара из радио перехвата: «Накрыть этот дом!». Уходим вовремя. Все живы. Начали прилетать КАСЕТНЫЕ. Это, я вам скажу, еще те ЩИ С МАСЛОМ.
Приказ Немца: «О.., с пулеметом на трассу! Прикрывать! Вдруг коробочки пойдут».
«Ну что, Павлик Морозов, давай на амбразуру», - думаю про себя. Интересно, сколько минут я повоюю с коробочкой? Но был приказ - бегу. Павлик-бегун. Слышу, работает коробочка. Вспомнил Маму и т.д. Думаю, ну всё! Кто кого? «Ты меня, сволочь, не возьмешь!», - из кино вспомнил фразу.

Пока добежал, весь мокрый. И тут картина - Чудо с генератором дизельным стоит. В гражданском. Смотрит на меня и улыбается, гад. Кричу: «Дед, заткни генератор свой! Не слышу коробочку!».
Он мне в ответ: «Света не будет!». «Ах ты, старый хрыч! Тебе свет нужен?!». Ну и не выдержал…«Ах ты, муж Крупской ( Серый небольшого роста с лысиной на голове. Серый - Этот Человек совершит здесь свой подвиг) !!! Дал очередь у Деда над головой с матом… В общем, РАССТРЕЛ и всё тут.
Бегут танкисты. «Брат, это наш мехвод танка - Серый!». «Ё-маё! Чуть грех на душу не взял…». А Он стоит, улыбается мне. «Прости, брат!», - говорю. А брату, Серому - нерастрелянному, лет 60!
Думаю, как хорошо, что я в балаклаве. Не узнает меня, если выживем и встретимся на гражданке, мой почти расстрелянный Серый, танкист с генератором. Пожали руки друг другу, и разошлись воевать.

…Садят двух автоматчиков в скорую, и снова у меня третья за сегодняшний день Дорога жизни.

А парни в Логвиново в это время уходят на небо… Честно уходят. Смело уходят. Но я пока не знаю, кто… Для меня они пока все живы...
Пока не буду рассказывать вам о госпитале. У Них в Логвиново бой идет. Пишу со слов выживших. Становилось все больше раненных разведчиков. Не заметили, как ночь наступила. Прилетели БЕСПИЛОТНИКИ. Уже два глаза Дьявола.
Прошла ночь почти тихо. Устали, видать, черти нас хоронить. На утро ТИШИНА.

«ВСЕ, парни, бой закончился», - сказал Твист.
Наши танкисты (один танк остался), как всегда, по Чайковскому прошлись с разведкой.
Выглянуло Солнышко. Как тут умирать можно? Красиво как жить! Но, увы, у войны были свои планы на мир и нашу жизнь.
Услышали, как завелись танки и коробочки противника. «Боевая!», - кричит Батя. Ну вот, снова гость - Беспилотник к нам пришел в небе. Сбили его наши. Это была разведка перед прорывом.

Напомню, Разведчиков вчера было 65, на утро сегодня много раненых.
Кто мог держать оружие, все в бой пошли. Раненных не успели вывезти. Пошла атака. Вернее, они пытались прорваться в Артемовск. Пытались… Это война.

Танкиста помните, Серого? Я писал (прим. - в прошлой части) про его «расстрел».

Один танк вышел в свой последний бой с танками противника. Один против трех! Против трех первых, что шли на прорыв. Подбили два. Третий зацепили, но и он попал по ним. Ранен весь экипаж. На подмогу подбитым танкам противника пришли коробочки. И что, вы думаете? НАШИ подбитые раненные танкисты пошли на таран! Этот бой они выиграли. Выползали из горящего танка и ползли сами в никуда… Кругом все горит. Пошла пехота на прорыв. Танки, коробочки, машины с командирским составом.

Танки подошли и в упор расстреливали Логвиново. АД. В наше БКа попали. У ребят заканчиваются патроны. РПГ нет. Терминатор: «Танкисту оторвало руку». Перевязали. Дали Антишок. В подвал отправили - это был наш медсанбат.

Говорит: «Парни, бросьте меня и уходите!». Может, кто-то и ушел бы, но не разведка. Наш Дядя Вася Терминатор так громко закричал, что, я думаю, и противник слышал: «МЫ своих не бросаем!».
А танкист ему в ответ: «Я же не ваш. Я танкист».
Терминатор: «НАШ ТЫ, БРАТ!». БРАТ! В Логвиново упали все дома! Всё горит. Дым, гарь, смерть.

Противник включил ГЛУШИЛКИ. Связи у нас нет со штабом уже сутки. Бой. Рев - АДА ! К этому времени все уже ранены. ВСЕ. Кто контужен, кто тяжело ранен. Тяжело ранен Гула. Погибли наши Братья. Ушли на небо Давид, Пума, Гера. Простите нас, парни. Вечная память…

Воспоминания Надым:

«Нет связи с ребятами. Штаб ждал сутки, что откликнется Разведка. К трем часам нам сказали, что ВСЯ разведка погибла. Что было со мной! Истерика! Там мои ребята ... Плакала долго. С передовой привозят раненных. С разных подразделений. Еду, перевожу их в госпиталь… В кабине сильно пахло жареным мясом и еще чем-то... «Танкистов везла...", - объяснила санинструктор...

"Все просили открыть окно, стеснялись, что от них плохо пахнет... Шестые сутки вывожу... Ты у меня сорок четвертый...". Горевшими телами танкистов пахло…


Да, на войне плохо пахнет… НО ТАМ все ЧЕСТНЕЙ! Если вам плохо будет где- то пахнуть, вспомните рассказ Надым.
А в Логвиново продолжался БОЙ Похороненных ШТАБОМ Разведчиков. Твист - . когда нибудь по этому эпизоду напишут пособие по выживанию. о том как остаться в живых, даже если это не предусмотрено в планах штаба !!! Логвиново больше нет – все сгорело.
Капа наш был тогда в Донецке. Он в госпитале лечился после ранения, полученного в Углегорске.

