Горячие новости (том №36)

Жители окраин, москвичи, военные, молодежь – так определяет новые группы поддержки Владимира Путина в своем докладе близкий к Кремлю Центра политического анализа при ИТАР-ТАСС. Эксперты Znak.com признают появление новых субгрупп поддержки Путина, однако сомневаются в стабильности «нового большинства»: интересы этих групп зачастую несовместимы.
Лояльный Кремлю Центр политического анализа при ИТАР-ТАСС опубликовал доклад «Новое путинское большинство» (есть в распоряжении редакции). Согласно документу, с середины 2013 года вместе с ростом личного рейтинга президента Владимира Путина произошло расширение и социальной базы его поддержки; эксперты Центра политического анализа опираются на данные федеральных исследований ФОМ, а также исследований, проведенных при помощи правительства Ярославской области в этом регионе по заказу Центра.
Эти исследования, по мнению авторов доклада, в частности показали, что социально-политическая база Владимира Путина в настоящий момент прирастает за счет ряда субгрупп — весьма массовых и отличающихся по мотивации поддержки.
«Когда мы опрашивали респондентов, рейтинг Путина вплотную подобрался к 80%, по данным ФОМ (78% — опрос от 27 апреля), а по данным ярославского опроса, уровень доверия к Путину был даже выше (82,8%). При этом, когда люди отвечают, что их (или их знакомых) отношение к Путину за два года не изменилось, то, исходя чисто из статистических данных, это означает, чаще всего, что к Путину они относятся положительно. Возвращаясь к исследованию ФОМ, обращает на себя внимание высокий уровень оптимизма по отношению к политике Путина — оно за последние два года изменилось к лучшему у 18% респондентов. Негативных оценок политики президента РФ значительно меньше (4%), они чуть превышают статистическую погрешность данного опроса», - так оценивают авторы доклада текущий рейтинг Путина, обращая внимание на корреляцию цифр в федеральном и региональном опросах.
Далее в докладе перечисляются субгруппы, из которых, по мнению авторов, формируется «новое путинское большинство»: москвичи, молодежь, закредитованные, военные, старшее поколение, жители городских окраин, чиновники, жители Крыма и Севастополя и «консерваторы».
«Среди москвичей, по данным ФОМ, оказалось меньше всего тех, у кого отношение к Путину за последние два года ухудшилось (4%), при этом половина опрошенных жителей столицы заявила, что их отношение к Путину не изменилось. В городах-миллионниках зафиксировано максимальное (55%) количество тех, чье отношение к политике Путина за последнее время улучшилось… Ареал недовольства действиями руководства страны сузился и смещается из Москвы в регионы (в малые города). Больше всего критиков политики Путина социологи ФОМ обнаружили в малых городах — с населением от 250 тыс. до 1 млн жителей (14%) и с населением 50–250 тыс. жителей (11%). Кроме того, следует обратить внимание и на отношение к Путину среди сельских жителей — только треть жителей села заявила об улучшении отношения к политике Путина.
Вторая субгрупа поддержки Путина, по мнению авторов доклада - это молодежь, которая уже не помнит ничего, кроме России Путина и не понимает, что страна может быть устроена как-то иначе. «Важная черта поколения 1994–2000 — отсутствие опыта ельцинизма. Так, политизированная молодежь нулевых и начала десятых годов — это в значительной мере люди 1987–1993 гг. рождения. Их детские впечатления, так или иначе, связаны с эпохой президентства Бориса Ельцина. Память о смене эпох определяет их политическое сознание — пусть менее травматичной, чем крах СССР для старших поколений. Грубо говоря, вне зависимости от занимаемой позиции, они смутно помнят о том, что Владимир Путин не всегда был главой нашего государства, а политическая система может быть устроена как-то иначе. Этот бэкграунд неизбежно сказывается на языке их политических деклараций и формах политического участия. Смена поколений неизбежно скажется в том, что все меньшую роль в общественной жизни будет играть поколение нынешних «хипстеров». Это диктует насущную необходимость обратить пристальное внимание на то, чем живут современные подростки — тем более, учитывая тот факт, что онлайн-общение в публичном режиме на сегодняшний день является для школьников и студентов уже не суррогатом, а равноценным аналогом общения личного… Так называемые кумиры «продвинутой» молодежи как бы говорили своей пастве: «Мы свое заработали! Мы богаты, известны, и оснащены культурно по высшему разряду, по последнему слову западной интеллектуальной моды! Теперь, когда у нас все есть, самое время обрести достоинство и политическую субъектность! Так что Россия без Путина! Давай с нами!» Естественно, закономерным ответом для свободно мыслящего молодого человека представляется: «Спасибо, нет!» Эти «красные хипстеры» еще не вкусили прелестей потребительского рая, которым кичится так называемый креативный класс, наивно полагающий себя (а не систему, власть и Путина) автором и хозяином собственного преуспевания. Поэтому у «красных хипстеров» выбор однозначный и сознательный — они голосуют за Путина, поскольку тоже хотят стать «средним классом» и, быть может, даже «креативным», но внутри системы, не противопоставляя себя ей».
Следующие описываемые субгруппы – это закредитованные россияне, которые хотят путинской стабильности, чтобы спокойно выплатить ипотеку и потребительские кредиты, а также военные и представители старшего поколения.
Далее авторы доклада говорят о том, что Путина также поддерживает часть левой интеллигенции, ностальгирующей по СССР и интеллигенции с националистическими убеждениями – им нравятся действия Путина по возвращению Крыма.
Также Путина поддерживают инноваторы, готовые встраиваться в систему, и люди, ориентированные на карьеру чиновника, гласит доклад.