Когда ему сказали, что вся родная ему разведка погибла, он сорвался из госпиталя и раненный к нам, в Логвиново. Прорвался Капа к нам! Был тяжело ранен в том бою. Мужик! Разведчик! Человек!
Из Углегорска выдвинулась разведка Кадета - забрать всех нас, мертвых… Семь полков шли на прорыв. СЕМЬ! А нас 65 человек было - навсегда живых разведчиков. Я в госпитале и еще ничего не знаю...

Готовность «раз!». Командую, как в детстве: «Раз. Два…». На счет «три» в палате открылась дверь. Стоит мой друг и говорит тихо: «Нашла... Можно я буду охранять Ваш, мальчики, сон?». Вся палата уже не спит. Смотрит на нее моя палата и ни как не может понять, кому она это сказала. А я повернуться не могу. Только слышу голос родного друга.
«Можно. Спасибо».
Когда я заезжал в «Дом Пера», сказал только, что везут меня Первый Военный Госпиталь. Вот они родным и сказали, что услышали.

Трудно было гражданским меня найти. Нашли. А время уже - комендантский час. Приходит зам. главного врача. Разговор был долгим… Разрешили остаться с раненным. Так в комендантский час у нас появился свой комендант палаты №8! У коменданта палаты 8 появились новые друзья Макс - Ваха-Еврей.
Пытался спать. Воевал. Плохо спал - болит всё. Отключился. Так мои друзья приехали поддержать меня. Всех ВАС, кто был со мной в трудную минуту, благодарю.

Утро. Комендант палаты №8 уехал. Все в палате готовятся к утреннему визиту Доктора-Честь (Валерьевич). Я грязный, черный от грязи войны, всё в крови. «Ну, - думаю, - щас посмотрим на белый халатик». Заходят Док Дима, Медсестренка Натали, зам главврача – та, что выписала «мандат» нашему ночному коменданту палаты, ну и отдельно статный мужик с усами - НАШ Доктор-честь. Пытаюсь встать с кровати. Правой рукой поправил левую руку - она упала. Правой ногой сбил ногу левую. Сваливаюсь на колени и с матом про себя пытаюсь встать... В этот момент я вспомнил, как звали Петра П…ко пробабушку – «Е… ее мать!» ее звали.

А доктора стоят и смотрят на этот «переход Суворова в вертикальное положение». Смотрели долго)))). Стою. «Вот он я!». «Так… Понятно. Ты у нас новенькой – Суворов», - говорит Док. И смотрит на меня. Потом в папку к себе. «Аааа, - говорит, - разведка». Я на него - глаза в глаза. Не знаю, как он увидел в моих глазах мою боль. Но быстро назначает курс лечения. Помогло мне оно потом. Поняли без слов друг друга.

Доктор-О..: «Готовим на операцию. Срочно!». Ушли белые халаты… Началась обыденная жизнь палаты №8.
К вечеру привели еще одного раненного бойца и положили напротив меня. Ваха ушел куда-то еще днем. Нет танкиста. Не успели у парня спросить, где, как… И тут появляется НАШ, УЖЕ С ЗАПРАВЛЕННЫМ БАКОМ грамм на 50, Танкист без танка Ваха. И с порога: «Мужик, ты кто?». В руках у Вахи чьи-то вещи. «Слышишь, Брат, - говорит он, - бойцу нужна передислокация. Тебя в другой ГАРАЖ!». Он не спрашивал - он уже уносил этого новенького бойца почти на руках в другую палату! С танкистами можно спорить, только когда у тебя в руках РПГ)))!

Пока не было нашего танкиста, ко мне пришли мои друзья Лешка и Лиля. Не буду писать монолог нашей встречи - все всё понимали, где я и что я. Они После ранения (кто душой кто телом) ОНИ стали волонтерами ! Помогают нам раненым ВЫЖИТЬ. И говорят мне: «Мы все решили, завтра у тебя операция, брат». «Как завтра? Меня только начали готовить к ней». Спасибо вам, друзья!
Тут заруливает на полигон палаты Ваха с дедом на костылях. «Мужики! - говорит нам он. - Это Человек с большой буквы Саныч!». «Привет», - говорит Саныч всем. Спрашиваем: «Кто ты? Откуда? Где?». И тут прозвучал пароль: «Логвиново»! Я снова проделываю «переход Суворова», через боль встаю... «Где я его видел…», - думаю про себя. И тут я проглотил язык в прямом смысле этого слова… !!!

Помните мой «расстрел» Серого с генератором?


Напомню Вам из первой части:

Приказ Немца: «О.., с пулеметом на трассу! Прикрывать! Вдруг коробочки пойдут».
«Ну что, Павлик Морозов, давай на амбразуру», - думаю про себя. Интересно, сколько минут я повоюю с коробочкой? Но был приказ - бегу. Павлик-бегун. Слышу, работает коробочка. Вспомнил Маму и т.д. Думаю, ну всё! Кто кого? «Ты меня, сволочь, не возьмешь!», - из кино вспомнил фразу. Пока добежал, весь мокрый.
И тут картина - Чудо с генератором дизельным стоит. В гражданском. Смотрит на меня и улыбается, гад. Кричу: «Дед, заткни генератор свой! Не слышу коробочку!». Он мне в ответ: «Света не будет!». «Ах ты, старый хрыч! Тебе свет нужен?!». Ну и не выдержал… «Ах ты, муж Крупской (Серый небольшого роста, с лысиной на голове). Серый - этот Человек совершит здесь свой подвиг)!!!
Дал очередь у Деда над головой с матом… В общем, РАССТРЕЛ и всё тут.
Бегут танкисты. «Брат, это наш мехвод танка - Серый!». «Ё-маё! Чуть грех на душу не взял…». А Он стоит, улыбается мне. «Прости, брат!», - говорю. А брату, Серому- не растрелянному, лет 60!
Думаю, как хорошо, что я в балаклаве. Не узнает меня, если выживем и встретимся на гражданке, мой почти расстрелянный
Серый, танкист с генератором. Пожали руки друг другу, и разошлись воевать…

Пошел снег. Он, как белые бинты, перевязывает черную правду войны Донецка, закрывает снежинками сгоревшие дома...
Кто-то и сегодня из мирных людей ушел на небо. Больно. Страшно. Нам солдатам стыдно… «Почему?», - спросите вы . Умирал город и его жители. Умирала НАДЕЖДА, что вся эта война скоро закончится...

Мы мучились не только от боли ран, но и от боли наших родных людей. Они каждый день жили под обстрелами, а куда попадет СМЕРТЬ в следующий раз, никто не знал.

Весь город спал одетым… в проемах коридоров.

Утро. Заходит Надым... Я все понял по глазам… Наши сегодня вернулись. Разговор был недолгим, но честным. Кто? Где? Когда… Похороненных ШТАБОМ разведчиков дома ждали дети, жены, друзья… Парни заходили домой, в расположение, уставшие, раненные и с болью потерь.
Люба наших парней привезла в Первый Военный Госпиталь. Все мои палатные друзья - Макс, Ваха, Еврей, Саныч, понимали, о чем мы с Надым говорим…

Выхожу из палаты проводить Надым и вижу Болгарина. Раненный, две руки перебинтованы… Чё там говорить… Обнялись... Больно и мне, и ему, но молчим, обнявшись... Болгар уходит на перевязку. Надым положила его на третий этаж. Для меня подняться на третий - пока не реально, с трудом хожу. Так что вы думаете? Через пару дней Болгар сбежал из госпиталя! Узнал, что Гулу увезли в Р...ский госпиталь. «Держись, брат-Гула!», - про себя думаю.

Госпиталь жил и лечил боль солдат.
Открывается дверь палаты. Стоит наш Валерьич и с ним какой-то военный. «Вот, - говорит, - смотрите. Может, он здесь?». И только успел показать на Саныча и сказать, мол, это Саныч. «Нашел тебя, Серый! Ура!».

Мы в шоке. Что? Кто? Как? Смотрим на них. А это был комкорпуса Саныча. Оказывается, Саныча искали уже два дня под его позывным - Серый. Но мы с легкой руки Вахи называли его Санычем. Вот и наши доктора его так записали - Саныч.
В общем, в карточке больного он потом так и будет записан - САНЫЧ-СЕРЫЙ.

Говорят они и наговориться не могут. Я встал, чтобы кофе попить. И тут наш Саныч говорит: «Вот, командир, смотри! Это тот самый разведчик, что меня там, в Логвиново, чуть не расстрелял», - и лыбится . Его командир мне руку жмет, улыбаясь, и говорит мне на ухо: «Ты чуть героя Золотой звезды не расстрелял». Мы долго все потом смеялись в 8-й палате, вспоминая наш «расстрел».

Ушел командир Саныча. Мы к Санычу: «Ну че, герой… Ты должен нам». Не успел Саныч нам ответить - Ваха уходит в бой... в перевязочную.

Ждем Ваху. К Санычу брат пришел с другом, и история про «расстрел» повторилась. Эта история меня будит преследовать с каждым посещением друзей Саныча.

К Максу пришла Жена, ребенок. Макс и ей рассказал про нас с Санычем. Про Ваху мы уже и забыли. Зря мы это сделали. Мы еще не знали, что нас сегодня ждет… Этот танкист после перевязочной не пошел в дом палаты, а СЛУЧАЙНО нашел бразильца Раффаэля! Нашел и незнающему русского языка бразильцу сумел объяснить, что ему будет лучше пройти с ним в 8-ю палату!
Было это так - заруливает наш танк и оставляет открытую дверь палаты и говорит «ОЛЕ! ОП!». Сначала зашла испанская речь, а уж потом появился Раффаэль.

8-я палата переходила в МЕЖДУНАРОДНЫЕ отношения… Начиналась дружба народов. Вел переговоры и переводы наш уполномоченный посол Ваха.

Вы думаете, что Ваха учил испанский? Нет! Он уже учил бразильца русскому... Во всех красотах речи, наречий и значений.
Госпиталь снова не спит. Правда, был перерыв в общении нашего посла мира Вахи с бразильцем. Это ужин. Но Ваха и там пытался навести мосты русско-испанской дружбы, не давая ему есть. Дальше передвижение этой парочки «руссобразилия» снова продолжилось в направлении 8-й палаты.

Уже напрягся не только госпиталь, но и мы понимала, что скоро в посольстве 8-й палаты намечается фуршет. Мы назвали Ваху - голубь мира. Как же он его учил усердно языку, думая, что тот за пять часов сможет выучить русскую речь. Мы недооценили или преподавательские способности Вахи, или способности бразильца к языкам. Бразилец понимал, что если он не скажет то, что хочет этот русский, он из 8-й палаты не уйдёт.

Он выучил то, что даже мне трудно говорить без смеха, вспоминая нашего посла мира и бразильца. Эта фраза стала знаменитой в ПВГ в дальнейшем. Чтобы вас не мучить, переведу на приличный язык: « Мальчик Вова это хорошо! Мальчик Петя - плохо !». Подпись - Ваха. Бразилия.

Раффаэль думал, что это всё, что от него хотят. Неееет! Это было только начало. И Ваха на радостях научит им оного... Он уже не давал спать госпиталю... И нам... В нашу палату стали приходить все, кто слышал громкую и с выражением многократно сказанную фразу бразильца... Перевод: «Мальчик Вова - хорошо. Мальчик Петя – плохо».

В общем, у нас открылся «кинотеатр», все хотели снять на телефоны и планшеты ФРАЗУ ДНЯ нашего бразильского гостя на русском.

Ваха был горд своими учительскими способностями... Учить людей русскому языку!
«Всё! Можно мне открывать курсы по обучению», - сказал Ваха, гордо подняв голову. Я не знаю, как у Вахи получилось так, чтобы бразилец говорил эту фразу почти без акцента. О, великий Ваха!