Еще одна субгруппа поддержки Путина – это российские «реднеки» из крупных городов – жители окраин.
«Тучные мужчины со своими бойкими женами в женственных нарядах и детьми в спортивных костюмах образуют костяк настоящего, а не выдуманного политтехнологами среднего класса, делающего свой выбор в пользу политики Владимира Путина», - считают авторы из Центра политического анализа.
Наконец, Путина активно поддерживают в Крыму «новые россияне» и консервативно настроенные граждане.
Неизвестно, впрочем, насколько это «новое путинское большинство» стабильно и насколько ожиданиям этого большинства соответствует предельно агрессивная риторика гостелеканалов и СМИ, активно поддерживающих курс Кремля – от консервативной она в последние годы крайне далека.
Один из авторов доклада, руководитель Центра политического анализа при ИТАР-ТАСС Павел Данилин сказал Znak.com, что, хотя истеричные сторонники Путина всегда более громогласны, нежели люди, говорящие спокойно, но для собственно путинского большинства имеет значение только он сам, а не то, какие «говорливые» группы также активно поддерживают Путина.
«У Путина есть собственный голос, и даже глубокоуважаемый Дмитрий Песков (пресс-секретарь президента – Znak.сom) не может говорить так, как говорит Путин. Для его электората существует только Путин как базовый персонаж, и они могут отвернуться от него только из-за слов или действий самого президента, а не его комментаторов», - считает Данилин.
Новое путинское большинство - это рефлекторная реакция на тему: «Крым наш, а мы снова супердержава», считает глава Политической экспертной группы Константин Калачев.
«Как любой рефлекс, реакция ситуативная. Потому большинство это нестабильно. Более того, внутренне противоречиво. В нем есть старое болото и новые пассионарии с имперским уклоном, конфликт которых неизбежен. Одни хотят мира, другие войны. Консервативный средний класс поддерживал Путина в обмен на рост благосостояния и стабильность, но нервические тетеньки «из простых» и солидные буржуа долго в одной лодке друг друга не вытерпят», - считает Калачев.
Политконсультант Мария Сергеева поддерживает идею «нового путинского большинства», однако отмечает, что от долгосрочных прогнозов по поводу поведения всех новых субгрупп стоит воздержаться.
«На мой взгляд, качество сегодняшнего «посткрымского» большинства отличается от того, что было в предыдущий период. Раньше под таким большинством понимали эдаких абстрактных адептов стабильности: бюджетников, пенсионеров. Те слои общества, которые любые резкие перемены считают злом, и уверены, что эти самые перемены выйдут непременно к худшему. Таких у нас процентов 30-35 наберется, собственно, именно эти люди удержали протестник 2011-2012 года. Сегодняшнее путинское большинство, образовавшееся после присоединения Крыма и последующих украинских событий качественно совсем иное. Да, те самые 30 процентов по-прежнему составляют ядро, но к этому ядру присоединяются довольно неожиданно и молодежь, и средний класс, и предприниматели, и креаклы. Появилась некая сверхцель. Не вербализированная Путиным, но ассоциирующаяся с Путиным. Что-то помимо желания вкусно поесть, взять кредит и улучшить жилищные условия. В принципе наличие такой сверхцели вполне заложено в русскую политическую культуру, поэтому и общественный консенсус образовался практически сразу. Однако ситуация далека от устойчивости. Затягивать пояса и потреблять меньше никто из нового путинского большинства не готов. Сохранение стремления быть яппи вместе с ощущением сверхмиссии России – вот амбиции, порожденные «тучными годами». Внутри этого нового большинства также есть свои противоречия – интересы устойчивого ядра и интересы новых присоединившихся зачастую противоположны, у этих групп нет симпатии друг к другу. Поэтому я бы воздержалась от долгосрочных прогнозов», - сказала Сергеева Znak.com.
Оппозиционный публицист Александр Морозов считает, что посткрымское путинское большинство существует пока только как социологический, а не как политический факт.
«Политически оно может оказаться тремя совершенно разными вещами. Во-первых, оно может оказаться аналогичным чавесовскому «большинству», т.е. следствием популистской политики. Но для этого Кремль должен пройти какой-то путь вперед, по которому его зовут «национал-большевики» (то есть российские национал-социалисты формата Прилепина и Кантора). Требуется дальнейший разгром интеллигенции, раздача населению нефтяных денег, бесконечная антиамериканская риторика и проч. Оно может оказаться аналогичным «берлускониевскому» большинству - то есть иметь такой «футбольно-фанатский характер», опираться исключительно на эксплуатируемые ситуативно эмоции (при сохранении массовых практик государственного воровства, взяток, семейственности и проч.). Такое большинство политически не слишком устойчиво. Может быть и третье направление политической реализации этого большинства - война. То есть реальная авторитарная мобилизация. Это трудно себе представить. Но и такое возможно. Во всяком случае, есть сторонники и идеологии всех трех направлений: и антиолигархического, и дальнейшего олигархического, и военно-политического. Но в настоящий момент все же неясно: в каком направлении готово двинуться российское общество. Ясно пока только одно: хорошего хода у посткрымского большинства нет. Все варианты его политического оформления влекут за собой большие издержки, дальнейшую изоляцию РФ и ослабление позиции в глобальной конкуренции. Социологические данные в нынешней политической системе невозможно проверить с помощью выборов. А это значит, что посткрымское большинство должно себя политически выявить в каких-то иные формах. Мы видим, что на митинги оно ходит неохотно. Мобилизации поддается с трудом. Интересно - в качестве проверки - было бы провести какой-нибудь референдум в РФ, чтобы увидеть явку. Иначе говоря, я думаю, что пока "посткрымское большинство" носит фантомный характер», - считает Морозов.