Зашла медсестричка Наташа в посольство 8-й палаты и очень быстро нашего посла и всю его свиту разогнала по палатам.
Мы уже с напряжением уходили в сон, боясь, что же завтра нас ждёт от нашего голубя мира Вахи.

Саныч и я плохо спали в ту ночь. Смех смехом, но память не отпускала ни меня, ни его. Стоны из палаты доносились до дежурного медперсонала не только из 8-й палаты. У каждого в ПВГ был свой бой. Макс наш вообще почти не спал, адская боль и наши стоны не давали ему заснуть. Еврей был в ту ночь нашим часовым на посту войны в 8-й палате!

Город, а особенно его окраины, тоже не спали - в эту ночь сильно бомбили Донецк. Скоро почти полностью будет разрушен микрорайон Октябрьский.
Медики ночью тоже не спали - поступали раненые. Госпиталь сражался за жизнь.

Анастасия (Первый Военный Госпиталь)

«Сейчас я уже не очень помню, как мы познакомились с особой 8-й палатой. Мы тогда сидели вместе с Рафаэлем, смотрели ваши фото с войны. Я была просто в шоке тогда от увиденного… Потом, когда я узнала, что по возрасту ты мне в отцы годишься, и что у тебя есть дочь, тоже с именем Настя, мне стало как-то Тепло и уютно рядом. Да и Саныч мне как дедушка был. У меня, к сожалению, дедушки рано ушли из жизни, и мне всегда было очень интересно пообщаться.
Ваша 8-я палата отличалась такой Атмосферой уюта, тепла! Ну и, конечно же, всегда весельем. Да и как больных, раненых или контуженных я вас уже не воспринимала. Знаю, что вы быстро поправитесь, быстро выздоровеете и вылетите из госпиталя бегом - на передовую, к своим пацанам… Либо с костылями, либо без (кто как, мы уже не удивляемся). А убежать Вы можете, кстати, очень быстро. Несмотря на официальные «нормы», сколько должен лежать раненый, вы в два раза быстрее выздоравливаете! И это не теория - это практика. Мы свидетели.


Елена

Про 23-е февраля еще вспомнилось. Год из года 23-го февраля мы на работе всё придумывали, как же оригинально поздравить наших мужчин с праздником… В этом году долго думать не пришлось – из мужчин в коллективе с нами остался только водитель. Остальные… мужчинки уехали еще летом и осенью – война, знаете ли… Бабский батальон остался. А дальше контрасты – одного моего друга как раз 23-го февраля ранило под Песками, а другой мой друг сидел дома у телевизора и обижался на меня, что я не поздравила его с Днем Защитника Отечества… Если читаешь, прости, не до тебя было…


Лиля

Я очень хорошо помню, как позвонила Люба и сказала, что ты ранен, находишься в ПВГ, и просила, чтоб я пришла. Я бы пришла, даже если б ты запретил). У меня шок!!! Испугалась очень. Люба сказала, что ранение в позвоночник… Может, я не правильно поняла. Говорю Леше: «Друг ранен, срочно в госпиталь!». Всю дорогу боялась увидеть тебя лежачим, всегда веселого, шустрого и неугомонного. Вбежали на второй этаж и увидели тебя сидящего на скамье. Подошли. Ты привстал, и я с облегчением вздохнула - на ногах. Лешка побежал к О.Н. , а я с удовольствием отметила, что несмотря на боль, чувство юмора ты не потерял). Инна тоже молодец, сразу примчалась , когда я ей сообщила. Вернулся Лешка: «Завтра операция».
Ты в предыдущих частях про Валентину Григорьевну писал. Я, кстати, тоже присутствовала, когда она стихи читала. И я была просто поражена, сколько у этой женщины позитива, тепла, доброты... Пришла после трудового дня в госпитале, вечером, чтобы почитать раненым Есенина!!! А как она читала!!! Не из книги, наизусть! С таким чувством - не передать! А как ребята слушали... Им, наверное, не часто приходилось, даже в мирной жизни, слушать такое чтение. А тут, в госпитале... Хотя госпиталь вообще - место особенное. Там несут службу особые люди. Разве могут обычные люди работать год без зарплаты, без снабжения, под постоянным давлением и при этом оставаться оптимистами и радоваться жизни, и заряжать позитивной энергией раненых бойцов!
А еще помню, как больно тебе было смеяться, очень больно из-за раны, а мы шутили всегда и по любому поводу. А разве можно оставаться серьезным рядом с Вахой, Евреем, Максом, Санычем! В 8-й палате всегда было шумно и весело, хотя у каждого из нас, и раненых, и приходивших проведать, - своя боль. Иногда в госпитале охватывает двоякое чувство, когда встречаешь знакомых друзей... С которыми давно не виделись. Тут и радость встречи, и горечь, ведь понимаешь, что человека сюда привела боль.


Евгения

Читала прошлую часть и плакала. Спасибо тебе. Папе Максима вчера год был... Когда свекры приехали с Украины, он так прямо и сказал им: "Свои своих бьют!". А летом он так серьезно спросил меня: "А что, папа умер?", - спокойно так… Больно.
Мои чувства скомканы и эгоистичны. Этот год я прожила в борьбе, хотя очень часто хочется сдаться. Думаю, мои переживания - это симбиоз войны и личных переживаний, думаю, больше - моих. Может, это неправильно, но так распорядилась судьба. Война для меня это... "просто итог человеческой жадности и подлости и то, благодаря чему люди пересмотрели свои ценности, они стали более человечными и сильными, но лучше без этого". На счет «лучше сгореть» - согласна полностью(((( Если не вкладываться по максимуму, начинается гниение, как мне кажется… Нет, я УВЕРЕНА в этом...! Как-то так, зато честно, не хочу тебе врать. Ты не тот человек. Вообще, врать не люблю. ШЛЕМОФОН - он радовался, как и полагается ребенку, а я понимала, в чем источник этого, и от такой расстановки сил очень грустно.
ВОЙНА… Дети. Они сейчас так легко говорят о войне, хотя вообще ничего знать об этом не должны. Печаль в том, что это вылезет потом, и мы уже ничего с этим сделать не сможем. Спокойное «прилетело-улетело» - это признак восприятия действительности такой, какова она есть. Как это будет потом, мы узнаем тогда, когда это вылезет. Меня угнетает это простое восприятие ВОЙНЫ - с его стороны. Мы все - честная и оголенная жизнь.... Итог - скомканная психика, вечные 300-е… Евгения - думаю не стоит отводить мне место в 19 части, все повествование должно быть о героях, а не тех, для кого личное ярче и важнее. Макс один из многих детей, которым так "повезло" .


От себя скажу вам пару слов. Вчера писав историю Максима я не знал что вчера было ровно год как нет папы Максимки. Царство небесное тебе Серега. Евгения написала честно с болью но правду нам всем. Я тогда ТАМ и не видел сколько боли в моих друзья в каждом из них она была но своя была на тот момент у каждого. Все прятали свою боль не показывая ее мне. Вот вам и поступки. Вот вам и жизнь. Спрятав свою боль они тем самым помогали мне быть сильным. Максимка и есть - повествование о героях Спасибо. В память о Сереге Начав писать «Нас там не было», я не мог себе и представить, что настолько затянется мой рассказ - солдата о войне. Столько боли и памяти проснется во мне. И не только во мне, но и в мох боевых товарищах , знакомых и друзьях. Каждая строчка моего написанного рассказа даются мне не просто . Боль вернулась в мою рану, память тоже болит болью. Я заставил Вас, кто это читает, не знакомых мне людей и моих друзей и товарищей, вернуться туда, где нас не было... И мы были там. Мы умирали там. Мы теряли друзей навсегда. Там умирали и те ребята, что с другой стороны окопа были. Это не кино – нельзя, увы, перемотать и не позволить смерти забрать друзей. Мы Там узнали Смерть-ЖИЗНИ и ЖИЗНЬ-ВОЙНЫ . Это солдатская жизнь ТАМ. Война. Смерть. Честь. Родина. Дом. Боль. Жизнь без части себя потом выжившего в АДу войны.
Ты уже другой. Ты стал сильным и… мертвым. Ты ,как будто бы живой, но не весь. Что-то главное Ты оставил Там, у войны, НАВСЕГДА. Найти это что-то уже не возможно, оно ушло в твое прошлое - Тебя ТАМ.

Мир стал не миром, а боем - вечным боем для тебя уже с собой. Ты пытаешься, рвешь себя, пытаясь вернуть себя, найти себя у войны. Она (война) только смеется в лицо тебе, приходя во сне. Нам редко снятся сны. Мы их боимся. Там все еще живы. И теперь только во сне мы можем обнять и поговорить с ушедшими нашими друзьями. ОНА стоит рядом и смотрит на вас. И ей все равно, ЧТО и КОГО она у нас забрала. Ты кричишь во сне, прогоняя ее. Просишь ее уйти и дать поговорить с друзьями один на один. Мы просыпаемся мокрыми. Мокрые мы не от пота ! А от крови вокруг нас и нашей собственной. Страшно? Страшно! Пишу вам всегда сердцем, иногда думая, что оно мне, это сердце, на ... не нужно! Болит и умирает с каждой строчкой… Я ни разу не оскорбил противника, не назвал их как-то там… Как называют их часто на просторах интернета. Это солдаты. У нас там на фронте все по-другому. Там мы и они. Смерть. Пуля. Боль. Враг. Жизнь – Родине. Честь - никому.

Больно. Брат – брата… Война, будь ты проклята! Вот как-то так мы и живем с вами рядом. Не обижайтесь на нас, если мы не так живем теперь, как бы нам и вам хотелось; что мы стали описывать вам свое самое сокровенное - нашу Смертельно больную жизнь. Будем жить! Прорвемся! Не судите нас строго. Наш суд нас ждет на небе. Не судите меня и войну если она у вас по телевизору . Там же нас ждут ваши и наши погибшие друзья и солдаты с той стороны. Может быть, мы вместе с ними там и поговорим. Без оружия.

«Брат, а что это с нами там, на земле, было, а? Как мы могли с тобой друг друга убить..?».

Мы уходим туда, на небо, раньше своих мам. Мне хочется рвать землю и себя, когда я прихожу на кладбище, к друзьям, и вижу все новые и новые могилы. Сколько же ада на земле. Земля наша поменялась местами с АДОМ. Царство небесное всем погибшим в этой проклятой войне. Простите меня за мою правду. Нас не жалейте. Мы быстрее от жалости уйдем Туда... От вас... Я не прошу вас понимать нас. Просто простите нас, что иногда у нас стеклянными становятся наши сердца, душа и глаза. Мы, правда, очень пытаемся вернуться из АДа на землю. На землю ваших слов, душ и вашей любви к нам. Мы уже никогда не выйдем из своего боя с собой. Самым страшным боем для нас стал наш собственный бой - с самим собой, за себя…

Нас там не было... Нас там убили... Ваш трехсотый писака. Песня всем тем кто в меня стрелял и в кого я -
Слово друзьям.

Комендант 8-й палаты.

«Шел третий день… Телефон нашего друга молчал. Зная, что этот друг может куда угодно влезть, в самое пекло, сердце было не на месте. Никто не знал из нас, что он ТАМ. Но как-то на душе было не так. Единственное место, куда потянуло само собой - Храм. Зайдя в Храм, первое кого увидела - Лена. Сразу поняла: что-то случилось, таких совпадений не бывает… До последнего надеялась, что все будет хорошо. Но нет. Ранен… Все друзья напряглись. От переживаний даже не услышала, куда увезли! Время шло. Начала обзванивать друзей.... В ответ: «Нигде нет!!! Потерпи до утра, вместе поедем искать! Ты послушай, бомбят Донецк! Куда?....».
​Куда, не знала, но знала, что нужна другу именно сейчас, а не утром! Вызываю такси. «Девушка, вы на время смотрели? Какое такси!!!». Оставалась одна надежда - на Друга. Набираю... В трубке слышу: «Через 20 минут буду, только паспорт возьмите!». Василий, большое Вам спасибо!!!
Едем… Чем ближе к Донецку, тем страшнее. Бомбят! Сколько же мы отделений объехали! В ответ все то же: «Нигде нет!». Последней надеждой был госпиталь. Иду...... «Есть?». «Есть!!! 8-я».
Тогда я еще не знала, что для меня она станет ТАК важна - не палата, а атмосфера, которая царила в ней! Вошла. Единственное, что могла, тихо прошептать: "Нашла". От недоумения в палате №8 воцарилась тишина! Кто? К кому? Никто не понимал.....
Увидев меня в палате, врач остаться не разрешила.... Уговаривали долго. «Хорошо! Только спать будешь в холе на диване!». Но было не до сна. Взяла стул и тихонечко села в палате. Через себя пропускала всю боль ребят, каждое сказанное ими слово... Не знала, что в один миг для меня все станут родными. Одна за одной гасли лампочки в 8-й. Палата ушла в сон, так мне казалось… Просто ребята не хотели, чтобы я видела их боль. Не видела, но слышала.....Так и встретила с ними рассвет. С утра, как сестренка, напоила всех чаем и убежала на работу...». Только прийдя на работу, начала по тихоньку отходить, вернее начала отходить моя память. Первый, кто мне встретился у ворот госпиталя в ту ночь - мальчишка лет восемнадцати, с улыбкой на лице. Я точно туда попала? Госпиталь! Не может быть! Единственное , что подтверждало - была форма. И только переступив порог ПВГ поняла - туда. Кровь, бинты, такие же мальчишки с улыбкой на лице, только уже без ног, рук......300-е физически и морально Не верилось. Это произходит не со мной, не с ними, не в это время. Ведь я видела такое только в кино, читала в книгах. От увиденного пропадал дар реки, эмоции переполняли. Реальность....... Спасла 8-я палата! Там не смотря на всю боль, ненависть, которая была у каждого из них в душе - радовались жизни, радовались каждому дню, каждой минуте.... Вы улыбались, шутили, а самое главное жили. Жили по настоящему. Жили сами и давали надежду жить другим!
В госпиталь с каждым днем рвалась все больше, находила свободную минуту и ехала......Встречали нас все ребята, врачи и медсестрички с улыбкой. Госпиталь становился родным домом! Родные люди, тепло, уют, да и пахло, как у мамы на кухне! Все праздники (14, 23 февраля, 8 марта), спросите Вы где мы были? Дома - в Госпитале!!! Я не знаю сколько нужно страниц или листов, чтобы рассказать все то, что мне пришлось прожить за эти месяцы. Было все! Были слезы и смех, были тайны и исповеди, истории, в которые просто невозможно было поверить, была жизнь! Саныч, Ваха, Макс, Ванька, Еврей, ребята спасибо Вам большое! Каждый из Вас стал для меня другом, братом, отцом, а кто-то даже и дедушкой )))) Спасибо, что есть, спасибо, что живы! Вы навсегда стали частью меня......


Самым страшным боем для нас стал наш собственный бой - с самими собой, за себя….
Недавно я пришел к другу на могилу и мне стало там, у его могилы, честно и просто - я стал самим собой, разговаривая с ним, рассказывая ему все, что у нас тут, в мерзком мире, творится. Я подумал, что схожу с ума. Долго думал, что это было там, у него, со мной. Правда, увы, такова, что мне честнее быть ЖИВЫМ возле могил, чем в мире вранья и лицемерия живущих. Он тоже не молчал. Он молча со мной разговаривал. На могилах близких люди не врут.

Я видел, как мама на могиле сына ругала его. «Что ты, сынок, ушел на войну?», - ругала и плакала мать над сыновей могилой. Потом упала, обняв могилу, и тихо, чтобы не разбудить сына, плакала и пела колыбельную. Я долго, уходя, поворачивался... Она так сына могилу из рук и не выпустила… Мама и Сын. Через час я решил вернуться туда - так у меня эта мама и стояла в памяти… Может быть, ей помощь нужна. Вернулся. Ее нет. Подошел к могиле ее сына. Смотрю на фамилию и возраст парня - 18 лет. Но не парень на фото - девушка. Однофамилица моя. Просто молча стоял и стоял я. Теперь уже меня нельзя было забрать от НИХ . Сколько же кладбищ появилось в Донецке и ТАМ за последние полтора года! Все матери плачут одинаково. Вечный покой.
Что-то у меня сегодня все черное. Пишу вам… и не могу писать. Отдаю перо друзьям.

Надым

«Что самое страшное было в Логвиново ?...Это страх потерять ВСЕХ своих... Командир Немец увел людей в самое пекло... 65 человек... Против трех с половиной тысяч... Трое суток сплошной вой "Градов" и никакой с ними связи... Уже слухи пошли нехорошие... Короче, думали, что похоронили уже наших ребят... Вот тут и испытываешь отчаяние от собственного бессилия… Омерзительное отчаяние... до тошноты... И вдруг оживает рация и слышим хриплый, уставший голос Немца.. Мат, сплошной мат.. Но никогда еще не звучал он приятней музыки... Вышли ребята каким-то чудом… Грязные, заросшие, но живые! Видно, ангел-хранитель закрыл их своими крыльями... Не всех, правда…
Немец сказал «Мы своих не бросаем!" Им бы самим бы выйти... Но вытащили с собой шесть двухсотых... Трое наших... Раненых очень много... Капа и Хамзат очень тяжелые... Позже везли с Медведем своих мертвых пацанов домой... Тогда еще слез не было... Мальчишки... Совсем юные мальчишки... Гера, Давид и Пума... На каждом ухабе Медведь поворачивался к ним, гладил их по ногам свободной рукой и просил прощения : "Простите, братики... дорога такая" ...А я отворачивалась и плакала..».



Леся

«Читаю и кажется, что не только видишь и чувствуешь - ты слышишь стон, ты видишь, как украдкой смахивают слезы те, кто приходил УВИДЕТЬ и УБЕДИТЬСЯ, что жив, при этом улыбались, чтобы вселить надежду в каждого, что никто не останется "брошенным". Кто сколько сможет дать частицы своей души, но без остатка.... т.к. в ином случае и приходить, искать не было бы смысла. Все вместе, все одно целое, пытались каким то невообразимым образом перетащить боль на себя, хотя у каждого душевной боли было, как на троих или... невозможно подсчитать! Страшно. Страшно всем... и кто был там, и тем, кто ждал, и тем, кому еще предстоит вернуться. Вот ТАМ ВСЕ было в унисон... и боль, и понимание, и поддержка, и молчание, и слезы, и прощание с теми, о ком останется только память».


От себя -
Вес автомата на войне в твоих руках измеряется не в килограммах, а в жизнях… Спасенных или убитых вами. Вот такая правда автомата в руках на войн. Больно, грубо, не честно. Как же мне тогда, стоя возле могилы этой девушки, хотелось верить, что мне не послышалось про сына, но, увы, правда была страшной девичьей смертью…!
Страшно читать и писать о войне правду, но это нужно живым и павшим. Проклятая война… Как мне хочется, чтобы эти воспоминания были написаны ветераном Великой Отечественной… Не сегодняшним поколением фронтовиков и участником войны. Чтобы нашим детям не читать больше о войне их отцов и матерей. Чтобы наши с вами дети не становились детьми войны. Чтобы матери ждали своих детей с работы, а не с фронта. Чтобы мы все с вами не знали слов – бой… фронт… ранен… убит… подвиг… передовая… ампутация… синдром… бомбят… пропал без вести… плен… ад… посмертно… подвал… трехсотые… бомбоубежище… кровь… война…

Вот такая у нас с вами Правда Донецкой жизни на войне. УВЫ… Страшная…

Я устал смотреть на иконостасы – орденов в два ряда на груди... За почти два года вы заполнили себя сами синдромом - Брежнева. Мне честнее видеть молодого парня с пробитой от пули дыркой в тельняшки и без наград, чем вас, Херой. Его награда осталась в нем навсегда, и она не видна никому, кроме его самого и его родных. Не забывайте Вы, херои, хотя бы о мертвых…

Вы когда идете по городу, не забывайте, что вокруг вас ходят матери, жены, сестры, братья, отцы погибших и покалеченных войной солдат. Ваши иконостасы блестят зайчиками в лицо БОЛЬЮ матерей и вдов.
Наши деды после четырех лет войны приходили с одной, двумя медалями. А Вы? Не стыдно, а? Бог вам судья... Не забывайте вдов и павших.

Это были слова вам от рядового солдата.
Война еще не закончилась. Боюсь, что когда она закончится, от вашего синдрома Брежнева только фуражка и останется у вас чистой с одной кокардой.

На мундирах ветеранов ВОВ орденов и юбилейных медалей за 70 лет меньше, чем на ваших за два года. А когда КРЫСА покупает медали и ходит в них, тут у меня вообще слов нет. У меня есть такая история из жизни. Я вам позже о ней расскажу…

Простите за честную правду войны и солдата. Увы, я в людях иногда не вижу и людей. Чтобы ТЕБЕ потом не было стыдно стоять рядом на 9 мая с оставшимся в живых ветераном, обращаюсь к тебе, знаю, что ты читаешь меня, МРАЗЬ, купившая орден Красной звезды: «Сними его!».

Сегодня - ДЕНЬ ВОСПОМИНАНИЙ ТЕХ, КОГО СЕЙЧАС НЕТ С НАМИ, НО ОНИ ВСЕГДА В НАШИХ СЕРДЦАХ И ПАМЯТИ!!
Вдовы среди нас

Вашего героя Ваху выписали. По разным причинам. Первая - все хорошо, поправился и можно дальше на фронт ехать. Да, на фронт. Это звучит, как в кино из далеких 40-х, но это было не кино, а в нашей жизни. Кто думал, что такое горе прейдет на нашу с вами землю… И не важно, откуда оно пришло. Важно, зачем и с чем… Все хотели мира, но не войны. Все - и мы, и они…Но кто-то третий хотел и сделал, как сделал. Идёт война. И сейчас идет война. Никуда она не ушла из нашей жизни. Увы. Нет перемирие. Погибали и калечились молодые парни каждый день войны.

Вторая причина выписки Вахи - более деликатная...! Санычу не становилось легче, все также боль и стоны. Врачи ПВГ делали все, чтобы нас поднять на ноги. И поднимали нас из Ада боли, из Ада смерти, из Ада крови. Порой куда более важными для нас в нашем лечении становились их слова и отношение к нам. Парадокс, но тогда это было для нас важнее и целебнее, чем таблетки. Тепло Ваших сердец грело и нам душу. Спасибо Вам.

Макс мучился адской болью без обезболивающих. Сильно ему досталось от войны. Приходили его семья и друзья.
Книжник Еврей все читал и читал. Книголюб. Каждый день ждал своих друзей из «Дома Пера». Красавчик Еврей!
Наш Рафаэль был сильно расстроен, что его друга Ваху выписали. Да и мы тоже. Понимали, что шефство над Вахиным другом придется взять нам, 8-й палате. Выручил Саныч. Теперь бразилец - его подшефный.

Муки обучения русскому продолжались. Но уже без телефонного переводчика. Сумел наш Саныч и без него обойтись - жестами и русской душой. Подключились и другие палаты к обучению Рафаэля, что усугубило правильный русский язык нашего бразильца. Он стал популярен в ПВГ!

Каждый день палата №8 заполнялась друзьями, что вызвало в ПВГ про меня разные слухи… Если меньше 5 каблуков идёт по коридору, то это не в 8-ю))). Каждый день перевязки. Они становились пыткой юмора и подколов для меня от медперсонала ПВГ. К моему счастью все скоро к этому привыкли. Мы, правда, жили честно там, в ПВГ – были и смех, и боль ран. Все мы стали друзьями. И по сей день дружим. Самая честная и настоящая дружба - на войне. Человека видно, как на ладони. Там ты или есть, или тебя просто нет ни для кого. Ты и война. А она, сука, людей открывает! Тот, на кого никогда бы не подумал, стал трусом. И наоборот. Думал, что слабый этот человек, а он показывал геройство в бою!

А про девчонок я вообще молчу! Я уже писал по этому поводу… Добавить нечего. Не должны они быть на войне. Смелости и отваги у них порой больше, чем у нас. А сколько ПОДВИГА у девчонок и врачей ПВГ...! Можно отдельную книгу писать. Они также, как и мы, теряли своих близких людей на этой войне. Они оставляли свою боль за пределами госпиталя и приходили к нам без своей боли.
Мы все видели и слышали, как вы плакали ночью в медкабинете. Вы кричали в подушку стонами вашей боли и потери ваших близких людей. Мы, как могли, помогали вам эту боль пройти в вашем сердце. А вам становилось больнее от того, что и мы становились для вас друзьями. И вы не хотели еще терять близких вам друзей на этой войне. Вы боялись находить новых друзей, но жизнь каждый раз дарила вам новых и новых друзей. И вы по-прежнему их теряете на этой войне. Когда о тебе помнят, Ты живой. Вы помните. Вы чтите. Вы дружите и приходите к ним на могилы. Дружба ваша не проходит. Это важно для павших ваших друзей.

Роксолана

«И нас там не было... Так хочется проснуться и, оглянувшись понять, что и войны этой не было. Что был страшный сон, от которого проснулся, и все скоро забудешь. Но, увы... Я живу в этом сне и почти забыла, что было до него.
Помню тот день, когда над Донецком промчался истребитель. Мы шутили и смеялись, что, мол, может вы ещё и бомбить нас будете!? Оказалось, будут... Помню, когда услышала, что снаряды ложатся по аэропорту. Близкие мне люди живут неподалеку, слышали эти взрывы и гул. А родня с "другой стороны" не устаёт повторять, что мы видим, что-то не то... Нам повезло, наш район был самым тихим. Но зная, что происходило вокруг, мы не спали, звонили родным и друзьям, и плакали... Но не думайте, не от страха за собственную жизнь. От боли за других. За тех, кому некуда спрятаться и за тех, кто шёл в рукопашную, защищая нас.
Недалеко от нас была воинская часть. Одна замечательная женщина рассказала нам про этих ребят. Она многим помогла в эту войну и для многих стала, как мать! Мы стали ходить к ним в "гости"))) В основном носили продукты, кто что мог. Однажды принесли им сало, и счастью мальчиков, как оказалось, не было предела. С тех пор это стало нашим паролем. Я думаю, если кто-то из тех ребят прочтет это, сразу поймут, что пишу о них. Я не знала их в лицо, и многих уже нет в живых... Но я знаю, что буду помнить и сыну рассказывать о том, что они сделали ради него. В Великую Отечественную деды, а сейчас отцы!
Был у них командир Фёдор! Отличный парень, мастер спорта! Те, кто с служил под его командованием, навсегда запомнят его лучшим командиром. И я запомню его, как парня, которого я не знала в мирное время, но часто видела, ведь он жил на соседней улице. И я так хотела бы его обнять и взглянуть в эти весёлые, живые глаза... Но снова, увы... Он погиб в Дебальцево! Говорят, он впервые не хотел ехать, но приказ есть приказ. Я не помню нашей первой встречи, но навсегда запомню последнюю... Автоматные очереди и, казалось, дрожала земля - от рыданий сильных, смелых мужчин! И эта девушка, она так плакала... Мне сказали, что её жених сгорел заживо.... Я не буду рассказывать, как она это пережила, скажу одно - это было не просто! Я пыталась сдержаться, но слёзы катились градом и ноги стали ватные... Мы с мамой уходили медленно, очень болела голова, и я ещё долго вспоминала Фёдора! Он стал ещё одним родным мне человеком, которого отняла война!»


Я иду, по сожжённой земле, пепел в волосы, пепел в глаза...
Я иду, и не верю себе, где тот город что жил лишь вчера!?
Я иду, и осколки стекла, прошлой жизни, трещат подо мной!
Я иду, и не верю глазам. Это все происходит со мной?

Я иду, и смотрю в небеса, но не вижу ни солнца, ни звёзд.
Я иду, понимая что страх все что было навеки унёс. .
Я иду, собирая врагов и теряя, теряя друзей.
Я иду, спотыкаясь о боль, слыша крики зверей, не людей!

Я иду, по дороге войны, что из памяти мне не стереть.
Я иду, но лишь дым впереди, сквозь который труднее смотреть.
Я иду, и хочу закричать, но мой голос как будто немой!
Я боюсь оглянуться назад, вдруг никто не идёт за спиной.

Но вперёд продолжаю идти, да, ведь я не привык отступать.
Я иду, беспокоясь за тех, кто решится со мной наступать...
Я за тех кто не сдастся в бреду,
кто не бросит в пути меня.

Правда войны страшная. Иногда мне очень хочется, чтобы нас всех там не было, где мы, увы, есть. я очень хотел бы поменять название рассказа на - И не было у нас войны. В каждый НАШ с ВАМИ дом пришло горе. Люди, знаю, Вам, трудно. Но все будет хорошо! Верю.

Март - мой месяц по жизни. Март. Весна. И мы живы, идём на поправку, трудно, но идём. Ждём мира. Ещё одного героя рассказа, Еврея, выписывают. Прощание скупое – мужское, но в то же время братское. На войне все честнее. Так же дружим и по сей день. 8-я - это навсегда, это наша жизнь там. ПВГ - навсегда в памяти нашей.